Секунды шли, стучали по полотку времени подобно тяжелым каплям, разбивающимся о черепицу крыш, а желания поднять голову и встретиться взглядом с проигравшим так и не возникло. Все, что я мог, это нервно сжать руки в кулаки, впиваясь ногтями в собственную кожу. До легкой, приводящей в сознание, боли. Моя просьба явно озадачила проигравшего зверочеловека, да и всех в округе. Это было видно невооруженным взглядом, и от этого становилось еще дурнее. Неловкость давила на меня, прижимала к земле, не давая и жалкого шанса на спасение, однако вскоре она с противным шипением забилась в щели меж половых досок. Я осторожно приподнял голову и глубоко вобрал в легкие воздух: зверолюд, стараясь сохранять невозмутимость внутри души, откупился от выполнения задания, пожертвовав верхней частью своей одежды. Она слетела с плеч гостя игорного дома, а мое задание теперь считалось выполненным...

Почему же от этого стало на душе немного легче?

Мотнув головой, я хотел было подняться из-за стола, извиниться перед всеми за потревоженный покой, однако меня опередили. Снова бросили кости, полагая, что я продолжу эту игру вместе с ними. И я, загнанный в клетку безвыходности, протянул руку к костям, взял их в ладонь, немного потряс и осторожно, боясь увидеть высокий результат, бросил их на стол.

[dice=25168-1:100:0:Новый круг]

Стоило моему результату оказаться выигрышным, я без колебаний тут же выпалил задание:
-Фэсто! Х-очу у-видеть хула-танец в твоём и-с-полнении, да так шоб дух захватывало, было горячо, но не опасно!
В следующую секунду на стол я подкинул: юбку из листьев пальмы и соломы, такие же на ноги и руки браслеты, и какое-то цветастое ожерелье на шею - предлагая танцевать в этом. Глядя на ремуо, я изящным движением провёл цветком у носа вдыхая аромат экзотического цветка, что предназначался аксессуаром в волосы, -Что скажешь? -я аккуратно выпустил цветок поверх этой растительной одежды. -Можешь воспользоваться услугами Тони: пусть играет на барабанах или танцует, но в том же, чем и ты! -мои глаза весело заблестели в предвкушении чего-то необычного, -Заставьте меня почувствовать себя королём тропического острова! - я откинулся на спинку стула, вальяжно запрокинув ноги на стол.

На стол упали кости, звонко отскочив от исцарапанной поверхности стола и закружившись в мимолетном танце, чтобы показать всем в округе худший результат. Что ж... Это было очевидно, но отчего-то в груди острой иглой кольнуло неприятное чувство. Надеялся в глубине души на победу? Глупо, но... Наверное, так и было.

Я, увлеченный собственными мыслями, не увидел, чей бросок оказался лучше всех, но от знакомого голоса, раздавшегося над ухом весёлым и задорным раскатом, я испуганно дернулся, пальцами впиваясь в грубую ткань накидки.

Сердце тотчас бешено забилось о ребра, разгоняя по всему телу горячую кровь, и именно в этот миг — лишь на долю секунды — я не смог совладать с пеленой магии, окутывающей меня подобно иллюзорному туману: вместо ногтей — острые когти, разорвавшие переплетение грубых нитей ткани, а широко распахнутые глаза вспыхнули янтарным огнем. Выдох, и внешний человеческий облик снова стал привычным, незаметным, серым. Я тотчас наклонил голову, пытаясь скрыть лицо за оборванным полотном капюшона, как перед носом, с противным скрежетом проскользив по столу, оказалась большая кружка с пенным напитком — по носу ударил сильный запах хмеля. Но не успел я ничего сказать Шуге — а это был именно он, решивший отдаться во власть алкогольному безумию, — как этот зверолюд успел положить передо мной соломенную юбку, украшенную широкими листьями, и множество таких же браслетов вместе с ожерельем из цветов.

Я долго смотрел на них, оглушенный возбуждёнными возгласами со всех сторон, совершенно не зная, что с этим делать, однако пристальный взгляд со стороны, прожигающий чуть ли не насквозь, требовал лишь одного — выполнять полученное от стража требование. И я, поджав губы, согласился едва заметным кивком — привык покорно подчиняться.

С плеч неохотно сползла пыльная накидка, скрывающая меня от любопытных глаз, что сейчас, казалось, были устремлены только на меня. От этого на лицо мгновенно вспыхнуло, обжигая собственную кожу, и я, пожираемый смущением, поджал губы и потупил взгляд. Лишь мимолётно коснулся пальцами щеки, боясь почувствовать настоящее танцующее пламя на собственной коже. За потрепанной мантией на спинку стула отправилась льняная рубаха, после нее — штаны и сапоги. Утопая в схлестнувшихся друг с другом смущении и стыде, я неспешно надевал на себя соломенную юбку, браслеты и даже ожерелье из нанизанных на тонкую нить цветов. А лицо все еще продолжало пылать.

Уха коснулись различное дребезжание стекла, которое другой тигроподобный зверолюд издавал, весело играя на различных кружках, стаканах и бокалах, и от этой какофонии, режущей по слуху, закружилась голова. Стараясь поймать искаженный ритм «музыки», я, наступая на горло собственным чувствам, что испепеляющей неловкостью обжигали все мое тело, плавно вскинул руки, поднимая их вверх, и сделал краткий шаг в сторону, качнув бедрами. Вместе со мной шелестела юбка, колыхающаяся в такт моим движениям, и им вторили любопытные зеваки, окружившие наш стол со всех сторон. Волнение начинало медленно вскипать, обжигая собой стенки души: нервно сглотнув, я завел руки вверх, а затем выпрямил их, плавно ступая вперёд. А сердце билось, билось так быстро, словно ещё немного, и оно выскочит из груди. Снова покачивание бедрами, плавный поворот вокруг самого себя и вытягивание рук вперед... Из раза в раз повторяя нелепые движения, от которых все лицо — а, может, и тело — залилось алой краской, до конца звучания «стеклянной» музыки, я был безумно рад, когда зверочеловек в последний раз ударил по пустому стакану — прозвучал завершающий аккорд.

Выдохнув, я тотчас шагнул к своему стулу с одеждой, накидывая на себя — даже не переодеваясь — привычную невзрачную мантию с грязным, потрепанным подолом.

— Это было слишком... — задыхаясь от переполняющих меня эмоций, прошептал Шуге на ухо и, как можно скорее накинув на себя мантию и натянув капюшон, закрывая лицо, бросил кости.
[dice=178112-1:100:0:Снова]