Дни тянулись бесконечно долго. Сколько он уже провел здесь? Месяц? Два? Само происходящее было настолько абсурдным, что не укладывалось в голове, где уж тут уследить за течением дней, разнообразить которые мог лишь очередной допрос. Поначалу молодой аристократ горячо приветствовал попытки правосудия выяснить правду — он готов был рассказать им все, чтобы доказать свою невиновность, вот только рассказывать было… нечего.
В очередной раз Люциан попытался разобраться в собственных мыслях, воспоминаниях о том роковом дне, когда его, едва пришедшего в себя после обморока в особняке посла Инитоса, взяли под стражу, обвиняя в убийстве Ральфа Вэро. Обморок оказался следствием удара по голове тяжелым бронзовым подсвечником, это подтвердили прибывшие на место преступления лекари, вот только последствия оказались куда серьезнее, чем сама травма, которая постепенно заживала. Люциан напрочь утратил воспоминания о событиях той ночи, не помнил, что привело его тогда в особняк Вэро, не помнил, что он делал в личных покоях посла. Сам факт его встречи с Ральфом Вэро не был чем-то необычным, ведь посол был старинным другом семейства де Ивори, они часто вели дела вместе. Было бы странным, если бы их отпрыск, прибывший в Инитос с целью изучения местной культуры, не нанес бы визит вежливости давнему другу и деловому партнеру. Но обстоятельства сложились иначе…
Теперь каждая попытка вспомнить произошедшее оборачивалась невыносимой головной болью, от которой было не спастись. Каждый допрос стал пыткой, когда юношу раз за разом заставляли вспоминать то, чему так упорно противилась его память. От приступов боли он зачастую терял сознание, и обратно в камеру с допросов его уже уносили. Ему не разрешали ни с кем видеться, кроме лекаря, который время от времени навещал заключенного, проверяя, как заживает его травма. Он даже не знал, извещены ли его родители о произошедшем, или все дело держится в строжайшем секрете.
Доказательств у следствия не было, и никаких обвинений Люциану пока еще не предъявлялось, он был лишь подозреваемым, но его продолжали держать под стражей. Сначала молодой аристократ требовал выслушать его, дать возможность послать весточку родным, отпустить под залог, стучал в глухую дверь камеры с узким решетчатым окном, пока тонкие руки сплошь не покрылись синяками, после, отчаявшись, дал волю слезам, а теперь, когда и слез не осталось, просто лежал дни напролет, вытянувшись на узкой жесткой койке, время от времени забываясь неверным сном, и лишь стараясь не дать мыслям уйти туда, к роковому дню, когда он оказался втянут во весь этот ужас. Но мысли все равно неуклонно возвращались к темной пелене, застилавшей его память, стремясь пробиться сквозь завесу, найти оправдание, свидетельство того, что он невиновен!.. Последствия не заставили себя ждать — глухая боль начала пульсировать в висках, обещая вскоре погрузить его в нестерпимый кошмар наяву.
Стараясь отвлечься, ирнок принялся вслушиваться в приглушенные звуки — где-то капала вода, где-то, совсем отдаленно, слышались шаги. Он уже выучил примерное расписание дознаний и допросов, поэтому был уверен, что его не потревожат. Но шаги и отзвук приглушенного разговора приближались. Неужели в его деле наметились какие-то сдвиги?.. Или дознаватели решили наведаться в неурочный час, почти к ночи, чтобы изнурить его долгим бодрствованием и заставить сознаться?..
Люциан не знал, чего еще ждать, но сел на койке, откидывая от бледного лица спутанные волосы и решительно сжал побелевшие губы, намереваясь встретить свою судьбу со всем возможным в его положении достоинством.

Чудовище. Это единственное, что всегда запоминалось в людских сердцах. Впрочем, живых больше не осталось, но никто не говорил, что душевная травма не была нанесена. Слишком много агрессии, ненависти и...злобы. прямоходящих не интересуют твои мысли, им все равно на чувства, эмоции и прочее того, кто не является одним из них. Утром к тебе не подходят, потому что ты величественный и опасный солнечный дракон, а вечером никто не замечает крупного мужчину, что слоняется по тавернам, дабы залить собственную душу алкоголем. Хорошее изобретение, что туманит разум, притупляет чувства. Интересная  и случайная находка. Знает ли об этом Ворон? Вполне. Ведь драки в таверне по пьяни частое событие. Нет, не подумайте, Соул очень миролюбивый. Но если усиленно лезут или задевают те струны души, что сгорели в воспоминаниях после эксперимента... Благо вовремя приходил Страж и процесс решался. Заменил всех: мать, отца, брата, друга. Стал для дракона всем миром. А попытка вспомнить расплывчатые образы родных лишь доставляла головную боль.
Не так много времени прошло с их посещения данного обиталища, однако уже хватает дел. Утром собираешь информацию, благо при драконах никто ничего не скрывает, они ведь не разговаривают. Ага,совсем. А о существовании того, кто разрушит этот стереотип, известно лишь самому узкому и значимому кругу лиц. Польза есть во всем.
Вышел из собственных мыслей, когда Страж, буквально впихнул, в какой-то темный угол, ещё и одежду кинув. Ох уж эта вечная срочность и странные прямоходящие традиции по ношению разного тряпья на себе. Сколько раз говорил Ворону, что не нужна одежда, голышом походит... И каждый раз ловил подзатыльник, а при попытке поспорить, ещё и в зоне видимости появлялась страшная метла.
С Вороном лучше не спорить, он- зло во плоти, что все равно заставит сделать так, как правильно у них, прямоходящих. Зверь не тронет того, кто является его жизнью, но и свой нрав, временами, все равно показывает. Инстинкты, черт их дери. Вот и сейчас прибывал во власти инстинкта гона, высмастривая себе по утру, красивую драконицу. Вечерами было сложнее контролировать себя изо дня в день. Нельзя. Нужно нержаться. Но то, что не давал выпустить инстинкты- вносило диссонанс, делая дракона более раздражительным, резким и агрессивным. Голод тела немного отступал, когда насыщал желудок сырым мясом, но надолго не хватало. Приближался день, когда может и сорваться. Старался, как можно реже, находиться близко ко стражу, опасаясь напасть на того, кого трогать никак нельзя. Да и, как понял из наблюдений за прямоходящими, мужчины со своим полом не играют. А значит для вечерних прыжков на кровати следовало искать красивую мамочку. Вот только, обычно, от них так разило ароматами и чужими соками, что отбивало весь аппетит.
Перевоплощение не было чем-то особенным, но все так же доставляло боль, заставляя меняться кости, мышцы, тело полностью. Зрелище неприятное, благо дымка золотистая скрывала большую часть процесса. Слава солнцу, ведь если бы ещё и стража стошнило... Окончательно бы ушел в себя, разочаровавшись в жизни.
Протянутая одежда была несколько странной, но простой. По крайней мере, штаны, натянул сразу же. С длинными полами рубахи пришлось повозиться и втиснуться. Движения сковывало, но не сильно. Следующим этапом было как-то нацепить сапоги на когтистые лапы. Повернулся к Ворону с молчаливой мольбой на лице, но тот лишь поторопил. Ну да, ну да, сейчас в голове у его Стража лишь расследование и месть за отца. К слову, интересно, какие он испытывает эмоции? Ведь у Солара нет отца и даже не знает, что натворил бы сам.
Отвлекся на подобные мысли и все таки втиснул когтистые ноги в сапоги. И зачем эти чулавеки так над собой изголяются? Неудобно же.
Пошел следом, молча кивая и нервно дёргая хвостом, царапая стены. Благо артефакт работал исправно и скрывал все излишки тела дракона в виде когтей, чешуи, рогов и хвоста. Но осязаемость никуда не делась.
Подошли к какой-то клетке, напоминающей те, где держали рабов или некоторую живую еде для драконов. Довольно облизнулся, стукнув хвостом по железным прутьям и вглядываясь вглубь, желая увидеть сочных коров на убой, но...
Прямо на него смотрела тощая беловолосая особа, что, казалось, вот вот упадет в обморок.
- серьезно? Убийца она? Да ее же одной рукой сломаю- от шока даже не заметил, что сказал вслух. Рычащие нотки голоса, хищный взгляд буквально желал сожрать особу перед ним. Но, стоило отметить, она привлекала внимание. И ,даже в таком виде, вокруг словно кружилась некая аристократическая аура и изящество. Духами не воняло, как от других женщин, это заинтересовало настолько , что принялся крутиться у решетки, периодически нервно постукивая по ней хвостом.
Сломать или схватить не решался, так как указания от Ворона не поступало.