30 Капельного - 39 Солнечного, 2603 год
    31.12.2023. Совсем скоро наступит Новый Год, и поэтому мы поздравляем всех вас с приближающимся праздников! Надевайте скорее праздничные наряды и разливайте по бокалам шампанское! В честь этого мы подготовили особое объявление для всех наших игроков! А если хотите приподнять себе настроение и окунуться в праздничную атмосферу, то примите участие в конкурсах: "Царица леса", "Золотая лихорадка" и "Успеть до Нового Года". А для тех, кто только думает присоединиться к нам, мы подготовили специальную акцию - упрощенный прием для всех
    20.06.2023. В этот день, четыре года назад, МиорЛайн впервые начал свою работу, что непрерывно продолжается до сих пор. И в честь нашего дня рождения мы подготовили нашим игрокам замечательные конкурсы: «Яркие букеты», «Лекарство от скуки» и «Фанты». А для тех, кто еще не решился заглянуть к нам, мы подготовили упрощенный прием анкет! А если хотите подробнее узнать о том, что же происходит на форуме, то можете посмотреть все в объявлении.
    04.02.2023. День влюбленных не за горами, а вместе с ним мы подготовили для вас особый конкурс, где сможете найти свою истинную любовь! Для тех, кто только планирует к нам присоединиться, мы также приготовили небольшой подарок - акцию на упрощенный прием, ведь изучать этот мир вместе гораздо интереснее! Об остальном вы, конечно же, можете узнать в объявлении.
    31.12.2022. До Нового Года остались считаные часы, и поэтому мы в честь грядущего праздника подготовили объявление для всех наших игроков! И устроили два конкурса, "Тайного Санту" и "Праздничную ель", для тех, кто хочет окунуться в праздничное настроение с головой! А если этого все равно мало, то надевайте праздничные аватарки и поздравляйте всех и каждого с приближающимся Новым Годом! Ведь праздник уже совсем близко!
    20.06.2022. Ровно три года назад распахнул свои двери для всех, и сегодня мы празднуем День Рождения форума! Поздравляем всех! В честь такого умопомрачающего события мы подготовили чувственное объявление, упрощенный прием для всех-всех, а также три классных конкурса, чтобы каждый смог отдохнуть душой и повеселиться! С днем рождения нас!
    10.02.2022. В честь приближающего праздника Дня Влюбленных мы открыли вам тематические подарки и подготовили небольшой конкурс, который зарядит вас только самыми позиnивными эмоциями! Спешите участвовать!
    23.12.2021. Всех с наступающим Новым Годом! Несмотря на все трудности, этот год оказался богатым на множество замечательных событий, которые не скоро забудутся! В честь приближающегося праздника мы решили провести два конкурса: на лучшую елку и с предсказаниями! А также ввели упрощенный прием, который продлится достаточно долго! Ну и, конечно же, ознакомиться со всем остальным можно в объявлении.
    Имя: Лилит Берглиф
    Раса: человек
    Возраст: 35 лет
    Род деятельности: командор секретного корпуса Спектра Диорис
    подробнее
    Имя: Илион Саврин
    Раса: ремуо
    Возраст: предположительно 30 лет
    Род деятельности: лидер Смертельных Всадников
    подробнее
    Имя: Тэрис
    Раса: ремуо
    Возраст: предположительно 27 лет
    Род деятельности: член Смертельных Всадников, правая рука Илиона
    подробнее
    Имя: Зерим О‘Вертал
    Раса: эльф
    Возраст: 175 лет
    Род деятельности: юстициар, Смотрящий
    подробнее
    Имя: Альтаир Гервир
    Раса: безродный
    Возраст: 40 лет
    Род деятельности: виконт, владелец шахт по добыче железа, меди и камней Оршла
    подробнее
    Имя: Велвет фон Улиан
    Раса: человек
    Возраст: 32 года
    Род деятельности: овдовевшая графиня
    подробнее
    Имя: Элн Кайнилл
    Раса: человек
    Возраст: 21 год
    Род деятельности: младший сын графа, гений пера
    подробнее
    Имя: Дарт Саорис
    Раса: человек
    Возраст: 34 года
    Род деятельности: герцог, советник короля
    подробнее

    МиорЛайн

    Информация о пользователе

    Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


    Вы здесь » МиорЛайн » ­Архив игр » Незавершенные » Деньги. Кровь. Семья. Каков твой выбор?


    Деньги. Кровь. Семья. Каков твой выбор?

    Сообщений 1 страница 22 из 22

    1

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]

    Участники
    Кодьяк Вернер /Шааксэд/, Анита Вернер /Вильма де Кайрас/, Таи Вернер /Итан Уинтерс/

    Время и место
    Примерно наши дни. Конец октября. Дрезден, Германия.

    Погода
    Молочная пелена серого тумана расползалась по округе. Сквозь неё можно наблюдать, как несколько фонарных столбов продолжают тщетные попытки разорвать эти оковы. Глубокий вечер, но звёзды и небо заволокли тучи, угрожая неминуемым ливнем. В такую погоду вообще не охота совать носа на улицу.

    https://forumupload.ru/uploads/0018/e2/2e/282/t602949.jpg

    ◂ место и сюжет ▸
    Небольшой двухэтажный дом у озера, куда вернулся Кодьяк, будучи немного подшофе. Домишка не отличается особой роскошью. На первом этаже свободный зал, смежный с кухней /их разделяет барная стойка/, вдоль стены бардовый мягкий диван, рядом пара кресел с витыми ручками и большой деревянный стол. Винтовая лестница ведёт на второй этаж, где расположены три комнаты: комната родителей, дочери и последняя что-то вроде комнаты отдыха. Обои тёмных и пастельных тонов. На улице же широкий двор, территория ограждена бетонным забором с железными воротами. С правого крыла дома располагается гараж, рядом с которым находится довольно большая будка.

    Не так давно лишившись работы, Кодьяк принимает для себя решения, что уже достаточно горбатился на государство, и теперь имеет полное право пожить в своё удовольствие. Позднее возвращение домой, не проходящий перегар — это лишь полбеды. Прознав от знакомых "по ту сторону закона" о клубах, где можно заработать немалые деньги, Вернер, путём долгих тренировок, делает из своего пса — доброго и энергичного ротвейлера, по кличке Динго — настоящую машину для убийств себе подобных. Коди становится частым гостем в местах, где проводятся собачьи бои. Всё или ничего. Либо твоё пёс приносит тебе эти грязные, омытые кровью деньги, либо подыхает в предсмертных конвульсиях в зубах такого же остервенелого зверя.
    Надо признать, что домашний любимец быстро приносит первые победы, в схватке с ним никому не удаётся выстоять дольше нескольких минут, и ему присваивают новую кличку — Душегуб — говорящее имечко, не так ли? Однако, удача не всегда будет на твоей стороне... Пусть Динго по-прежнему остаётся первым, но теперь платить ему приходится намного больше, так как в сущности, необходимой помощи никто и не оказывает. Но ослеплённый собственным триумфом, Кодьяк, словно не собирается обращать на это внимание.
    Дочь, что доселе просто не знала, что сказать её отцу, теперь полна решимости оказать на него какое-нибудь влияние. Ей даже движет не столько желание помочь отцу, сколько прекратить мучения Динго, который стал лучшим другом для неё с момента появления оного в их кругу семьи.
    Чем закончится этот разговор? Станет ли некогда добрый отец, который старался заботиться о домочадцах, менять свой образ жизни и искать нормальную работу? Или же такой способ получать лёгкие деньги полностью затмил его разум?

    +1

    2

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]

    Информация о персонаже.
    Внешность

    http://s9.uploads.ru/t/GJlcN.jpg

    Кодьяк Вернер не так давно являлся представителем закона. Однако, в последнее время ему часто не удавалось держать эмоции под контролем, что привело к смерти одного подозреваемого, владевшего довольно ценной информацией, за что, собственно, мужчина оказался отстранён от дел на неограниченный срок. Он ничего не умел, кроме как ловить преступников и выбивать из них правду, поэтому поиски работы так ничем и не заканчивались. Ему шёл уже пятый десяток, но осознание того, что теперь за него платила жена, никак не покидало его голову. Всё чаще он стал выпивать, из-за чего отношения с некогда любимой женщиной постепенно сходили на нет.
    В один из дней его знакомый, с которым он своё время был "по разные стороны баррикад", делает ему предложение, от которого Коди не в силах отказаться - заработать лёгкие деньги. И работа не пыльная, подумаешь, смотреть, как твой пёс рвёт на куски другого, захлёбываясь в собственной крови. Безумие. Пожалуй так можно описать это чувство. Не теряя времени даром, бывший полицейский начинает натаскивать своего четырёхлетнего ротвейлера Динго, который из некогда дружелюбного пса превращается в озлобленного зверя, чьи глаза налиты кровью и желанием убивать.
    Несложно догадаться, что подобное "увлечение" супруга вызывает ещё большее недоумение у жены, принявшей решение уже просто спустить всё на тормозах.

    Промозглый осенний ветер навевал лёгкую грусть, которая незыблемо смешивалась с лёгким чувством отвращения к этому времени года. Нечёткий силуэт, хаотично бросая размашистые шаги, брёл по пустой аллее, на которой ветер, играючи, кружил жёлтой листвой. Мужчина чьё лицо было покрыто трёхдневной щетиной, в очередной раз накинул на плечо кожаную куртку, бросив короткий взгляд на плетущегося позади крупного кобеля, который едва-едва хромал на трёх лапах, изредка поскуливая и сетуя на острую боль. Остановившись, Кодьяк обернулся, отшатнувшись на пару шагов в сторону, после чего, также ловя равновесие, присел на одно колено подле измученного зверя, из тела которого накрапывала густая кровь, из-за обилия открытых ран. Даже в этом густом молочном тумане Вернер смог разглядеть эти карие глаза, полные огромной грусти и мольбы. Выдохнув собаке прямо в морду перегаром дорогого коньяка, Динго, также известный теперь, как Душегуб, скривил морду в брезгливом оскале и тряхнул лобастой головой.
    - Ты мой... чемпион, - более-менее членораздельно проговорил бывший полицейский, касаясь широкой ладонью головы кобеля и проведя ей по жёсткой короткой шерсти. На его ладони осталась собачья шерсть вместе со свежей кровью. Он небрежно тряхнул ей и расплылся в довольной улыбке. В мыслях проплывали моменты, когда только начинался этот бой.. Да, бой его Динго и чье-то там кане-корсо. Звук этой грызни, рвущейся, подобно тонкой ткани, шкуры, предсмертных хрипов, походил на музыку для этого мужчины. Как ему казалось, уж слишком долго он оставался в стороне, слишком долго государство наживалось на нём, а теперь вот она - свобода воли - ему удалось найти путь, благодаря которому можно заработать немалую такую сумму, особо ничем и не занимаясь.
    Грузно поднимаясь с холодного асфальта, Коди разводит руки в стороны, запрокидывая голову назад и делая несколько шагов вокруг своей оси.
    - Незаконно?! - Громкий бас его голоса оказывается растворён в густом тумане, а Динго, продолжая издавать негромкий скулёж, лишь уныло наблюдает за хозяином, с которым он вместе гулял, а теперь... Теперь он стал лишь предметом заработка... - Да плевать мне на ваши законы! - Заливаясь несколько истерическим смехом, Вернер глубоко вздыхает и, опуская руки, продолжает шествие до дома.
    Отворяя тяжёлые ворота, мужчина заступает за них, ожидая, пока пёс проследует за ним, после чего с громким звуком захлопывает их. Окинув взглядом двор, Кодьяк, сощурив глаза, поглядывает в сторону дома, выискивая наличие света в окнах, а также присутствие кого-то в доме. В этом полумраке оказался замечен лишь слабый свет, идущий от лампы на втором этаже и скользнувшая тень.
    - Место! - Грубо скомандовал он пьяным голосом, указывая Динго на будку. Оставляя на пожухлой траве кровавые следы, ротвейлер покорно ковыляет к деревянному строению. Пёс сделал несколько жадных глотков из глубокой миски рядом, после чего, кряхтя, пробрался вовнутрь, даже не взглянув на свежий кусок мяса, покоившегося рядом с миской.
    "Хорош, чертёнок..." Наблюдавший за всем этим Коди, лишь одобрительно кивнул, продолжая восхищаться своим гладиатором этой кровавой арены. Шатающейся походной минуя двор, мужчина, не сразу попав в замочную скважину, открывает входную дверь, где сразу по пути включает свет, оставляя ту на половину открытой. Не разглядывая ничего, он, разувшись, скинул с себя куртку, бросив оную на диван, на котором сам и расположился, сев, и по-хозяйски откинувшись на мягкую спинку. Скрестив руки на груди, Вернер прикрыл глаза, всё также довольствуясь, прежде всего, самим собой, вспоминая, что в кармане куртки лежит приличная сумма денег за прошедший бой. Ему неинтересно, дома ли его супруга, которая просто не желает порадоваться за мужа, ей просто легче начать повышать голос, да причитать, какой он плохой, живодёр, мать его!
    Оказавшись погрязшим в этой пучине грязных кровавых денег, он перестал обращать на неё внимания, всё меньше думал о дочери, которая сейчас училась где-то за границей. Его волновало лишь то, с кем пройдёт предстоящий поединок, и как быстро Динго вырвет победу из глотки противника.

    +1

    3

    [AVA]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t39197.jpg[/AVA]
    [NIC]Анита Вернер[/NIC]

    Информация о персонаже.
    внешность

    http://se.uploads.ru/t/LnINT.jpg

    Имя: Анита Вернер, сокращенно Ани, Нита или Анн.
    Возраст: 35 лет.
    Род занятий: Врач педиатр. Жена. Мать. Домохозяйка.
    Анита довольно рано вышла замуж, на втором курсе института, по любви, за своего мужа Кодьяка Вернера. Характер имела мягкий, слыла человеком не конфликтным, образованным и приятным в беседе. Внешность имела не броскую, миловидную. Любила все простое, со вкусом, но без излишеств. Нравом была добра, тирпелива и любила детей, именно поэтому выбрала работу Педиатором, мечтая иметь большую и дружную семью, однако за пятнадцать лет совместной жизни с мужем у них родилась только одна дочь.
    Жизнь текла равномерно и размеренно. Анита любила свою работу, любила домашний уют и свою семью, о которой заботилась, одно печалило, Кодьяк очень много времени проводил на своей работе в полиции и молодой женщине его весьма не хватало. Однако она никогда не жаловалась и всегда ждала его с работы, уделяя всё свободное время подрастающей дочери, до прихода супруга. Ссоры в семье были редки, потому как Анн не любила споров и ссор, стараясь смягчить любую ситуацию задушевной беседой, да и муж чаще бывал с ней нежен и внимателен. Подруг имела не много, но и при встрече с таковыми не считала нужным выносить "ссор" из избы, хоть и не могла отказать себе в том, чтобы время от времени не пожаловаться на погоду, головную боль, усталость и прочие мелочи жизни. Так же не чуждо было ей поговорить о фильмах, книгах, сериалах, обсудить новую моду и фасон той или иной кофточки.
    Да, личностью Анита была не заурядной, в обществе старалась держаться в стороне, предпочитая провести время в кругу семьи, чем в ресторане или на приёме в гостях, где испытывала неловкость. Стеснительная и весьма мнительная, переживает по любому поводу и очень сильно воспринимает всё на свой счёт. Ранима, от сказанного грубого слова или критики в свой адрес, может провести без сна всю ночь, не находя покоя. Очень ранима и обидчива, хотя с последним и старается справляться и не показывать вида.
    Всё шло по накатанной схеме: работа - дом, дом - работа, выходной, но в последний год, жизнь перевернулась и всё пошло вверх дном. Её муж, Кодьяк Вернер потерял работу и это словно подкосило его изнутри, он сильно изменился за прошедшее время, стал выпивать, поздно возвращался домой и был груб с Анитой. Его словно подменили. Непонимание и обида ширилась в груди молодой женщины, пытавшейся поначалу помочь мужу, уговорить его одуматься, найти новую работу, не терять надежду, но Вернер словно оглох. Он всё чаще грубо разговаривал с Ани, они даже стали ссорится, он упрекал её в том, что она не хочет его понять, а она призывала его посмотреть на то, КАК он себя ведёт. Отношения стремительно разваливались. Анита всё больше уходила в себя, имея склонность к замкнутости по натуре, копила не высказанную обиду и всё больше отдалялась от мужа, в последнее время став подозревать его в измене, поскольку он поздно возвращался домой, на её вопросы где он был - не находил нужным отвечать, а близких супружеских отношений они уже давно не имели. Мало того, она чисто на физическом уровне, не говоря уже о моральном, на дух не переносила пьяных мужчин, а тут такое...
    Казалось, что некогда счастливая семья разваливается на куски... Так жить и дальше Анита была уже не в состоянии, нужно было срочно что-то решать, тем более, что ситуация лучше не становилась, Кодьяк Вернер, её муж, уже переходил все границы, по мнению Анн. А тут и дочь вернулась... Что она ей скажет? Как посмотрит в глаза? Как жить дальше?

    - Сегодня приехала дочь, а его всё нет. - поглядывая из-за занавески на втором этаже во двор, тихонько проговорила молодая, красивая женщина, на лице которой застыл след от бессонных ночей, обозначив темные круги под синими яркими глазами, потухшими и очень усталыми, пристально выискивающими что-то в мутной молочной осенней дымке двора. Анета уже давно уложила уставшую после дальней дороги дочь, скрывая во взгляде и вымученной улыбке своё горе и разбитость.
    - Сегодня я ей соврала, сказав, что отец задерживается на работе, но завтра, что я скажу ей завтра? - мысли преследовали Ани Вернер, не давали ей нормально спать уже долгое - долгое время, всё то время, когда она могла прождать "загулявшего" Кодьяка до утра, а потом не выспавшаяся, разбитая шла на работу, пытаясь скрыть от коллектива весь тот ужас, что творился не только у неё в душе, но и в доме. Молодая, но осунувшаяся, похудевшая, словно накинувшая разом пяток лет, она прекрасно понимала, потому как муж её долгое время служил в полиции, что теперь, он занимается чем-то ужасным и не законным, понимала, что в любой момент его запросто могут посадить за решетку и подтверждением его новой "работы" был покалеченный пёс - ротвейлер Динго. Ни первый раз, Анн залечивала раны несчастной собаке, плача над ней и уговаривая мужа прекратить такое жестокое и бесчеловечное обращение, но Кодьяк и слушать не хотел, лишь больше психовал.
    - Лучше бы ты умер там, на своей арене. - шептала молодая женщина, гладя изуродованное шрамами тело Динго, она ничего не могла поделать, она могла только желать этому прекрасному псу смерти, потому что, это было гораздо справедливей, чем то, что проделывал с ним её муж. Она в тайне надеялась, что ротвейлер издохнет раньше, чем вернётся дочь, надеялась, что со смертью собаки муж ещё одумается, что они как-то наладят отношения и дочь ничего не узнает, именно поэтому она до сих пор оставалась с Кодьяком в этом доме, чувствуя душащую порой обиду и унижение.
    Что она могла противопоставить железной воле мужа? Что она могла дать ему взамен на тот адреналин и вкус мнимой "свободы" до которой он дорвался и которой сейчас так жаждал? Если бы он её любил... Если бы... Но с каждым днем эта многолетняя уверенность таяла на глазах, истончаясь подобно льду, пригреваемому солнцем... Её просто не осталось... Её больше нет.
    Она не обладала железной волей и сильным характером, она и раньше не могла сильно возразить Вернеру, поскольку он давил на её хрупкую натуру своим голосом, взглядом, сильным и непреклонным характером и её не громкие слова просто тонули в нерешительности или просто не были услышаны в звуках громкого баса мужчины. Он слышал её тогда - когда хотел слышать, но в последнее время, долгое и мучительное для обоих, он не хотел, ничего не хотел слышать, тем более когда был выпившим, а выпившим в последнее время он бывал всё время.
    - Вернулся. - без радости и энтузиазма произнесла Ани, глядя с тоской в тёмный вечер, кутаясь в пёстрый просторный платок, накинутый на плечи поверх белого платья чуть ниже колена, свободного, украшенного рисунком простых не ярких цветов.
    - Опять пьяный. - и со вздохом, похудевшая, не высокая, а от того кажущаяся необыкновенно тонкой, чуть ли не по-девичьи хрупкой, Анета, унимая нервную дрожь, скрестив руки на груди отошла от окна. Пройдя по комнате, которая принадлежала раньше ей с мужем, но в последнее время которую занимал исключительно Кодьяк, поскольку его перегар и храп не давал спокойно спать, Анета перебралась в комнату дочери, вот и теперь уходя, она выключила свет и закрыла за собой дверь.
    Нет, она не собиралась встречать мужа - в этом не было никакой необходимости и смысла, ведь выпивший, её муж бывал раздражителен, груб и не восприимчив к её словам, он вообще её не замечал в последние месяцы, что убивало. Анета давно усвоила - связываться с пьяным, себе дороже, да и глупо что-то выяснять, когда человек в хорошем подпитии и плохо себя контролирует, если помнит на утро вообще, что же было вчера. Поговорить с Кодьяком трезвым - вот цель, подчас невыполнимая, преследуемая мисс Вернер, поскольку утром работа, а муж отсыпается после очередной попойки, а вечером снова в запой.
    Тихонько приоткрыв дверь, Ани зашла в комнату дочери и присела на край просторного дивана, на котором мирно спала дочь. Слёзы дрожали на ресницах, в синих глазах застыла щемящая боль и растеряность.
    - Что же делать? Что делать? - шептали побледневшие губы и не выдержав, женщина закрыла лицо руками, позволяя солёным капелькам покатиться из глаз.

    Отредактировано Вильма де Кайрас (05.08.2022 00:23:41)

    +1

    4

    [icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/e2/2e/154/t615753.jpg[/icon]
    [NIC]Таи[/NIC]

    Информация о персонаже

    Имя: Таи
    Возраст: 15 лет
    Немного о жизни: Родилась девочка в семье двух, сильно любящих друг друга людей. Стала для них подарком жизни, посланием судьбы и утешением. Больше детей судьба им не дала, но Таи — девочка-солнце для своих родителей. Она росла в счастье, достатке и любви. Внешностью Таи очень похожа на свою мать, а вот характером она пошла вся в отца. Такая же целеустремленная, всегда добьется своего всеми правдами и неправдами. Заботу и ласку привыкла проявлять только исключительно к родным людям. Значащие для неё что-то личности, это лишь отец, мать и бабушка. Других для неё не существует. Подруг у неё нет. А вот знакомых, как и у многих, хоть завались. Она весьма ранима, но устойчива морально, поэтому скрывает свои обиды. Прямолинейна, говорит о том, о чем думает. Делает так, как считает нужным сама, хотя сильно прислушивается к советам семьи. Если сказала — значит, так оно и будет. И никак иначе. Может пойти на компромиссы бесплатно с родными, но ни в коем случае с посторонними, или же только с выгодой для собственной персоны. Расчетлива. Сильно любит животных и была безумно счастлива, когда в её жизни появился тот, с кем она могла проводить всё свободное время, делясь своими проблемами и заботами — любимый пёс, ротвейлер Динго. Очень талантлива, много чего умеет. В будущем у неё есть много вариантов по поводу карьеры, жизненного пути. Выбирать ей самой. Не сильно разговорчива в обществе чужих людей, привыкла не выделяться из толпы. Не любит, когда на ней зациклено всё внимание. Вообще-то она не меланхолик, но с приближение переходного периода всё чаще стала замыкаться в себе на какое-то время, закрываясь даже иной раз от мамы. Но грустить — не её подход к жизни. Умеет поднять настроение не только себе, но и окружающим. Очень развитая, привлекательная девочка. От книг не оторвать. Прилежна во всем, особнно в учебе. Никогда на неё никто не жаловался в школе. Родители оставались ею довольны, поощряя её своим вниманием ежедневно и всевозможными развлечениями и времяпровождением вместе.
    В прошлом году, Таи уезжала из страны по обмену учиться в девятый класс в Польшу. Там же, живет и её бабушка. Часто, находясь в школе и проводя там многочисленные дни, она начинала сильно скучать по дому и это чувство проходило лишь тогда, когда она на выходные и каникулы перебиралась к бабушке.
    Каждую неделю Таи созванивалась с родителями, радовалась при виде из заинтересованных веселых взглядов. Но в последнее время она совсем не видела и не слышала отца. Мама всё время говорила, будто он сильно загружен на работе, а  её улыбка с каждым днем тускнела на глазах, превращаюсь всё более в натянутую и изнеможденную. Лицо матери как-то осунулось, приобретая не свойственную ему бледность. Таи заметила некие перемены. Мать похудела и уже не так часто звонила первой. На любые вопросы по поводу, что случилось, отвечала, что всё отлично.
    Прошли экзамены. Успешно всё сдав, девочке сейчас беспокоиться не о чем. Десятый класс Таи решила окончить тоже в Польше, за границей. Так как пришло предложение от школы остаться там еще на год, за счет ее прилежности и стараний. Осенние каникулы она решила провести в родном доме, в родном городе — Дрездене, упросив бабушку отпустить её на эти каникулы к родителям и купить ей билет, так как тоска по дому терзала её с каждым днём всё больше.

    Дорога была весьма тяжелой. Бабушка провожала меня до аэропорта. Мы приехали туда ранним утром, даже можно сказать, ещё ночью, в три часа. Спокойно прошли регистрацию. У нас ещё оставалось время мило поболтать в последний раз перед моим отъездом, как заговорщики-подружки. Я очень сильно люблю её. Проводить с ней время — одно из моих любимых занятий. Она не такая, как все остальные бабушки. Она особенная. Пускай, не для других, но для меня — точно. Поможет в любой ситуации, не бросит, всегда подскажет, обнимет и успокоит. В её объятиях я чувствую тепло, какое-то прикосновение с прошлым, таким нежным и лаковым, что кружится голова. Пускай, я не люблю сюсюканья, милованья, и вообще, не выношу телячьих нежностей, но в моей жизни есть три человека, которым позволено вытворять со мной такое. Это мой отец, моя мама и бабушка.
    Мне не хотелось уезжать, но в то же время, меня сильно тянуло в родной дом, ведь я уже больше года не была там, уехав ещё в прошлом августе, а на дворе уже давно осень и вот-вот минует октябрь. Мне неловко, когда люди плачут, а бабушка у меня такая — она может, да и было под конец заметно, что она вот-вот расплачется. Поэтому, я, крепко обняв её на прощание, не оборачиваясь вышла из зала ожидания. Но всё же я ещё раз заглянула за дверь обратно, но думаю, зря, потому, что мне стало невыносимо смотреть на бабушку, которая вытирала слезы носовым платком, который был подарен ей мною этим летом.
    Перелет из Варшавы в Дрезден занимает намного меньше времени, чем наоборот. Даже можно сказать, в два раза меньше. Время в пути всего 6 часов, да с одной пересадкой. Вылет в 6:55, прибытие в 13:00.
    Я долго смотрела на удаляющийся пестрый город, на грузные величавые дома, пока и оные не скрылись из виду, закрытые замкнутой пеленой серых облаков. Меня клонило в сон и вскоре, я забылась в объятиях Морфея.
    Трясучки в автобусах, атмосфера родного города, тяжелый чемодан, туча витых запутанных мыслей — всё это осталось позади, затмеваемое домом, встречей с матерью, чувством легкости, радости и любовью ко всему окружающему миру.
    Зайдя в калитку, я будто вновь училась ходить, делая первые шаги навстречу матери. Словно в детстве, я видела её — такую нежную и хрупкую, такую милую и ласковую, улыбающуюся, идущую мне на встречу, протягивая руки, будто не давая мне тем самым упасть, говоря мол "я поддержу, не бойся, я с тобой".
    Она с первой минуты, как увидела меня, окружила заботой, будто не год прошел, а миллион лет. Я обомлела, растаяла ледяная корка расстояния, когда я вошла в дом, вдохнула аромат приятного женского парфюма, исключительно индивидуального — только маминого. Когда я вкусила еду, приготовленную мамой и поданной мне из маминых рук. Когда прошлась по квартире, водя рукой по стене, будто желая лучше проникнуться этой спокойной обстановкой, немного забытой за долгое время разлуки.
    Но что-то витало в воздухе чужое. Что-то такое, что я никогда не испытывала раньше. Я думала, это всего лишь отблески моих бурных фантазий и старалась как можно скорее это заглушить, убеждая себя, буквально насилуя, что всё отлично и лучше некуда. Иногда мне казалось, что улыбка матери натянута, что она отворачивается иной раз потому, что не желает смотреть мне в глаза, так как правду очи не смогут скрыть никогда.
    Сколько я ни спрашивала, она избегала сегодня разговоров об отце и моей собаке, улыбаясь и переключаясь на расспросы обо мне, сказав лишь раз коротко, что сегодня папа задерживается на службе, а Динго с ним. Я с радостью поделилась с ней своими впечатлениями, рассказывала о том, как отдыхала, рассказывала о новой школе за границей, рассказывала о том, как поживает бабушка, чем я занималась и всё-всё прямо с самого начала, хотя во время моего отъезда мы часто созванивались и мама это уже всё прекрасно знала и по сотне раз слышала.
    После мы раскладывали вместе мои вещи, а я отдала маме подарки, которые передала бабушка и кое-что от меня. За то время, пока мы разбирали чемодан, мы успели несколько раз сбегать на кухню и попить чай, не переставая болтать о том, да о сём.
    Я очень устала за день и уже сильно хотела спать, но мне так хотелось дождаться отца, что я постоянно боролась с собой, пока мама не загнала меня в постель.
    Мама.. я очень скучала! Я тебя сильно-сильно люблю! - прошептала я ей в ответ на её нескончаемые поцелуи и улыбки, которыми она меня одаривала перед тем, как выключить свет и выйти из комнаты.
    Мне действительно хотелось скорее сомкнуть глаза, но я держалась ещё некоторое время, после чего меня пробрала странная сладость слабости, я не чувствовала больше своего тела, паря в невесомости, всё больше погружаясь в приторно-манящую дрему.
    До моих ушей донесся звук раскрывающейся двери, выдающей себя своим скрипом. До мозга это дошло не сразу, но я всё же проснулась, оставшись лежать, как лежала — повернувшись лицом к стене. Мне на миг показалось, будто это отец, я хотела было обрадоваться, ведь уже целый вечер я мечтала о том, чтобы вновь взглянуть в его лицо, в такое родное лицо, в его скулы, в его черты. Хотела обнять его могучую шею, хотела чтобы он обнял меня своими крепкими руками. Я не хотела сразу поворачиваться, хоть меня и терзало жуткое любопытство, просто я немного стеснялась, смущение пробирало мурашками по коже. Я представляла до этого, что брошусь к нему на шею, что закричу во все горло:
    Папа! - но этого я не могла сейчас сделать. Я засмущалась, так давно его не видела. не знаю, что меня останавливало, но я сдержалась. Буквально один миг, именно эта задержка изменила полностью всё, о чем я думала, что себе представляла.
    Легкие шаги были вовсе не похожи на грузные шаги моего отца. До меня наконец дошло, что это мама. Она словно перышко, легкая, почти невесомая проскользнула сквозь скрипучую дверь. Опустившись рядом со мной, она сидела на кровати. Что-то тяжелое повисло в воздухе, обрушившись с тихими словами матери, явно ещё не догадывающейся, что я не сплю:
    Что же делать? Что делать?
    Когда я услышала всхлипы, которые она старалась держать в себе, внутри меня всё сжалось. Я не понимала, что такого могло произойти, что настолько страшное могло случиться, что некогда эта счастливая и выносливая женщина, как моя мать, сейчас плакала? Я желала вновь уснуть и забыть всё это, я не могла повернуться, но когда я подняла голову, я увидела, как её хрупкие плечи раз за разом вздрагивают и мне стало не по себе, пусть даже от того, что я не могу её успокоить. Я приподнялась на локтях, вопросительно смотря на неё. После я села рядом с ней, обняв её и положив голову на её колени, просто сказав:
    Мама, расскажи мне всё, как есть.

    Отредактировано Вильма де Кайрас (04.08.2022 02:01:43)

    0

    5

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]
    Кодьяк не заметил, сколько времени провёл в таком положении, да, признаться, его это мало волновало. Из состояния этой лёгкой дрёмы мужчину вывели тяжёлые удары капель по подоконнику и еле слышимые раскаты грома где-то вдалеке. Лениво смыкая и размыкая веки, которые сейчас казались очень тяжёлыми, Вернер повернул голову к большому окну, по которому растекались холодные капли небесной влаги. Сначала одинокими струйками, а затем, встречаясь где-то по пути, они, уже будучи единым целым, беспрепятственно спускались вниз.
    Небрежно опуская руки на диван и делая глубокий вдох, брюнет рывком поднимается с мягкой мебели, по инерции делая шаг вперёд, о чём он практически сразу пожалел. В ушах раздался жуткий звон из-за такого резкого подъёма, а колкая темнота во мгновение застыла перед глазами, впоследствии чего отставного полицейского понесло куда-то влево, прямо на барную стойку, где стоял почти опустошённый бокал, в котором оставалось два-три глотка дорого коньяка. Громкий дрязг разбившейся ёмкости разлетелся по дому, с характерным возгласом, который незамедлительно последовал за ним.
    - Твою-то мать! - Скорее прорычал, нежели прокричал Коди, когда на его носки и брюки капнули остатки алкоголя, после чего последовал глухой удар ребра ладони, сжатой в кулак, о стол. Осколки разлетелись, на кафельном полу образовалась хаотичная лужа, в которой мужчина видел своё отражение, покачивающийся силуэт и небритое, грубое лицо. Он негромко кашлянул, после такого переизбытка эмоций. Стараясь, по мере возможного, не наступить на побитое стекло, Кодьяк ступил на ворсистый ковёр, неровно направляясь к окну, по пути выуживая из кармана немного помятую пачку сигарет и зажигалку из второго. Кряхтя, Вернер достал зубами белую толстую сигарету, а пачку швырнул на куртку. Открыв окно, в лицо вдарил осенний ветер и капли дождя, которые Вернер не посчитал нужным стереть. Подставив к себе, покоившуюся на подоконнике пепельницу, которая, к его удивлению, оказалась чистой, он сел в кресло и, примерно, с попытки пятой, подкурил этого маленького солдатика смерти и вальяжно облокотился на мягкую спинку, делая затяжку за затяжкой, наслаждаясь, как никотин попадает в лёгкие и вдаряет в мозг, вызывая лёгкое головокружение и приятное расслабление. Стеклянным взглядом бывший полицейский уставился во двор, едва-едва замечая за этой стеной ливня и молочной пеленой тумана деревянную будку Динго, который свернулся калачиком внутри своей обители, изредка поскуливая и подрагивая из-за холода и полученным увечий. Запах табака быстро расползался по дому.
    - Может с Титаном... его сцепить? - Не стесняясь никого, мужчина стал рассуждать вслух, но не слишком громко и не слишком понятно, в силу присутствия немалого количества горячительного напитка в его организме. Так звали коренастого питбуля, количество их побед было практически одинаково, вот только дрался он где-то за пределами Дрездена, хотя, если подсуетиться, то можно и австралийского кенгуру за полцены достать... 
    - Ему нужно к верет... вертер... - Коди пару раз смочил губы слюной, стараясь выговорить, - Ветеринару... - Заливаясь истерическим смехом, брюнет вспомнил, что ему говорил одни из его знакомых, когда он увидел, во что тот превратил некогда ласкового ротвейлера. - Да в гробу я видал... этих ваших... врачей... Псина стоит на лапах? А значит может... не малый доход... приносить.. мне... - Разговоры с самим собой уже стали нормой, тем более, со своей женой - Ани - об этом просто бесполезно разговаривать, ведь она у нас тоже, борец за справедливость. А вот получать деньги за то, что твой пёс душит другого, это, видите ли, не гуманно нынче. В последнее время Вернер стал замечать, что супруга стала отдаляться от него, списывая это на резкую смену характера её мужа.. Да курам на смех!
    - Небось... С новым хахалем где-то... уже кувыркается, - не стесняясь в выражениях, пьяным гонором выдал Кодьяк, делая очередную затяжку, даже не подозревая, что кто-то из домочадцев всё-таки может быть дома. Он уже и думать забыл о том, что видел чью-то тень на втором этаже...

    +1

    6

    [nick]Анита Вернер [/nick][status]Любой ценой[/status][AVA]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t39197.jpg[/AVA]

    А на улице пошел дождь, он стучал по стёклам большого потемневшего окна, словно просился в дом, сначала робко, не навязчиво, а потом всё более требовательно и громко, в итоге переходя в некую степень гнева и ярости, потому как хлестал  брызгами, разлетаясь о невидимую преграду и издавая то ли вой, то ли стенания и укор.
    Капельки слез, что скатились по щекам Аниты, тут же упали на ладони, попали на пересохшие губы и солёным привкусом растворились в нескольких длинных, наполненных горем и безысходностью минутах.
    - Я обязательно поговорю с ним завтра. - лихорадочно шептала про себя Ан, подрагивая и всхлипывая, пытаясь подавить рыдания. Чувство безнадежности щемило и саднило сердце, которое билось часто-часто, напуганное и истерзанное от переживаний за последний год, ведь он не слушал её уже столько времени, неужели завтра случится чудо?
    - Нет, так не может, не может продолжаться! Меня не послушал, может увидит дочь и хоть её пожалеет? - метались словно белка в колесе, мысли по порочному замкнутому кругу.
    - Может... - тут молодая женщина резко вздрогнула и отняла ладошки от мокрого от слез лица, потому как уютную комнату сотряс удар раскатистого грома, ослепив вспышкой перепуганные ставшие невероятно глубокими синие глаза Аниты.
    - Мама, расскажи мне всё, как есть. - донесся голос Таи, которая оказалась рядом с матерью и теперь, очень внимательно глядела на неё.
    - Почему ты не спишь? - растерявшись пролепетала Ани, смахивая торопливо слезы, принимая в объятья дочь и помогая той пристроиться у себя на коленях, они часто так сидели, особенно когда назревала задушевная беседа, вот только сегодня мисс Вернер не собиралась ничего рассказывать дочери.
    Поглаживая свою дочь по белокурой голове, осторожно разбирая пряди её волос и все ещё вздрагивая от раскатов грома и сверкающих молний, с изможденным некогда милым и юным лицом, на котором теперь пролегли тени переживаний, она ласково ответила,
    - Я просто очень соскучилась за тобой. - тихий голос убаюкивающе заструился в стенах небольшой комнаты.
    - Мы не виделись целый год и одна мысль о новом расставании, приводит меня в смятение, вот я и расчувствовалась, но ты не бери это в голову дорогая. - Анн, постаралась улыбнуться дочери, проводя рукой по нежной коже щеки подростка.
    - Я взяла отпуск.
    - С возможным последующим увольнением, но тебе об этом знать незачем. - комок подступил к горлу и сжал спазмом, не давая вздохнуть, но отгоняя круговерть мрачных предчувствий, Анита постаралась успокоиться и улыбнувшись, глубоко вздохнула, после чего, с померкшей улыбкой заглянула в глаза Таи, такие же синие и прозрачные.
    - Я взяла отпуск и теперь мы сможем все твои каникулы провести вместе. - тихим, чуть звенящим голосом произнесла мисс Вернер, наклоняясь и целуя Таи в лоб, она знала, что дочь не сильно жалует нежности, но сегодня она вряд ли будет против ласки и тепла, которое буквально источала мать.
    - Твой отец придет поздно, думаю тебе лучше увидится с ним завтра, сегодня уже не время. - упреждая вопрос подростка, вскинув невольно ладошку в жесте означающим "Стор вопросы" , поспешила произнести Анита, буквально прочитав по глазам дочери то, что та хотела спросить.
    - Пожалуйста, отдыхай. Доброй... - договорить Анн не удалось, поскольку снизу послышался какой-то шум, звон стекла и низкие нотки такого до боли, до дрожи в коленях, знакомого голоса, что невольно, мисс Вернер порывисто вскочила с дивана и всем телом подалась вперед, по привычке готовая выпорхнуть на звук ЕГО голоса, но замерла, в нерешительности.
    - Таи, сегодня у отца на работе был какой-то праздник... - Анита чуть замялась, подбирая слова, желая оправдать господина Вернера в глазах своей скептичной дочери, ведь если та захочет увидеть отца - она это сделает, но молодая женщина не хотела, чтоб Таи подумала о Кодьяке  дурно, но предвидя горячность выводов Таи, не была уверена в том, что дочь не осудит отца. Собственно, в ТАКОМ состоянии в котором приходил теперь господин Вернер, в такой степени подпития, его раньше видеть не удавалось, Анита сама еле сдерживала себя от очередных причитаний и ссор.
    - Только не сегодня. Не сегодня. Так не должно быть. Они так давно не виделись. Только не так, не так. - словно уговаривая себя и отодвигая смертный час, взмолилась мисс Вернер, умоляюще взирая на дочь синими почти бездонными от страха глазами. На ресницах вновь задрожали слёзы, мерцая в не ярком свете хрустальными бликами, задрожали и высохли.
    - Вся в отца, ведь не послушается. - безжизненно произнес внутренний голос.
    - Таи. Останься. Прошу тебя. Мы сейчас с отцом пойдём спать, сегодня у всех был тяжелый день. Будь умницей. - и не дожидаясь ответа, Анита порывисто поцеловав дочь в лоб и невесомой пташкой выпорхнула за дверь. Легкими быстрыми шагами, молодая женщина приблизилась к лестнице, что вела на второй этаж и тихонько стуча маленькими каблучками, поспешила вниз.
    - Не убился бы. - подумала Анн, прижимая кулачки к груди, тиская в них бахрому широкого шерстяного платка, который был накинут поверх платья на плечи.
    В коридоре пахло сигарами, перегаром от коньяка и легким привкусом парфюма, который когда-то Анита знала и любила, узнавая из тысячи других ароматов. Так же, со стороны кухни слышалось гудение мужского голоса, который несомненно принадлежал господину Вернеру, да и табачный дым окутывал её словно молочный, приторный, едкий туман. С облегчением выдохнув и унимая подскочившее сердцебиение, при мысли, что Кодьяк мог бы сейчас лежать на полу с пробитой о косяк головой, да, почему то Анн была склонна пугаться и придумывать всякие страшные вещи, тем самым вгоняя себя в состояние паники, а потому, от осознания что её муж, пусть и ставший чужим на какое-то время, жив, воспринялась радостно. Однако, это был лишь мимолётный проблеск былого.
    Разгоняя клубы дыма и невольно морщась, мисс Вернер вошла на кухню, смерив оценивающим взглядом фигуру Кодьяка, что восседал в кресле с сигаретой в руке. Волна обиды вновь затопила пространство в области груди, заставляя задохнуться от выступивших на глаза жгучих слёз и очередного бешеного ча-ча-ча, которое выстукивало сердце, в состоянии опьянения от досады и волны негатива к происходящему. На полу красовалась растёкшаяся лужа в окаймлении брызг и стекла, Анн только покачала головой, надежда мелькнув потаяла, улетучилась, а на что было собственно рассчитывать?
    Что сегодня что-то изменится? Что пусть не трезвый, он станет другим?
    Тяжело вздохнув, Анита развернулась, чтоб тихонько уйти, но слова мужа внезапным током пронзили сознание миллионом бьющегося хрусталя,
    - Небось... С новым хахалем где-то... уже кувыркается. - без зазрения совести произнес Кодьяк, выпуская клубы тягучего дыма.
    Внезапно поперхнувшись и закашлялась, подавившись терпким ароматом сигар, всё ещё пребывая позади кресла, в котором находился муж, Анн силилась спросить, но вопрос так и застрял в горле, перемешиваясь с хрипами, сипом и кашлем. Из глаз покатились слезы, вот только был ли причиной тому дым? И о ком говорил её муж? Кто ТА женщина?

    Отредактировано Вильма де Кайрас (08.08.2022 14:43:04)

    +1

    7

    [nick]Таи [/nick][status]Осенью всегда дождь.[/status]
    [AVA]https://forumupload.ru/uploads/0018/e2/2e/154/t732064.jpg[/AVA]

    Было глупо надеяться, что мама расскажет мне свои переживания, ведь уже не первый раз было проверено, что все обиды и волнения она держит в себе. Копит эти терзания и тревоги, словно у неё больше никого нет, кто бы ей смог помочь. Я этого никогда не понимала, ведь считала себя той, кто имеет полное право знать всё, до единой мелочи. Я, в надежде вслушивалась в её слова, расчитывая хоть в этот раз на горькую правду, пока она с печальной нежностью ласкала мои волосы. Как мама объяснила, всё это лишь эмоции и чувства от долгожданной встречи со своей дочерью. В иной раз, я бы, возможно, поверила, но не сегодня. Как больно она смотрелась на фоне радости, как странно было то, что она делала. Утопая в напряжении, она вздрагивала от каждого шороха, вслушиваясь в каждый звук.
    За окном разбушевалась природа, погрязшая в топи осенних дней. Дождь хлынул, как из ведра, словно заводной, изливая повисшую над городом серость, до предела выкладываясь, будто снизошел на землю в последний раз.  Тучи сковали небо безумным полотном, изображая разгневанных богов, играя в свои междуусобицы, показывая яркими вспышками молний, кто здесь главный. Леденящий душу и плоть холодный ужас, пробирал до нитки даже здесь, в доме, от одного только взгляда в окно, с одним только осознанием, что вытворяет погода.
    Мне стало не по себе, в груди образовался давящий на легкие комок, разжигая мои любопытсво и страх, смешавшихся воедино. Я не понимала, что именно испытываю в данный момент. Испуг ли, ревность ли к чему-то неведанному за мать, любовь иль грусть. Ненависть ли, особенно к тому, что происходит, даже не открытому мне. Или всё вместе и всё сразу? Мне было обидно, что мама до сих пор считает меня маленькой и бережет мою "детскую" психику от повреждений, думая, что я не пойму.
    — Но я уже выросла, мама. Я выросла, а ты и не заметила. Я уже большая девочка, в пору мне тебя оберегать, - так же, мне было обидно, что я одна в этом доме не ведала о том, что всё-таки произошло за время моего долгого отсутсвия. Меня сковало некое безразличие и, уйдя в свои мысли, я как в тумане слушала мать, ничего не понимая. Только лишь ее теплые прикосновения оставались ненадолго уходящими воспоминаниями на моем лице и руках.
    Неожиданно, мать вскочила и мы обе резко переключились на звуки, доносившиеся снизу. Звон битого стекла, голос...
    — Отец? Неужели он? Но почему этот голос кажется мне таким чужим, таким неприятным, таким грубым и злым? - меня терзали непонятные мысли и переживания взбудоражили мою душу, разливаясь по телу горячей кровью, от чего мне резко стало невыносимо жарко. Я посмотрела на мать. Её побледневшее лицо говорило за неё. Она боялась. Но еще больше она испугалась мне это показать.
    — Зачем успокаивать меня, если у самой сердце не на месте?! — промелькнула мысль на мамины просьбы остаться в комнате, говоря, что у отца на работе был праздник и я должна понять их, лечь спать, а утром, на свежую голову поговорим и увидимся,
    — Шутишь? Мам, пускай ты и будешь сейчас его успокаивать и отводить спать, но хоть глазком одним, я увижу своего отца! — для меня не существовало этой её просьбы — остаться в своей комнате, но вслух я ничего не сказала, утвердительно кивнув головой. Мисс Вернер вылетела из моей комнаты, прикрыв за собой дверь, спускаясь по лестнице так быстро, что когда я уже выглянула за дверь, в проходе никого не было. Странная тишина установилась в доме, набирая в себя побольше негатива, впитывая всю положительную энергию домочадцев, теребя нервы, будто они резиновые у людей и тянутся в разные стороны.
    Босые стопы чувствовали каждое углубление, каждый проем в деревянном холодном полу. Перебирая рукой по перелам, осторожно спускаясь, я наклонялась и заглядывала вперед. Мороз пробрался по коже, ногам стало прохладно и этим они остудили жар в моем теле. Не было слышно ни голосов, ни звуков, и я испугавшись, вздрогнула, когда из кухни раздался чей-то приглушенный кашель. Подойдя к двери, я увидела серую завесу дыма на кухне, увидев мать, которая кашляла, видимо надышавшись этой пакостью. Она стояла за спиной у .. моего отца, который сидел, удобно расположившись в кресле с сигаретой в одной руке, изо рта которого то и дело выскальзывал дым. Я сглотнув, вошла в кухню, пристально взглянув на мать, рукой останавливая её попытки приблизиться, делая несколько шагов назад, вкладывая в свой вгзгляд просьбу не мешать, говоря им безмолвно, что все будет хорошо. Пройдя вперед, я остановилась напротив папы. Я не могла смотреть на него вначале, уставясь в пол смущенным взглядом. Медленно поднимая глаза, я увидела его ноги, его фигуру, любимые, забытые руки и лицо. Чужое лицо. Небритое, усталое и жгуче, до боли, родное.
    Осколки, смешавшиеся с противной жидкостью, расползающейся по паркету, образовали лужицу на полу возле стойки. Я мельком переключила на неё взгляд и вновь, но уже прямо, открыто посмотрела на отца.
    — Папа? - в голосе чувствовалась небольшая неуверенность, которая на последнем слоге сменилась тяжестью непонимания и недоверия. Я заключила одно это слово в вуаль стольких чувств, надеясь пробудить в этом человеке, ставшим сейчас таким потеряным для меня, прошлые воспоминания о счастье. Отвернувшись от него, я поняла, что всё-равно ничего не понимаю. До сих пор, до сих пор я будто не своя, будто я единственная, кто упускает что-то важное. За окном пеленал дом сильный ливень. Мои глаза расширились от личной боли и сострадания. Через стекло я увидела возле будки черный размытый комок.
    — Д-Динго! - голос гудел, в нем прояснялись металлические нотки грубости и нарастающей злости. Я не сказала больше ни слова, прошмыгнув мимо матери к входной двери с силой распахивая её так, что та громыхнула об стену дома, дополняя тем самым взрывные удары молний и раскаты грома. Босиком, я помчалась по улице, по земле, обжигающей ноги промозглым холодом, царапая свои стопы ветками и камнями. Я неслась к будке. Резкая вода, окатившая меня, промочила насквозь мою ночнужку, которая облепила тело сырой тряпкой. Распущенные волосы, впитавшие в себя воду, хлестали по лицу.
    — Почему? Почему? - повторяла я про себя. Обычно Динго ночевал дома, кроме тех солнечных жарких дней, в  в которые ему дома было душно, — Почему же сейчас он на улице? За что? За что?!
    Я упала на колени рядом с собакой, которая к тому времени, как увидела меня, тут же поднялась на лапы и поковыляла ко мне на встречу. Ему было больно ступать, поэтому, пройдя несколько шагов вперед, он остановился. Потоки воды, текшие с него и разливающиеся на плитке странными алыми струйками, вместе с тем смывали с его шкуры всю грязь. Израненный и измученный пёс, от великой радости при виде меня лизал моё лицо и руки. Проведя ладонью по спине Динго, я с удивлением и ужасом уставилась на свои пальцы, обмазанные красной жидкостью. Я щекой прижалась к шерсти, пропитываясь кровью пса,  его духом. Я осознавала душой его слабость, его страдания. Впившись руками в загривок Динго, я зажмурилась.
    — Что случилось?! Что с ним произошло?! Как родители могли допустить такое?! — эти вопросы лишь мельтешили перед глазами, но были поглощены счастьем и болью встречи. Соленые слезы текли по щекам, разбавленные струями дождя.
    — Как хорошо, что Динго не видит, как я плачу. Когда я расстроена, он сильно нервничает, — думала я, шмыгая носом, а коленями возюкая по земле, прижимаясь к собаке так, словно желая слиться с ней в одно целое и перенять на себя хотябы часть ей мучений.

    Отредактировано Вильма де Кайрас (08.08.2022 14:44:39)

    +1

    8

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]
    Разномастные мысли, подобно ядовитым змеям, незатейливо прокрадывались вглубь, в самые недра черепной коробки, намертво впиваясь гладкими клыками в подсознание; они спутывались своими склизкими телами, образуя чёрный неровный ком тонких нитей, не давая покоя. Из раздумий о чём-то своём, и не каждому понятном, Кодьяка вывел колкий дым, прорвавшийся к чувствительным глазам, вызывая естественную реакцию. Мужчина ощутил, как горячие слёзы выступили на глазах, обжигая кожу. Он скривил недовольную гримасу и тряхнул головой, из-за чего на какую-то толику мгновения в очередной раз мир потерял былые краски, окрашиваясь в насыщенный чёрный цвет. Это наваждение продлилось недолго, слёзы быстро высохли, а мужчина стряхнул в пепельницу чёрно-белый пепел.
    Перестав глазеть во двор, Вернер уставился на маленький уголёк своей сигареты, такой яркий, такой горячий.
    "А ведь каждому из нас рано иль поздно суждено истлеть до самого основания..." Мысли, в отличие от речи брюнета, были гораздо внятней и не требовали огромных усилий.
    Вдруг... Негромкий кашель раздался откуда-то позади кресла бывшего служителя закона. Этот кашель, его звук, был таким до боли знакомым, но сейчас непостижимо далёким.
    "Ани!" Доселе маленькие, подобно бесовским точкам, зрачки расширились, а сердце изрядно участило свой ритм, намереваясь, пробив костную клетку рёбер, вырваться из тесного пленения в груди. Его удары стали бить по вискам не хуже отбойного молотка, только гораздо тише. Волнение. Почему-то былая самоуверенность растворилась в потоке прозрачного табачного дыма, смиренно снимая шляпу перед внезапно нахлынувшим чувством тоски по былому теплу, которое Коди ощущал от своей любимой женщины до того, как стал завсегдатаем подпольных собачьих боёв, променяв уютное ложе с супругой на дорогую выпивку и возгласы гогочущей толпы зрителей.
    "Мон-стр..." Единственное слово, намертво застрявшее в глотке Вернера. Возможно, он был готов подняться и, сократив расстояние до Аниты максимально быстро, при его-то состоянии, а после... после заключить свою единственную в своих сильных объятиях и никогда не отпускать. Однако, этот порыв улетучился также быстро и незаметно, как и появился. Наваждение. Очередной раскат грома, разорвавшего небесную гладь, громче и ужасней сотни барабанов, возвращая бывшего полицейского в суровую реальность, где семейная идиллия - очередная иллюзия, как и надежды на то, что жена его когда-нибудь поймёт. Кодьяк уже был готов поднять своё массивное тело с насиженного кресла, как перед глазами вырисовывается новая фигура - дочь. Но... Она была другой, какой-то чужой ему, незнакомой девочкой-подростком в его доме. В её глазах он видел неподдельный страх, который часто читался на лицах преступников, когда те осознавали, что с ними способен сделать этот человек, который сейчас мало чем походил на законопослушного гражданина, готового бороться за справедливость. Нет. Этот человек давно погиб, растаял в этой атмосфере соперничества, где каждый готов перегрызть другому глотку, если тот чем-то лучше первого. История Кодьяка Вернера начертана кровью, выжжена клеймом на спинах гнилых ублюдков на по ту сторону закона, а сейчас... сейчас Динго его инструмент, подобно демону из страшных сказок, высасывающий жизни из податливых тел своих соперников. Ах да, Динго... Таи, не имея сил ничего боле сказать отцу, по крайней мере сейчас, призрачной тенью выскользнула за пределы родного дома, валясь с ног перед своим любимым зверем, Динго, нет, Душегубом. Этот кобель давно пристрастился ко вкусу свежей крови на клыках, Коди замечал, какую эйфорию, сравнимую с оргазмом, ощущает ротвейлер, когда последний издыхающий стон треклятого врага. 
    - Мелкая... девчонка... - Предварительно смочив пересохшие губы слюной, грубо выдавил из себя мужчина, будучи уверенным в том, что супруга услышит его.
    "Слышала ли она то, что я говорил до этого?..." Внезапно образовавшийся в голове вопрос вынудил его немного помедлить. Выждав несколько секунд, брюнет несколько грузно поднимается, по пути, немного маяча рукой, стараясь затушить истлевший окурок. Улыбнувшись самому себе, Вернер оборачивается. Улыбка сменяется грязной ухмылкой, которая расчерчивает лицо парня, снявшего на ночь шлюху, и теперь готового надругаться над ней разок другой. Он смотрел на свою Ани, нет, не так, просто, на Ани. На её побледневшем лице синими сапфирами горела пара глаз, в которых некогда Коди был готов тонуть часами. Холод. Он ощущал его каждой клеткой своего тела, он пробирался под одежду, под тонкую человеческую кожу, ядом распространяясь по венам и артериям. Едва качаясь, мужчина стоял и смотрел, изредка суживая тёмно-карие, практически чёрные, глаза, выдыхая с негромким шумом. Медленно бывший полицейский стал приподнимать руки, поднося оные к груди и скрещивая, словно перед ним находилась не жена, а закоренелая преступница, над которой вершится правосудие.
    - Что ты.. слышала? - Кодьяк первым решил прорвать эту напряжённую тишину, которая сейчас давила на опьянённый рассудок, действуя даже несколько отрезвляюще.

    +1

    9

    [nick]Анита Вернер [/nick][status]Любой ценой[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t39197.jpg[/icon]

    Минута удушья была не выносима. Сердце стучало часто-часто, убыстряя свой бег с каждым новым кругом циркуляции крови по оголенным проводам нервов. Анита знала, что спрашивать что-либо у пьяного Кодьяка - бесполезно, мало того, это всегда лишь усугубляло и без того критичную ситуацию в их отношениях, которые подобно дребезжащему от напора стеклу, готовы были треснуть и развалиться миллионами осколков, которые уже никогда не собрать. Однако, словно ошарашенная откровением, потому как молодой женщине и в голову не могло прийти, что столь не лестные фразы были брошены в её адрес, словно кусок грязи в лицо, в неё, ту, что никогда даже повода не давала в том, чтоб её любимый мужчина мог усомниться в ней и её чувствах к нему, она задыхаясь от удушья, пыталась задать свой вопрос. Если отклониться от темы на минуточку, то окажется, что внешность у Анн была под стать поведению, не такова была мисс Вернер, чтоб вызывать страстный и похотливый интерес у мужского пола - слишком проста: не мельтешит соблазнительными картинками эротики, не манит развратными и пошлыми платьями, нет, с кем ей было путаться? Хотя сам вопрос задан не верно изначально, она была слишком предана истинным ценностям, чтоб изменять мужу и слишком любила его, до недавних пор.
    Не появись на кухне дочь, Анита вряд ли удержалась бы от ненужных расспросов, которые как она знала по опыту, приводили лишь к ссорам. Приход Таи, вывел её из сумбура безумных мыслей и чувств, что охватывали, мучили, пытали домыслами и догадками одна другой хуже, сжимали легкие пустотой и грозились вырваться упреками, обвинениями, может даже накипевшей истерикой рыданий, поскольку нервы хрупкой мисс Вернер были на самом пределе, но дочь, она предала Анн сил и та, смахнув слезы с блестящих и исходящих невыразимыми муками глаз, так и обмерла, затаив дыхание, в мыслях моля богов о том, чтобы ничего плохого сегодня не случилось. Словно жертва, она взирала на трагедию всей своей жизни, почему то чувствуя, как безнадежность давит на виски, как холодеют руки, как бледнеет лицо и она становится похожа на восковую статую, у которой на лице лишь живые и выразительные глаза, в которых луч надежды, но больше - могила и крах разочарования. Сердце ухало в груди, было больно глотать, в горле стало совершенно сухо, отчего Анита все время облизывала губы, не отрывая взгляда следя за первой встречей дочери и отца.
    - Папа? - произносит дочь, а в воздухе словно ток рассыпали, тишина так и звенит в ушах, а мгновения тянутся невыразимо долго...
    - Динго! - кричит Таи и бежит под дождь, в раскаты осенней бури, в потоки холодного проливного дождя, а мисс Вернер стоит, словно её поразили громом, а потом живую закопали в гроб. Не о такой встрече она мечтали и не на такую встречу рассчитывала, довершают похоронный марш слова мужа, такие безразличные и совершенно не по-отцовски грубые,
    - Мелкая... девчонка...
    В голове заухало, в висках началась невыносимая боль, которая колоколом "Бум-бум-бум" выносила не просто разум, но и опустошала сердце, которое кажется вырвали только что, такое животрепещущее, исходящее и захлебывающееся в собственной крови убитых надежд и разочарования.
    - Нет, нет. Нет, нет. Так не должно быть... - твердила непослушными губами Анн, шепча себе под нос,
    - Нет... завтра... завтра всё будет хорошо... Завтра... - глаза наполнялись слезами, которые заискрившись в потемневших от горя синих глазах, бездонных словно океан, хлынули через край, но женщина этого словно не замечала, все так же стоя и смотря в никуда.
    - Нет. Нам нужно пережить эту ночь... Эту длинную ночь. - не хотела верить своим предчувствиям Анита, вздрагивая всем телом и трясясь от нервного озноба, при каждом ударе грома, словно осиновый лист на ветру.
    - Что ты.. слышала? - врывается в действительность, жуткую действительность, бесчеловечную действительность пьяный голос мужа. Анита непроизвольно вздрагивает и переводит взгляд преисполненный испуга и боли на ожесточенное лицо Кодьяка, её Кодьяка... Нет, он теперь не её... Она это не просто видит, но и чувствует, но боится признаться, боится потерять его ... Навсегда... Но... Хрупкое стекло отношений крошится на глазах, осколками реальности сминая её душу, подкашивая ноги, ставшие ватными, режут по-живому...
    Анн берется за голову и запускает тонкие пальцы в волосы, растирая виски... Головная боль, обездвиживает...
    - Господи... Господи... - шепчет горестно, чуть прикрыв глаза и подняв подбородок, ещё надеясь, что слезы, которые и так катятся по осунувшемуся усталому лицу, успокоятся.
    - Что с тобой стало? Что стало? - Анн прикрывает лицо, смахивая слезы, но потом, замечая движение мужа, его испытующий, требовательный взгляд, эту наводящую ужас жестокую ухмылку, от которой хочется провалиться, отступает назад.
    Вскинув руки, в жесте, словно пытаясь защититься, то ли останавливая кого-то, теряя сползший платок с плеч, мисс Вернер, пятится, делая ещё несколько шагов назад, всё шепча, словно заведенная пластинка,
    - Нет, нет... Не сегодня... Нет... Нет, так не должно быть... - губы не слушаются, глаза застывшие от боли, утопают в карих осколках, жестоких и беспощадных.
    - Я должна быть с дочерью. - на грани какой-то материнской интуиции, произносит Анита, разворачивается и выбегает из дома хлопнув дверью, хватая по привычке ключи, устремляясь в темноту, дождь и холод, которые протрезвляют, а от того, реальность выглядит ещё более ужасно. Как бы то ни было, Анн решает, что завтра поговорит с мужем, а сегодня - сегодня нужно добиться прощения дочери, потеряв мужа, она не смеет потерять и дочь! Ведь только ради Таи, она ещё пытается склеить то, что так очевидно рушится, грозясь похоронить под обломками все то хорошее, что ещё можно оставить в воспоминаниях.
    - Таи! Таи! Прости меня! - подбегая к дочери, уже не сдерживая рыданий, обнимая девочку, кричит в гуле разыгравшейся непогоды Анита.
    - Милая, я тебе все расскажу, но пожалуйста пойдем со мной! Таи, нам нужно уйти! Прошу, послушайся меня на этот раз! Оставь Динго! Оставь его до утра! Оставь его, ради меня! Оставь его ради меня. Оставь его отцу... - умоляет Анита, дочь, тяня ту за руку, обливаясь слезами и заклиная подростка сделать то, что она просит.

    Отредактировано Вильма де Кайрас (08.08.2022 14:44:09)

    +1

    10

    [nick]Таи [/nick][status]Осенью всегда дождь.[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/e2/2e/154/t732064.jpg[/icon]

    Меня полностью поглотили эмоции, разве что трепетное пламя рассудка ещё трепыхалось внутри, заливаемое и без того горячими слезами. Я ничего, совершенно ничего не понимала. И от этой неизвестности становилось ещё страшнее. Я так сильно устала, я устала даже для того, чтобы просто думать, но я решила перебороть себя, поставив четкие указания в своем мозгу, — Значит так, - сквозь слезы вымолвила я шепотом, не переставая обнимать за шею Динго, что прижавшись ко мне, уже не хотел шевелиться, видимо так же, как и я, наслаждаясь моментом. Странным моментом радости и боли, встречи и... Расставания?
    — Таи! Таи! Прости меня! — и меня окатывают волной жарких материнских объятий, рыданий и...
    — Мама?! За что ты из... - но вопрос улетел в никуда, проскальзывая мимо её ушей, сбиваемый на пути криками мамы. Она вскочила, тяня меня за руку так, словно за нами кто-то гонится, и если бы у неё хватило сил, она бы взяла меня на руки и понесла бы, не взирая ни на какие пререкания.
    — Милая, я тебе все расскажу, но пожалуйста пойдем со мной! Таи, нам нужно уйти! Прошу, послушайся меня на этот раз! Оставь Динго! Оставь его до утра! Оставь его, ради меня! Оставь его ради меня. Оставь его отцу...
    Её слова бурей ворвались в голову, разрывая все принципы, логику, разум, душу... Всё напрочь, окатывая сверху грозовыми молниями над головой, пробивая  этими звуками, слившимися с материнскими криками воедино, в самое сердце. Лишь только сердце бешено отплясывало свои "БУМ... БУм... Бум...бум...", отбивая сумасшедшую чечетку, грозясь переломать ребра своим биением.
    "Оставить и уйти.... оставить и уйти.... Оставить.. и... уйти..."

    Ещё недавно я так хотела, понять, что произошло, но теперь мне стало тошно от правды. Я не желала её знать, она решительно ломала нашу жизнь — вот что точно я знала, поэтому и возненавидела её. Пока я сидела под проливным дождем, обнимая своего любимого друга, я не могла и представить, что так страшно находиться здесь и сейчас. Этот страх передался огромной волной негатива, смывающей с ног, когда миссис Вернер ещё только выбежала из дома, закрыв дверь. Я не видела этого, но я почувствовала заранее, так как внутри всё горестно сжалось, словно меня всю съели изнутри, догрызая остатки моих кишок. Я думала о том, что вытру слезы, что стану с колен и заведу в дом собаку. Что посмотрю на родителей с прежней любовью, прощая им всё. Что мы заживем так, как было прежде, превосходя все преграды, встретившиеся на их жизненном пути, вместе. Что я не стану их корить за это, даже не упомяну больше об этом случае дома. Что я промою раны Динго, ведь просто напросто он наверняка подрался с чужим псом на папиной работе, за что тот и осерчал, наказав его. Что утром я приготовлю завтрак, и мы вместе посидим за общим столом, просто глядя друг на друга, чего так давно не делали. Что я, наконец, обниму отца, обниму маму, успокаивая её. Я так надеялась на это, так мечтала об этом. Но...
    Сейчас я должна уйти? Уйти? Куда? Вот так? В таком виде? Ведь на мне только ночная сорочка, даже обуви нет. Оставить Динго? Одного? Почему мать тянет меня?
    Нет, эти вопросы даже не затронули меня, обойдя стороной. Паника матери передалась и мне. Мои внутренности пылали в адском огне, словно тот, кто их до этого жевал, выплюнул их на раскаленную сковороду, обдавая ядовитой кислотой горечи, что наполнила мой рот и побитое сегодняшними происшествиями сердце; разочарования, что пронеслось мимо моего лица, мельтеша перед глазами шлейфом тупого безразличия; и невыносимой тоски по прошлому, такому недалекому, казалось бы, но через минуту ставшему таким далеким.
    Мать по прежнему тянула меня за руку, умоляя меня пойти с ней, чуть ли не везя меня по каменной холодной плитке. Я медленно поднялась с колен, просто посмотрела на неё, на её боль, не сказав больше ни слова. И повернулась к калитке, потопав босиком к ней. Ещё только сегодня я входила в неё, несясь с радостными мыслями в дом, понимая, что я приехала. Что я вновь ДОМА. Но я ошиблась и теперь расплачиваюсь за свои ошибки. Я приехала не домой. И я НЕ ДОМА. Мне показалось даже на миг, что я ошиблась адресом. Что всё это плохой сон. Что здесь нет моих родителей и я попросту не туда попала. А сейчас ухожу с чужого двора, бредЯ домой.
    Но это реальность. Мои мама и папа здесь. А я выхожу не из чужой калитки, а из родной. Точнее она была родной для меня. Я выхожу, потому, что больше не хочу здесь оставаться. Я хочу хоть на пару шагов, но отдалиться от этой территории негатива, так внезапно обрушившегося на мои плечи. Я хочу просто пойти по аллее, отходя всё дальше и дальше... Дальше и дальше от дома. Хочу остаться одна.
    Я остановилась возле калитки, не обращая внимания на то, что мать так спешит куда-то, на то, что обеспокоенный порядком пёс ковыляет за мной, пытаясь ухватить за конец ночнушки, вновь притягивая меня к себе.
    Не решаясь переступить, я всё стояла и стояла. Я выдернула руку из руки матери, я даже не посмотрела на неё. Но это была не жестокость по отношению к ней, я просто дала понять, что хочу остаться одна. Я поднимаю ногу, но она зависает в воздухе, но я пересиливаю себя и делаю шаг. Будто на съемке замедленного действия, я ставлю рядом с одной ногой вторую. Будто не родные ноги, будто растут не из одного тела. Будто... Будто... Но всё это не важно, по сравнению с тем, что я прочувствовала...
    Во мне что-то оборвалось, рухнув безжизненной тушей вниз, а в ушах ещё долго раскатистым эхом отдавались тяжелые шлепки от падения...
    Я понимала — возможно, сюда не вернусь.
    Но думала — только наверное.
    Я знала — на душе пролежит комом грусть,
    Но всё обойдется, без исключения.
    В семье вновь восстанут добро и покой,
    Нарушив все беды и ложь,
    Любовь процветет, вызывая на бой
    Невзгод всех кровавую дрожь...
    А дождь всё лил и лил...
    — Мама... — закричала я, резко оборачиваясь и... Я заплакала, по настоящему заплакала, уже не скрывая громких рыданий и слез. Я кинулась на её шею, обвивая руками, душа в крепких-крепких объятиях.

    +1

    11

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]
    Вернер продолжал смотреть на свою супругу, словно испытывая её, желая узнать, как долго она сможет противостоять той невероятной тяжести, той неимоверной жестокости, которые без особо труда читались в этих холодных тёмно-карих глазах. Они подобны двум безднам, что беспощадно пожирают весь исходящий свет этого мира. А эта ухмылка... Даже на таком расстоянии от Ани Кодьяк ощущал эти эмоции, беспардонная скальная улыбка хлёсткими ударами кожаной плети истязала хрупкую натуру голубоглазой девушки. Ворох мыслей, вкупе с бессвязными словами, которые одно за одним доносились до ушей бывшего блюстителя закона.
    Постепенно разум прояснялся, в клочья разрывал ту незыблемую пелену, натянутую немалой дозой горячительного спиртного. Мужчина продолжал стоять, без особо интереса наблюдая за тем, как мучается его жена, изводя себя с каждой секундой всё больше. Хотел ли он подойти и обнять её, попросив прощения? Нет. Коди всегда был непреклонен, внутренний стержень, который многие считают гордостью, никогда не позволяли брюнету показать слабину, неважно, в какие моменты.
    - Что со мной стало?! - Разъярённо, с остервенением в глазах, переспросил бывший полицейский, широкие линии бровей за доли секунд поползли вверх. Видимо, вся эта ситуация просто мешала полностью затмить разум, вынуждая остаться в суровой рутине реальности. Выждав ещё несколько секунд, держа скрещенные руки на уровне груди, кареглазый стал мерными шагами ходить по комнате, по дуге обходя Анн, не сводя с неё глаз. Остановившись от неё на расстоянии двух-трёх шагов, он стал смеяться. Дикий, гогочущий смех, рваными комками вырывался из глотки мужчины. На лбу и на шее от сильного напора стали выступать скрюченные бороздки вен. Истерический смех быстро разлетался по всей комнате. Не в состоянии себя контролировать, Вернер не смог ничего ответить, продолжая откровенно смеяться в лицо миссис Вернер. Его глаза были закрыты из-за напора скопившихся солёных слёз, но негромкие быстрые шаги, а также громкий хлопок двери, прервал эту безумную истерию. Резко обернувшись, Коди широкими шагами направился к выходу, рывком открывая тяжёлую дверь.
    В лицо беспощадно ударяют дикие потоки ночного ветра, омывая лицо холодными каплями дождя. Отойдя на пару шагов от дверного проёма, мужчина просто стал смотреть, как супруга старается забрать дочь отсюда восвояси, но та не хотела уходить, оставлять израненного кобеля с этим, как считала Ани, монстром. В какой-то миг они стали обниматься, заполняя двор громкими рыданиями, которые изредка заглушали раскаты грома.
    "Как мило..." Скривив губы в небрежной ухмылке, Кодьяк закатил глаза, негромко цокнув языком. В каком-то смысле бывшему полицейскому было тошно, мерзкое чувство зародилось где-то внутри него, что-то душило его, мешало дышать полной грудью, словно вокруг шеи затянули крепкую петлю, стягивая оную всё туже и туже. Сузив глаза, брюнет наблюдал издали за этой идиллией, за этим а-ля воссоединением семьи. Вернер стиснул зубы, практически до скрипа, но он продолжал стоять на месте, как-будто приваренный к бетонному полу.
    - Пора заканчивать с этим... - Хриплый говор Коди был неслышен из-за громкой симфонии разбушевавшейся природы. Немного качаясь, брюнет спустился по двум ступенькам, по направлению к воротам.
    - Д-динго! - Громко рявкнул Коди, развязным жестом показывая ротвейлеру на них. Покалеченный пёс, как бы ни хотел остаться рядом с дочерью своего хозяина, прижимая к ней своё кровоточащее от ран тело, но властный тон кареглазого мужчины был подобен удару тока, расползшегося под кожей Душегуба. Пересиливая боль, кобель отпрянул от девушки и поковылял вслед за хозяином. Крупные капли небесной влаги мешали разглядеть дорогу, но ротвейлер упорно продолжал свой путь. Ротвейлер хромал, скулил. Дойдя до указанного места, самец обернулся, опуская голову ниже уровня спины. Железные ворота были позади мужчины и пса. Брюнет сделал короткий жест, что был эдакой командой для ротвейлера. Превозмогая боль, кобель не смог идти против хозяина. Глотку Душегуба стал рвать приглушённый утробный рык, с клыков свисали тонкие нити прозрачной слюны. Будучи промокшим насквозь, Вернер полностью игнорировал холод, лишь смотрел, что Ани и Таи предпримут дальше, ведь так просто он их не отпустит, по крайней мере сейчас.
    - Никто... отсюда... не уйдёт! - Громко проговорил бывший служитель закона. Его грубое лицо расчерчивала самодовольная ухмылка, изредка озарявшаяся при всплеске витых молний. Два хищника, загнавших в угол двух беззащитных грациозных ланей, обрубив все концы к отступлению, и теперь просто наблюдали за ними.

    Отредактировано Шааксэд (08.08.2022 16:30:29)

    +1

    12

    [nick]Анита Вернер [/nick][status]Любой ценой[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t39197.jpg[/icon]

    Мир рушился просачиваясь с каждой каплей холодной воды сквозь тонкие пальцы, капал на черную хлябкую землю,  оставляя в ранимой душе миссис Вернер пустоты воронок безъисходности, отчаяния и боли, обиды и разъедающей горечи. Таи вырвала руку, небрежно оттолкнув материнскую ладонь, которая враз, словно посеченный плодоносный колос упала и повисла вдоль тела хрупкой, ссутулившейся женщины, в глазах которой сейчас захлебнулась бы вселенная от горя, переливающегося через край расширившихся синих бездн, глубоких, топких, преисполненных невыразимой муки и страдания. Анита не бросилась за дочерью, она стояла такая жалкая, промокшая, сгорбленная под тяжестью горя и раздавленная осколками разбитого счастья, которое уже не склеишь... Обескровленные губы, побелевшие и дрожащие, что-то не внятно шептали, голос не слушался и лишь любящие материнские глаза, с тревогой следили за каждым шагом ребенка, которого она любила больше себя, больше жизни...
    - Мама! - и ноги ослабели от этих слов, а руки сами раскинулись в стороны, раскрывая объятья в которые бросилась дочь. Соленые слезы застилали мир. Анн беззвучно плакала, целуя Таи в белокурую макушку и гладя по намокшим, спутанным волосам.
    - Доченька моя. Доченька. - тихонько шептала миссис Вернер, справившись с собой и обретя голос.
    - Всё хорошо, всё будет хорошо. - нежно приговаривала молодая женщина, чуть покачиваясь, словно тонкая осина на ветру, но будто в насмешку, как плеть надзирателя, раздался голос Кодьяка, резкий, властный, грубый, перечеркивающий "хорошо" своим холодным и мрачным видом. Несчастное животное, заслышав зов хозяина, поплелось к тому, поднимая в душе Анн волны жалости и вместе с тем, вопроса,
    - За что он любит его? ... - и содрогнулась внутренне, когда этот же вопрос прочертил борозду на сердце, когда она попыталась задать тот же вопрос себе...
    - За что ты так со мной, Коди? - с тоской и мукой подумала Анита, ранясь о карие грани жестоких глаз некогда любимого человека,
    - Отчего взгляд твой суров и так бездушно холоден, словно я не была твоим счастьем уже более десяти лет? Словно не я во всем поддерживала тебя, любила тебя, была рядом не смотря ни на что... За что ты так? ... - но вопросы так и остались вопросами, не высказанными, безмолвными, трепещущими в блестяших от слез глазах. Не будь рядом дочери, молодая женщина рухнула бы на месте, со стонами и рыданиями, уткнулась лицом в землю изливая скопившееся горе, рвущее душу на части, сжав в кулаках комья продрогшей земли. Она обязательно бы спросила некогда чуткого мужа, того, кто так долго добивался её согласия, идя всему миру поперек, руша родительские запреты и воцаряясь в юной душе белокурой девушки новым всё побеждающим богом, она спросила бы,
    - Коди, ты больше не любишь меня? - и замерла в ожидании, но не сейчас. Рядрм стояла Таи, их дочь, Анита не могла быть настолько слабой, чтобы испугать подростка и так растерянного, обнимающего её и рыдающего в голос, она же мать, мать, мать... А матери могут больше жен!
    Подавляя внутренний страх, который пронзил всю её хрупкую фигуру, пригвоздив на мгновение раскаленными кинжалами при звуках голоса мужа, стоящего в нескольких шагах напротив с напором глядя на жену и дочь, скомандовав всем оставаться на своих местах, обретая силу в материнских чувствах, миссис Вернер перестала плакать, благо что дождь, скрывал следы всё ещё катяшихся из синих глаз слез и на лице женщины застыло спокойное выражение. Динго рядом с Кодьяком скалился, Анн перевела на него взгляд полный укора,
    - Дингооо. Дииинго... - тихо произнесла она, но вслух не добавила ничего, поскольку Таи была рядом.
    - Не я ли лечила твои раны? Не я ли кормила тебя? Не я ли сидела с тобой ночами, когда ты лежал полуживой? А он превратил тебя в монстра... А ты и верен ему... Как и я... Верна. -  сглатывая очередной жгучий ком обиды и не понимания, подумала миссис Вернер и сжала маленькие кулаки. Вдох - выдох... Бежать сквозь распахнутую калитку в ночь и холод было некуда, опасно и глупо, а взять машину теперь, не представлялось возможным, оставалось вернуться в дом и постараться всё же пережить эту адову ночь...
    - Коди. - мягко и спокойно проговорила Анн, глядя мужчине прямо в глаза,
    - Зачем ты вышел под дождь? Я выскочила забрать Таи в дом, ведь она совсем разлета, мне не хочется чтоб вы оба заболели. - держа дочь за руку и чувстуя как нервный холодный озноб пробирает до костей и отплясывает дробь мурашками по голому телу, произнесла она,
    - Пойдёмте в дом, я принесу сухую теплую одежду и приготовлю чай, чтоб согреться. - ровным тоном, словно ничего не происходило, говорила посиневшими от холода и ветра губами Анита, не отрываясь погружаясь в карие топи глаз, острые и такие чужие теперь.
    - День выдался тяжелый, пора отдыхать. - под завывание ветра и хлесткие холодные струи дождя, стуча зубами, продолжала Анн,
    - Динго я полечу позже. - легкий кашель, прервал хрипнущий голосок.
    - Завтра приезжают твои родители Коди... -  почти ласково произнесла, так, как бывало раньше, до того как...
    - Нужно приготовится и встать пораньше, ты наверняка забыл Коди...
    - Забыл как мы были счастливы. Забыл, КАК я любила тебя. Забыл, как поклялся сделать меня счастливой...
    Тогда она была совсем молоденькая... Он был старше на десяток лет. Её родители были категорически против и сулили дочери несчастливую жизнь, но она, не сразу, но вопреки их воле, вышла замуж, замуж за мужчину своей мечты и всем смертям назло, была счастлива... Он носил её на руках, он замечал её волнения, он всегда был для неё каменной стеной, уютой и надежной. Она любила его больше, намого больше чем себя, чем свою гордость, чем своих родителей, которым пришлось смириться с её замужеством, а потом и проникнуться уважением к зятю...
    Перед глазами протекали картины прошлого. Синие глаза распахнулись и утонули в глубине наплывшей нежности, отчаяния и горя. Душа рвалась на части, душа в потоках начинающейся простуды и полыхающего в груди температурного жара. Хрупкий организм, ослабленный тревогами, не справлялся с непогодой, тая остатками сил в начинающимся жаре озноба.
    - Коди, что же ты делаешь с нами?!! - порывисто подавшись вперед, всхлипывая, бросившись к Кодьяку, обхватив его крепкую шею тонкими руками и уткнувшись лицом в одну из ключиц, дрожа всем телом, произнесла она горестно, произнесла так, как будто душа рвалась на части, преисполняя каждый звук ТАКИМИ не человеческими муками, вкладывая в эти слова всю себя, свою обиду, свою любовь, своё непонимание и хрупкую надежду.
    - Коди вернись ко мне... Ведь я люблю тебя. - всхлипывая и обагряя и без того измокшую рубашку горячими слезами и жарким дыханием, проговорила громко она, пытаясь достучаться до души своего любимого, ведь она у него когда- то была, да и сейчас есть, в этом Анн не сомневалась.

    +1

    13

    [nick]Таи [/nick][status]Осенью всегда дождь.[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/e2/2e/154/t732064.jpg[/icon]

    ♫ Egor Grushin – Transizione (Dominicano 2014)
    Её тихий шепот успокаивал, сводя все переживания этой ужасной ночи на "нет", или мне так казалось... ? Её голос укачивал, заставляя забыть всё на свете, кроме этого самого момента, когда меня убаюкивали как в колыбели в крепких материнских объятиях. Пройдя сквозь слезы, на моем лице родилась улыбка... Она была настолько жалкой и беспомощной, что мне стало ещё хуже, ведь я не выносила ни сырости, ни слез, и редко поддавалась эмоциям на виду, пускай даже у родных мне людей. Я не могла дать себе слабину и мне было стыдно, если кто-либо видел мои неприкрытые стороны ранимой души. Но сейчас... Всё было иначе, я не могла сдержаться, из меня выливались чувства, как из треснувшего кувшина, разлетевшегося от сильного потока на мелкие осколки и острые частицы, что впились мне прямо в сердце. Мне хотелось так много сказать, но я не могла подобрать слов, я будто разучилась говорить и забыла все до единой буквы, поэтому мне только оставалось сидеть, уткнувшись носом в мамино плечо и плакать-плакать, чтобы высказать её всю эту накопившуюся боль и тревогу, всю эти невыносимые, навязчивые мысли. Чтобы вновь почувствовать себя маленьким, защищенным материнским крылом птенцом, что ещё не научился летать, что ещё не сделал свой выбор во взрослой жизни и сидит в гнезде, греясь родительским теплом, заботой и любовью.
    — Д-динго! - обрушился на всю эту меланхолию громкий и грозный окрик отца...
    Папа... Я готова на всё, ради тебя, неужели ты не понимаешь этого?.. Вы с мамой — два самых дорогих человека для меня на этой планете, и я люблю вас обоих больше жизни... Ты ведь тоже знаешь, как много значат для нас чувства, но мы все тщательно скрываем их... Зачем? "
    — Никто... отсюда... не уйдёт!
    "Зачем... Потому, что мы самые глупые и безрассудные создания, которые корят себя после смерти близких и родных им людей за то, что не успели сказать им всего лишь три слова: "Я тебя люблю..."
    — Дингооо. Дииинго...  — прозвучал рядом приятный мягкий голос матери, в котором тонкой волной едва улавливалось сожаление, — Коди. Зачем ты вышел под дождь? Я выскочила забрать Таи в дом, ведь она совсем разлета, мне не хочется чтоб вы оба заболели.
    Я смотрела на всё это, словно в тумане, сидя на ледяной плитке на коленях, которые подломились, словно срубленные молодые деревца от пугающе громких слов, от суматохи и стихии страданий, читавшейся в глазах каждого присутствующего здесь. В глазах отца, чья фигура вырисовывалась неподалеку от ворот, а на лице его сквозила усмешка, поражаемая светом молний. В глазах Динго, что скалился на меня, почти что сраженный усталостью до предела у ног отца. В глазах матери, что с криком кинулась на шею папы и, обнимая его, просила вернуться к ней, не отдаляться от неё, не уходить... Я не видела их глаз, но я знала это.
    Мне уже не казалось это странным, я лишь хотела, чтобы эта ночь закончилась, а наутро всё было, как и прежде.
    — Папа... —  моя холодная ладонь проскользнула в горячую, крепкую мужскую руку, хватаясь за её и не желая отпускать, — Пожалуйста, обними меня... - прошептала я, пытаясь достучаться до родного сердца, — Пожалуйста.. ведь мы так и не встретились сегодня... Мы не правильно поступили тогда... Я виновата во всем, прости меня... — всхлипнула я, прижимаясь в мужскому плечу, обжигающему своей странной неприязнью ко мне и душившему меня болью долгой разлуки...
    — Д.. Динн-го... - зуб не попадал на зуб, а ноги уже не чувствовали земли под ногами. Одна рука обвивала предплечье отца, а другую я протянула к скалящейся до сих пор морде, надеясь, что собака уткнется своим мокрым носом в мою ладонь, как это и бывало обычно...

    Отредактировано Вильма де Кайрас (11.08.2022 22:51:30)

    +1

    14

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]
    Он смотрел. Нет, он наблюдал, щуря свои тёмно-карие глаза. Его дыхание было рваным, не размеренным и прерывистым, словно он вот-вот задохнётся, рухнув наземь каменным изваянием, которое потеряло опору и безропотно прогнулось под тяжестью минувших лет. Однако, Вернер продолжал стоять, будучи довольным своей мнимой властью, этой иллюзией собственного величия в данной ситуации, но, как говорится, ничто не вечно под Луной...
    С очередным громогласным раскатом грома, который отдался эхом в ушах мужчины, его глаза резко распахнулись. Что-то начало усердно разрывать на части его сердце на множество мелких лоскутов, причиняя ни с чем не сравнимую боль. Кодьяк ненадолго отвёл взгляд от двух девушек, ради которых был готов идти по головам и уберечь их от всех невзгод и мирских страданий. Был?... Разве... Разве сейчас он готов вот так спустить на тормозах всё то, что сам выстраивал по крупицам, только потому, что на работе что-то не заладилось?
    "Я чудовище..." Подытожил бывший служитель закона, соображая уже действительно трезво, словно в его организме не было и грамма горячительных напитков. Видя, как сейчас мучаются эти две хрупкие особы, отдавшие себя полностью ему же, а сейчас он вот так, по-хамски, непростительно ведёт себя с ними, мужчине стало дурно. Он посмотрел на своего верного бойцовского пса, в чьих уставших глазах читалось одно единственное слово - Хватит! - он буквально рвалось из его глотки вместе с тем утробным рычанием, что сейчас становилось тише. Ротвейлер уже скулил, изогнувшись и поджав больную лапу.
    "Зачем?... Ради чего я так обходился с ними, сжираемый внутренним опустошением?... Проблемы случаются со всеми и надо уметь их пережить, если рядом есть дорогие и близкие сердцу люди." Святая истина настойчиво пробивалась вовнутрь.
    Кодьяк выпрямился и крепко зажмурил глаза, сжимая одну руку в кулаке. Голос... Голос его любимой женщины звучал глухо, как-будто между ними было стекло, и ей оставалось только истошно кричать, чтобы он её услышал. Он замечал, как менялась тональность, тембр, чувствовал, сколько эмоций и сил Анита вкладывает в каждое слово, в попытках пробить ту броню, за которой сейчас был её мужчина. Стоит признаться, что этот панцирь уже начал давать трещину, которая расползалась замысловатой паутиной и грозилась вот-вот рассыпаться на миллиарды мельчайших осколков. Дочь... Любимая Таи неустанно вторила родительнице, а незримый щит крошился. Созданная им же, но непонятно, зачем, защита, оказалась разрушена. Любимая женщина и любимая дочурка, почти одновременно, оказались около мужчины, иначе говоря - мужа и отца. Их тонкие руки обвивали шею и плечи Вернера, с их уст слетали негромкие всхлипы. Динго, который уже не корчил из себя кровожадного хищника, сам подошёл, влекомый ладонью девочки. Кобель тут же принялся водить шершавым языком по гладкой девичьей ладони, касаясь её и мокрым носом. Пригибаясь на всех четырёх лапах, пёс подполз к хозяевам, пофыркивая и ластясь. Связь человека с животным помогала превозмочь телесные повреждения, латая нанесённые увечья.
    Коди чувствовал их. Ощущал их тепло, которое исходило от обеих. В какой-то миг он осознал, как глуп и слеп был. Одна широкая ладонь легла на талию Ани, сжимая тонкую ткань на её одеянии и прижимая к себе; вторую же он положил на плечико Таи. Мужчина ненадолго застыл, просто преклоняясь перед той силой, которая скрывалась за их хрупкими фигурами. Они оказались на много сильнее, чем он, здоровый мужик, который сломался, едва потеряв работу.
    Попав под власть всех этих эмоций, скупая мужская слеза блеснула в глазах, сливаясь воедино с тонкими струйками небесной влаги, которая то и дело ниспадала откуда-то сверху. Кодьяк не знал, что сказать. Он просто плакал. Беззвучно. Поджимая тонкие губы. Очень скоро Вернер рухнул на колени, прямо на мокрый асфальт, твёрдый и холодный. Кареглазый понурил голову, боясь поднять глаза на девушек. Коди был опустошён, бессилен, но близость, которая была сейчас, постепенно, медленно начинала придавать сил.

    +1

    15

    [nick]Анита Вернер [/nick][status]Любой ценой[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t39197.jpg[/icon]

    Это была последняя отчаянная попытка, последняя на сегодня в череде последних, в череде бесконечных минут, часов, дней... Анита была слабая, слишком хрупкая, кажется надави посильнее - сломается, не выдержит, рассыплется стеклянной крошкой, но лишь страдания дочери, взгляд таких же, как у нее самой глаз наполненных непониманием и болью - сложно простить! Кодьяк не имел право так поступать, не должен был! Она не должна была его прощать! Забрать вещи, разорвать все нити с прошлым и этим страшным человеком, который низвергся с высот в самый настоящий ад отчуждения! Она не заслужила такого отношения к себе, их дочь тоже не заслуживала, так за что же он так ... Больно! И всему вопреки, Анн не смогла! Это, как расстаться с собой! Как исполосовать единый холст на составные лоскуты - картина никогда не будет целой, ее жизнь не будет. Слишком сильно любила и вера в этого мужчину была сильнее того хаоса, что творился кругом! Анита дрожа, прижималась к мужскому телу, к своему супругу, судорожно всхлипывая, холодными и тонкими пальцами хаотично поглаживала шею, забиралась в мокрые от дождя волосы, не желала отпускать.
    Да, вначале она подалась панике, испугалась Коньяка, слишком чужим было лицо, слишком хищным взгляд, слишком острой линия волевых и властных губ, угрожающей статностью веяло от позы, поэтому молодая женщина попыталась сбежать, чувствуя себя жертвой загнанной в угол умелым охотником, а после, когда Вернер отрезал путь к возможному побегу, да об этом Анита думала метаясь в чувстве панического ужаса, постаралась образумить Вернера придумывая причины, но лишь порыв чувств, лишь он спас ситуацию. Вдыхать родной запах, отдаваться жадно гложущему чувству тоски, щемящего одиночества, желать остановить неправильность происходящего, перечеркнув в моменте! Хрупкая вера, казалось, оттолкни Кодьяк Анн сейчас, рассыпется на тысячу бусин из прошлого, которые не собрать.
    Что-то переменилось. В груди мужчины задыхалось бешенным ритмом сердце, которое Анита ощущала под своей щекой, вдохи выходили рваными, а тело напряглось. Анита лишь сильнее прижалась, трепеща замерла в ожидании и вздрогнула, неверяще встрепенулись словно птичка, когда мужская ладонь легла на талию, прижимая в ответ, не грубо, но как бывало прежде.
    - Коди... - выдохнула тихо, отрывая лицо от мокрой рубашки, взволнованно заглядывая в глаза, такие родные, терпкие, словно коньячный омут и ... Живые.
    Поддержать, не смотря на грязь и ливень опуститься на колени, оседая вместе с супругом на холодную плитку, так привычно обхватить его заросшее щетиной лицо хрупкими ладонями и осыпать короткими поцелуями все: глаза, лоб, щеки, губы.
    Яркий машинный свет сквозь пелену дождя, выхватил четыре фигуры во дворе. Почти к самым кованным воротам подъехало черное дорогое авто, угрожающе и молчаливо замерев. Хлопнула дверца и перекрывая на минуту яркие лучи, обрисовалась пара широкоплечих темных фигур. Скрипнула кованная калитка и незнакомцы прошли вовнутрь, приблизившись к семье Вернер.
    - Кодьяк, прости, что отвлекаем от столь... Интимного занятия. - пробасил низкий, самоуверенный и немного наглый голос, обладатель которого чувствовал себя слишком фривольно.
    - Но, у меня к тебе очень интересное и срочное предложение. От которого невозможно отказаться. - вроде бы шутка, густой баритон выдержал смачную паузу и казалось, незнакомец все ещё забавляется с увиденной картины.
    - Через неделю приезжает хозяин Титана со своим любимцем. - незнакомец прикурил и выпуская клубы сизого дыма, стоя под зонтом, продолжил.
    - Мы уже сделали ставки на тебя Коди и на Динго! Куш в этот раз огромен, ты будешь сказочно богат, все ждут этого боя, так что... - широкоплечий амбал оглядел критически ротвейлера,
    - Не разочаруй нас... - и снова ароматный табачный дым скрыл широкое лицо малоприятного мужчины.
    - И почини свое оружие. - очень скептическое замечание в сторону Динго.
    - Ошибки быть не должно... Ты же понимаешь? - и в этом низком басе было столько скрытой угрозы, что Анита невольно вздрогнула, без того бледное лицо, превратилось в маску неподдельного ужаса.

    +1

    16

    Еще несколько мгновений назад отец Таи угрожающе перегородил ей и её маме пути к отступлению. Глубоко внутри зарождалось непонимание, что тесно переплеталось с мужественной, желтоватой искрой. Она росла и росла, пока не стала похожей на ниточку. Она была тоненькой-тоненькой, не тоньше нежного девичьего, сверкающего волоска. Она сплелась с мимолётным страхом и туманным, удушливым порывом, ворвавшимся в озябшую пятнадцатилетнюю Таи: "Что он делает?". Сама же она не знала, что теперь думала о своём родителе? О том, кого раньше она называла и считала защитником семьи? А Динго?

    Дрожащие губы прекратили отбивать дробь, как только морда лучшего друга коснулась её ладони. Она на несколько секунд даже замерла, не веря ни своим ощущениям, ни глазам, что упали на пса. Он узнал её! Она улыбнулась краешком губ, и ей захотелось разрыдаться. Снова, но уже не от страха, а от того, что Динго не забыл её и остался... Девушка вдруг почувствовала, как будто подошла к краю бездонной пропасти. Мгла бесстрастно воззрилась на неё, и огромные, пепельные лапы, что на глазах рассыпались на клочки, легли на промокшего до нитки пса. Таи будто услышала холодный и пронизывающий голос: "Он изменился, Таи. Твой отец изменился. Итак, что ты будешь делать?". И ей тут же захотелось крикнуть в ответ: "Я разберусь! Я верну и Динго, и папу, чего бы мне этого ни стоило". В ответ последовала колкая и зловещая усмешка: "Чего бы ни стоило? Интересно, а ты и правда видишь хорошо цену, которую желаешь заплатить?".

    - Ч-чт-то... ж.. ж-же.. в.. с-сам-м-мом.. д-дел-ле - сбивчиво и едва слышно произнесла она по слогам.
    Дрожь вернулась с новыми силами, и Таи с ужасом заметила, как сверкающие, ледяные когти потянулись к её сердцу. Она обещала быть мужественной! Девушка совершила резкий, уверенный вдох и выдохнула, закрыв глаза.
    - Д-дин...
    Она не договорила кличку пса, когда на её голову бережно опустилось мягкое, теплое, ни чем не пахнущее одеяло.
    Таи слышала дождь и отдалённо понимала, что устала. Она устала так, что хотела отключиться прямо здесь. Её тело медленно опустилось на кафель, по которому стекали ручьи. Протянутая к псу рука лежала на земле. Девушка расправила ладонь, вытянула пальчики. Нарастающая судорога ползла от самых кончиков ногтей и лениво ввалилась во внешнюю сторону ладони, растеклась по ней и пропала в районе запястья.

    Таи хотелось забыться. Она бы так и просидела неподвижно в объятиях своей семьи и не верила бы в то, что это с ней происходило. Звуки растворялись, и только встревоженный голос матери на миг привиделся ей умоляющим и в тоже время громким, как возглас, хотя говорила она тихо. Девушка зажмурилась, и с век покатились одновременно две слезинки. Они пронеслись стремительно мимо застывших капелек дождя, а одна из них, точно пуля, разбила её. Только одна повисла на щеке. Затем сбили и её...

    Девушка хотела податься вперед, как мама, у которой оставались силы. Мимолётный шорох, и она услышала прерывистое дыхание матери. А еще что-то билось, желая сплестись с полупрозрачным телом любящей дочери, что угасала, то поднимая, то опуская веки. Это было сердце. Отцовское, живое сердце. Он был не мертв ни душой, ни телом. Ей показалось, будто оно устало и прерывисто говорило с ней: "Это ужас, Таи. Только ты можешь спасти меня. Ты и твоя мама. Вы! Вы: драгоценная Анита, маленькая и любимая моя Таи. Умоляю вас, спасите меня!".

    Она вслушивалась далее, пока рычание мотора не заставило её очнуться.
    Таи напряженно выглянула из-за плеча Кодьяка и постаралась встать на ноги. Ей не нравились чужие от слова совсем. Не все, конечно, попадали в её недобрый и подозрительный взгляд - близкие не относились к прочим чужакам. Но мама не говорила, что ожидала сегодня гостей, и напряжение вновь вернулось к ней, только немного иначе. Она прямо и со всею твердостью, несвойственной подросткам её возраста, посмотрела на незнакомых людей. Они сразу не понравились Таи. Она переглянулась с отцом и матерью, ожидая их реакции, но ни на шаг со своей позиции не отошла.

    Лица у них были скомканными от морщин, а голоса резали слух не меньше, чем запах сознание. Таи сдерживалась, чтобы не поморщиться. Но стоило одному из них назвать имя любимого четвероногого друга семьи и отца, девушка вздрогнула. Она мгновенно стрельнула взглядом по тому, из чьих уст это вылетело. Ей захотелось тут же вступиться за бедного, истекающего кровью Динго, и за отца, который не должен был ни за что их слушать! Но она не знала, что конкретно хотела сказать? Погнать их прочь со двора громкими и пронзительными криками или отчитать, ибо Динго - не их собственность и не им решать, что с ним делать! А перед лицом возникла морда Динго, окровавленные ладони, собственный плач заполонил сознание. Почему отец молчал? Отчего в добрых и распахнутых глазах собаки столько мрака и боли? Это всё ОНИ виноваты? Эти двое чужаков! Эти двое...

    Терпению Таи пришёл конец.
    - Пёс - не оружие. Он - друг! - выпалила она.
    Внезапно губы перестал колотить озноб, и это придало девушке уверенности.
    - Уходите! Вы говорите жестокие вещи! - не меняя тона, но уже с враждебными нотками прикрикнула она и махнула рукой в сторону калитки.
    Ей очень хотелось позвать на помощь Динго, но она понимала, что тот не в состоянии сейчас её защитить. Зато она могла вступиться за него.
    Но Таи было непонятно, о чем говорили эти люди? Какой еще Титан, какой его любимец и за куш? Какие ставки? Одно было понятно точно: Динго мог пострадать из-за них! Она имела минимум информации, но боль любимого пса ударяла её шоковыми разрядами каждую секунду. Неудивительно, что она вообще сорвалась, прямо как Динго, и решилась так разговаривать с незнакомыми ей людьми. Пока они не уйдут со двора, она не успокоится...
    - Пап, выгони их, пожалуйста - обратилась она к отцу, и в её голосе проскочили умоляющие нотки.
    Ведь тот должен был что-то сделать...
    ДОЛЖЕН!
    [icon]https://i.imgur.com/K5eCaYB.png[/icon][nick]Таи Вернер[/nick][status]don't be afraid[/status]

    Отредактировано Итан Уинтерс (20.08.2022 21:30:31)

    +2

    17

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://i1.wp.com/stylenews.ru/wp-content/uploads/2016/08/GerardButler-01.jpg[/icon]
    Пусть не сильная, но неприятная и ноющая боль исходит от коленей, что с глухим ударом рухнули на шероховатую поверхность асфальта. Однако на это их обладатель не обращал никакого внимания от слова "совсем". Множество мыслей мельтешило в мозгу экс-полицейского, подобно разрозненному рою диких пчёл, готовых ревностно защищать то, что принадлежит им. Ливень, казалось, не собирался прекращать и вовсе - одежды семейства Вернер, их верный пёс насквозь уже промокли, что хоть вывешивай за прищепки в сухом и тёплом доме.

    Но тепло стало ощутимо там, где не ожидалось и вовсе. Ани - верная супруга и мать - она всегда была рядом, только она поддерживала Коди, когда тот лишился работы, не оставила одного, когда остальные отвернулись. Её мягкие губы скользили по лицу с такими нежностью и трепетом. "Сколько боли и хлопот тебе пришлось натерпеться из-за твоего непутёвого мужа, драгоценная моя", глядя в чистые голубые глаза женщины, он затем опустил голову, осознав, что ни имеет права смотреть в них. - Прости меня, если сможешь, любимая, - слова слетали с залитых дождём губ. Небесная влага, вечерняя прохлада, настоящие чувства самых дорогих для него девушек буквально сменили гнев на милость. Где-то очень глубоко в подсознании мужчина понимал, что поступает в корне неправильно со своей семьёй. Пытался оправдать проступки затянувшейся депрессией из-за потери работы и приличного заработка. Но в сущности, его не уволили, а отстранили, что для Коди означало одно и то же. С упорством настоящего барана был уверен, что ничего критичного не последует за новым и опасным увлечением в виде собачьих боёв. "Кретин", он до скрипа сжал зубы, ненавидя себя за слабость, за то, что позволил себе поддаться искушению ради лёгких денег, наплевав на мораль. Но хуже всего то, что из-за этого азарта, безмерного количества алкоголя, а порой и чего-то "поинтереснее", Кодьяк Вернер превратился в того, кого преследовал большую часть своей службы в полиции - ублюдка, которому закон не писан, для которого семья - лишь пустой звук.

    Следом за Анитой с мужчиной поравнялась и Таи. Перед ней отцу было стыдно ничуть не меньше. Единственная дочь, разлука с которой длилась несколько месяцев, стала свидетельницей того, в кого превратился её родитель, или точнее, во что. Не так Коди представлял встречу с дочерью. Совершенно не так. Никакие ссоры, недопонимания не идут ни в какое сравнение с тем, что семья, подобно брошенной хрустальной вазе, степенно разбивалась с треском, разлетаясь на множество мельчайших осколков. Мужчина понимал, насколько подростку может быть сейчас мерзко и отвратительно видеть его таким, что она предпочла бы быть где-нибудь в другом месте рядом с матерью, лишь бы подальше от этого монстра. Ведь он гробил не только себя и мать, но и практически довёл её любимого Динго до смерти. Причём буквально. Ротвейлер, раненый и окровавленный, лежал у ног юной хозяйки, чувствуя ласку, о которой уже успел позабыть.

    С лица бывшего служителя закона, покрытого щетиной, больше не стекало слёз, лишь струйки дождя сходили витиеватыми линиями, похожими на паутинки трещин. - Таи... - Не поднимая головы, обратился мужчина к дочери, - доченька, я бесконечно виноват перед вами.

    Однако этот разговор оказался вероломно отложен ещё на некоторое время. На территорию семейства Вернер вкатился автомобиль. До этого послышался скрежет отворяемых тяжёлых ворот. В спину мужчины бил яркий свет фар. Из дорогой тачки показались два амбала и, не тратя чужое время, один из них начал говорить. Хамоватая манера, льющийся изо рта вместе с сигаретным дымом сарказм - Кодьяк знал, кто к ним прибыл. Сердце заметно участило свой ритм, в горле словно застрял ком от недосказанности. Да, супруга знала, чем занимается муж, вот только дочь не имела об этом ни малейшего понятия. Собирался ли отец рассказать? Возможно. Но только не сейчас. Не при таких обстоятельствах. И сомнения мужчины затянулись дольше, чем планировалось, из-за чего Таи подала голос первой, не желая молчать и терпеть.

    - Да, свою псину ты выучил хорошо, Коди, - усмехаясь, влез второй. - Следовало и дочь тоже научить хорошим манерам, иначе научим мы, - здоровяк потёр руки, сжимая одну ладонь в кулак и накрывая оную второй. Сдавив пальцы, послышался хруст костяшек. Это было последнее, что Вернер позволит им говорить. - Заткнись, ублюдок! - Рявкнул Кодьяк, поднимаясь с колен и поворачиваяськ незваным гостям лицом, выражавшим решительность - сведённые брови брови, поджатые тонкие губы. Он смотрел на них исподлобья, игнорируя дождь и холод.

    - Доча, папа тебе позже всё расскажет, а сейчас не вмешивайся, пожалуйста, - кареглазый обращался к Таи, но больше не сводил глаз с двух долговязов, зная, на что они способны. - Динго, принеси игрушку, - глаза кобеля распахнулись, он поднял голову и негромко тявкнул. Кряхтя, ротвейлер поднялся и хромая направился в сторону будки. Только хозяин и его пёс были в курсе, что значила эта команда. "Никогда ну думал, что она мне пригодится..." Мужчина прикинул, что разговор может затянуться, а потому Динго хватит времени, пока экс-полицейский будет говорить.

    - Из-за вас начала разваливаться моя семья. Из-за вас раны Динго никогда не заживают до конца. И у вас, блять, ещё хватает наглости заявиться ко мне вечером и смотреть на меня свысока?! Только вот... Именно я и мой пёс принесли вам деньги, которых бы в жизни не заработало ваше вшивое заведение. Потому что людям не доставляет кайфа смотреть, как по арене носится пара борзых и кусает друг друга за хвосты. Всё изменилось с появлением Динго. Мы показали, как проливается кровь, и как на этом делать прибыль. Да, я, вошедший в раж побед, перестал соображать, поддаваясь на ваши сказки, веря вашим предложениям. Вы прогнили до основания. Собачьи бои - дело жестокое, но сейчас за поединками следят. Однако зачем нам драка, где не прилито и капли крови, верно? Чем жёстче - тем больше монет в карманах. Я был слаб, оставшись без работы, а вы этим воспользовались, пророча мне лёгкие деньги и славу. И я, идиот, повёлся, - Кодьяк понимал, что виновен в случившемся не меньше, чем те двое. Да и в целом, сейчас глупо было говорить кто прав, а кто - нет. Это грязный бизнес, приносящий помимо выгоды боль и слёзы.

    К моменту, когда мужчина договорил, к нему уже подошёл хромой пёс, протягивая к рукам хозяина что-то в пасти. Человек присел на одно колено и погладил ротвейлера по голове, - спасибо, приятель. И ты меня прости, - Динго выпустил из зубов пистолет, который держал за ствол, когда хозяин взял оружие за рукоять и вновь выпрямился. Коди сжимал в руке серебряный Browning Hi-Power с магазином для 13 патронов. Быстрыми и отточенными манипуляциями глава семьи Вернер снял пушку с предохранителя, передёрнул затвор и пальнул в воздух, тем самым продемонстрировав, что не шутит. Он опустил оружие, направив его под ноги амбалов, - вы не забыли, пусть я и не на службе, но лицензию на оружие у меня никто не отнимал. И я вполне могу хранить ствол в доме. А теперь проваливайте, потом будем разговаривать. - Низкий басистый голос, выражавший полную серьёзность и готовность к действиям.

    Непрошенные гости переглянулись и нервно сглотнули. Таким его они ещё не видели, да и не ожидали такой реакции, - посмотрим, каким смелым ты будешь завтра! - Выпалил один из них вслед, бросая окурок на асфальт. Они растерялись и засуетились, стараясь поскорее забраться в машину и смыться отсюда.

    +2

    18

    [AVA]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t445127.jpg[/AVA]
    [NIC]Анита Вернер[/NIC]
    Небо хмурилось и исходило кривыми трещинами зарниц, словно отражая шквал эмоций, которые обуревали некогда счастливую семью; солнечное белозблачное счастье сменилось черной полосой туч, рокочущих и словно роковых. Не успевшая воспрянуть духом, впитать в себя слова искреннего раскаяния, не успевшая обнять вновь и вновь свое счастье, ведь вот они самые дорогие для нее люди - муж и дочь, Анита ничего этого не успела, а так заманчива была надежда, что вот сейчас, вот уже сейчас все будет хорошо и все забудется, словно страшный сон! Да, да, конечно Анита простит супруга, он просто оступился, это всего лишь ошибка, но Кодьяк услышал отчаяние Анн, ведь можно сделать вид, что ничего не случилось? Можно жить также, как прежде? Не думать об изменах, о возможном предательстве, не дать ход сомнениям, можно? Можно ничего не сказать дочери или соврать полуправдой? Нет. Нельзя и это стало ясно в тот момент, когда прошлое злорадно ступило на порог их дома, их уютного гнездышка, это прошлое было мерзким и страшным, женщина даже представить не могла с какими людьми Кодьяк проводит свое время вне стен этого самого дома. Прошлое, которое ещё менее получаса должно было кануть в невозврат, не желало уходить, оно кривилось в хитрой ухмылке, реализовываясь живой материей в это самое время, в этот самый момент. Эти люди, что бесстыдно нарушили чужие границы, насмешливо и оценивающе поглядывали свысока на чужие обломки семейного несчастья, забавлялись, а первый тип, так и вовсе с большим увлечением разглядывал облепленные мокрой тканью фигурки хрупких женских тел, при этом, сложно было не заметить на толстом лице, напоминающем маску мастифа, как чуть похабно не кривилась линия жёстких губ. Мерзко.
    Таи не выдержала первой, она была ещё слишком молода, она не знала, что за этими изуродованными скверной фигурами в черном, овеянными запахом дорогих сигар, скрывается криминальный элемент и собачьи бои, это была далеко не самая темная сторона их поступков, скорее - самая безобидная.
    Дрожа от страха, а может от холода, а скорее одновременно от того и другого, Анита подползла на коленях к дочери, обняла за плечи и чувствуя, как зубы отбивают неприятную дрожь, тихонько заговорила,
    - Таи, пожалуйста, помолчи. Умоляю тебя, сейчас не время. - и отчаянный взгляд материнских глаз, но вместе с тем хоть и перемешанный со страхом, решительно заглянул в глаза подростка.
    - Это... Не наш разговор. - пусть  робкая и тихая Анн не сильно разбиралась в уголовном кодексе, но ее муж достаточно рассказывал про пороки людей, преступления и случаи из криминальной жизни преступников, чтобы оценить весь ужас происходящего. Не верилось, просто не верилось, что такое может случиться в семье нЕкогда славного блюстителя закона, в семье Вернер.
    - Тише, Коди, к чему такие крайности? - первый тип, кажется и глазом не моргнул, хотя прекрасно понял, за какой игрушкой послал Кодьяк своего пса, да и не догадался бы только глупец, это действие вызвало усмешку на жёстких губах посетителя, однако, кажется, он уже все сказал, что хотел. В отличае от мастифаподобного и видимо самого главного здесь, второй визитер оказался трусоватый, а потому заметно занервничал и покосился в сторону выхода.
    - Не драмматизируй, друг мой. -  произнес хрипло все тот же голос дородного амбала,
    - Ты пришел к нам сам и мы имели друг друга в равной степени нужды, так что... - снова сизый дым окутал мясистое лицо визитера,
    - Не разочаруй... Нас. - кажется,  шутки закончились, да и Вернер был на взводе, а шутить с оружием, тут уже никому не хотелось, поэтому, к тому моменту как Динго принес "игрушку", речи обеих сторон были озвучены, после чего, две теневые фигуры пожелали уйти. Первый визитер шел уверенно и неспешно, а вот второй откровенно желал убраться поскорее прочь. Крутое авто напоследок мигнуло фарами, заскрепел под колесами щебень и все стихло, оставляя вокруг лишь сырой холод, раскаты грома, да озябшие под дождем тела.
    К тому моменту, как Кодьяк попрощался со своими "знакомыми", Анита уже успела помочь Таи подняться и встала сама. Обняв дочь за плечи, осторожно поглаживала подростка по спине, хотя было вовсе не ясно, кого нужно успокаивать в первую очередь
    Повисла отвратительная тишина, лишь лица оставшихся  всматривались друг в друга, глаза в глаза.
    - Как прежде не будет. - с отчаянием думала Анн, сжимая нервно мокрую и полупрозрачную от влаги ткань.
    - Не будет. - но сердце дрожа, не хотело смириться, колотилось отчаянно, а в голове родилось бесчетное количество невысказанных опасений и вопросов.
    До дома шли молча. Всем стоило успокоиться, переодеться в сухое и теплое белье, а лучше принять горячий душ, не хватало ещё заболеть, а разговоры... Разговоры, увы, отложить не удастся, но это будет потом... Потом... Потом, но только не сейчас!
    Помещение встретило хозяев ласковым теплом, облизало жёлтым светом, подмигнуло фонарем у самого крыльца. Анита засуетилась - явно нервничала, но старалась скрыть свою дрожь за чередой простых, но нужных дел.
    - Я принесу вам сухие вещи. - голос, из тихого и словно прозрачного превратился в сиплый и глухой.
    - Таи прими пока горячий душ, а потом сможешь позаботится о Динго, лучше тебя этого ни кто не сделает. - и словно предупреждая возражения или вопросы, добавила.
    - А за чаем поговорим обо всем остальном. Нам всем нужно... Успокоиться и согреться. Прошу тебя. - пытаясь скрыть за вымученной улыбкой весь ужас внутренних переживаний, Анита отвернулась, словно страшась дочери, того, что она может прочесть в этих ошеломлённых происходящим глазах.
    - Коди, ты тоже... Побереги себя... Я помогу... Я... Вещи принесу... Сейчас-сейчас... - и пряча невольно взгляд, миловидная женщина поспешила в спальные комнаты на верх, слишком много мыслей, словно растревоженный рой жалящих пчел, сейчас терзали и без того ослабленный разум. Автоматически, все ещё не снимая мокрого, прилипшего к телу холодного платья, словно этот холод уже вжился в тело, стал привычным, Анита суетливо достала пушистое полотенце и мягкие теплые вещи дочери, оставив те на кровати, после чего, печатая мокрые следы от обуви, прошла в свою спальню затем, чтоб на автомате достать ещё одно полотенце и домашние сухие вещи супруга, достать и положить на кровать, а потом стоять и сквозь звон в ушах пытаться вспомнить, что нужно срочно сделать что-то ещё, но в голове, как на зло не было одной здоровой мысли, лишь лихорадочный пожар.

    Отредактировано Вильма де Кайрас (09.12.2022 03:42:36)

    +2

    19

    Таи трясло, но не от страха, а от ярости. Возможно, она и боялась, только не чувствовала этого. Холодок неприятно булькнулся где-то в алой, горячей крови, остужая её, а гордость — опуская легким движением руки. Зычный хруст костяшек, бессердечные, чуточку заинтересованный, хитрый взгляд, обращенный к подростку — этого было достаточно, чтобы спрятаться за спину отца, но Таи этого не сделала. Она — часть этой семьи, а эти двое — чужие.
    Пусть вокруг царил полумрак, а позади тихо-тихо дышала мать и доносились чуть слышные, отцовские присвисты, преисполненные сомнений и, наверняка, неодобрений, но девушка не собиралась сдаваться. Она сомкнула зубы и представила себя Динго — он бы не отступил и вступил бы в схватку.
    Образ верного друга предал ей уверенности, и ребенок, не знавший войны, готов был рискнуть...

    "Я не брошу тебя, папа! Я хочу защитить Динго! Эти люди сами не знают, чего говорят, если даже... Перед ребенком, перед ребенком не чураются своей жестокости. Они определенно плохие, плохие..!" — повторяла она самой себе, а слов становилось всё меньше и меньше. Бравое сердце схлестнулось с различными эмоциями, и Таи внутри растерялась. Стоило ей признаться, что она испугалась, как всё нутро ополчилось против неё. Но почему она должна отказываться от себя? От того, что именно она не позволит дать Динго в обиду? Но при этом у подростка не укладывалось в голове, почему люди, нахально потревожившие её спокойствие и семью, не уходят? Почему они чувствуют себя здесь, как дома?
    "Это неправильно!" — воскликнула Таи.

    Умоляющий голос матери ранил девушку похлеще, чем признание в страхе. Она хотела возмутиться, что рано еще сдаваться! Чужаки не ушли! Как тут вмешался отец. Таи затаила дыхание: разве он не должен был накричать на неё? Приструнить? Сейчас он виделся ей совсем другим, не в плохом смысле. Тень, что пала на неё, укрывала, а не нависала, как прежде, над ней. Она окинула его взглядом, преисполненным искреннего удивления и восхищения, и хотела тихо прошептать: "Папа...".

    А эти... Наглые чужаки даже не испугались воинственного тона! Сначала Таи не обратила внимания на команду, которую отдал отец, но, услышав шлепанье лап по дорожке, проводила встревоженным взглядом Динго. Куда это он? И что за игрушка? Похоже, плохим людям был уготован не самый приятный сюрприз, и от последующих мыслей девушка бы ужаснулась... В любое другое время, но не сейчас. Она сказала про себя: "И поделом им".

    Столько беспощадности внутри подросток еще не чувствовала. Она испугалась не здоровенных мужчин, дышащих на неё перегаром и терпким алкоголем, а саму... Саму себя. Но в тоже время Таи понимала, что не должна была показывать никому своей слабости. Ей хотелось метнуться следом за псом. Только молчание, повисшее на неопределенное время между отцом и мерзкими типами, холодило душу. Девушка так и не сдвинулась с места: пока что её внимание было сфокусировано на темных фигурах. Поскорее бы они ушли!
    И когда пёс вернулся с пистолетом в зубах, Таи распахнутыми глазами посмотрела на блеснувший в свете зловещий, тёмный ствол.
    — Пап...
    Её голос прозвучал тихо, и девушка едва ли сама услышала его.
    "Пап, ты же не хочешь их убить?" — Таи напряженно следила за рукой отца. Он защищал семью, и девушка с ужасом познала один из самых неприятных, суровых законов противоречивого и незнакомого ранее для неё общества: уроды понимают только грубую силу.
    Она сглотнула и перевела испуганный взгляд на Динго, но тот был нем, суров и уверен в своем хозяине. Он находился рядом и был того же мнения о мужиках, что и отец, что и забытая, едва ли узнаваемая двуногая подруга...
    Однако, курок так и не был спущен.

    Таи не знала, то ли силы потеряла, когда двое, скалясь, удалялись прочь со двора, то ли рассудок, то ли все эмоции. Она по-прежнему стояла, как Динго, провожая взглядом широкие спины и пытаясь отдышаться. Её противники действительно были такими крепкими, жестокими и широкими, что прихлопнули бы хрупкое тело одним ударом. Отчасти это было хорошо: она чувствовала себя той встревоженной, падкой на состояние близких и дорогих ей существ, заботливой и благородной девчонкой, которая никогда убедительно себя не вела. Слава богу, она вернулась!

    Мама поманила всех в дом.
    — И Динго... Динго тоже должен быть с нами, он тоже хочет многое сказать! - воскликнула Таи, обернувшись и подарив матери умоляющий взгляд.
    Она почему-то не сомневалась в отце, который пустил бы в дом пса. Именно в этот вечер, именно в эту ночь, все они должны быть вместе.
    Больше девушка спорить не стала и направилась в ванну. Сначала она заглянула в свою комнату и лихорадочно выбрала из общей кучи первую попавшуюся верхнюю одежду, поселила бардак, но думала только об одном: о том, что она, отец, мама, Динго — все они соберутся вместе за столом и поговорят! Мысли внезапно материализовались в одежду, что скомкалась в руках. Потрясение до сих пор гоняло кровь по жилам. Руки тряслись, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот не выдержит.
    Таи немного постояла, чтобы унять хотя бы на секунду наваждение, задержала дыхание и глубоко, громко выдохнула. Она постаралась уверить себя в том, что сейчас всё было хорошо. Но нет. Столь юный дух еще метался, повсюду ему мерещилась опасность.
    — Давай... Ты справилась. Теперь надо смыть эти... Взгляды с себя. Взгляды... Мне не нравилось, как они смотрели.. - полушепотом сказала она вслух и протянула руку к полотенце, что висело на двери.
    Стащив его, Таи направилась в ванну...

    [icon]https://i.imgur.com/K5eCaYB.png[/icon][nick]Таи Вернер[/nick][status]don't be afraid[/status]

    +2

    20

    [nick]Кодьяк Вернер[/nick][status]Победа любой ценой[/status][icon]https://www.personbio.com/img/987/987_8.jpg[/icon]

    Вёл ли себя глава семьи Вернер по-другому, если бы встреча с этими амбалами состоялась при иной обстановке, вдали от его девочек? Вполне вероятно. Кодьяк был готов расстрелять подонков на месте только за то, какими похотливыми взглядами они блуждали по Аните и Таи. Мужчина прикусил нижнюю губу прям до крови, стараясь держать себя в руках и внешне выглядеть спокойным. То, что парочка лепетала перед уходом, для Коди походило на белый шум, он не различал слов - слепая ярость застила ему глаза и заткнула уши. Однако все трое прекрасно всё понимали, кто, кому и за что обязан. И Вернер был в этом списке в числе последних, потому как несмотря на выбранную им скользкую дорожку, он чётко выполнял всё то, что от него требовалось, а порой и находил лазейки, пользуясь собственным положением и незнанием людей о его отстранении. В этом плане он был спокоен, но вырвать эти две пары наглых глазёнок хотелось с лихвой. Выступившая кровь обожгла губу и подбородок, и мужчина наконец вернулся в реальность, по-прежнему злобно глядя на удаляющуюся машину.

    Дождь словно и не думал прекращаться, чему Кодьяк действительно был рад - капли небесной влаги вмешивались с солёными слезами, которые выступали сами собой от осознания действительности. Вскоре с лица стёрлась и алая полоса, но губу немного пощипывало из-за свежей ранки. Широкая ладонь легла на собачью голову, потрепав за ухом, - прости меня, приятель, - Динго, кратко заскулив, принялся облизывать хозяйскую руку. Агрессия к подельникам отступила вместе с ними. Бывший страж порядка впервые за очень долгое время испытывал страх. Он боялся поднять глаза на супругу и дочь, понимая, какую боль им причинил, понимая, что вряд ли сможет заслужить их прощение. И тут у Вернера появилось ещё немного времени, чтобы подумать, поискать слова. Ани, его прекрасная и заботливая жена, повела их к дому. Все вымокли до нитки, все были истощены морально.

    - Конечно, доча, сегодня он может спать в доме! - Оставаясь на месте, окликнул он Таи и подглядел на четвероногого. - Динго, домой, - выкинул руку вперёд, указывая на особняк. Взвизгнув, хромой кобель поплёлся за девушками. Мужчина же направился в сторону ворот, дабы нелёгкая ещё кого не притащила. Тяжёлые железные ворота с тихим скрипом выровнялись, после чего Кодьяк закрыл их на все замки и щеколды. Выдохнув и посмотрев на ночное небо, он широкими шагами двинулся к дому. Множество мыслей роилось в голове, но редкие слёзы наконец удалось унять. Экс-полицейский вернулся ненамного позже, а потому всё услышал, наблюдая за тем, как его девочки разбредаются по своим делам. Расстегнув рубашку и положив её на свободный стул, Коди в несколько бодрых шагов поднялся на второй этаж, прислушиваясь к почти невесомым шагам супруги. Его супруги. Она была в их спальне и явно замешкалась, чем и решил воспользоваться тот. Бесшумно войдя в комнату, мужчина со спины обнял Аниту, прижавшись голым торсом к холодной спине, стянутой сырой тканью. Руки расположились на её осиной талии, носом же он уткнулся во влажные локоны. Мужчина глубоко дышал, нежно обнимая женщину, словно боясь её спугнуть, полностью игнорируя дискомфорт, доставляемый мокрыми одеждами.

    Когда-то эти двое были парой мечты и замечательной семьёй, на которую многие равнялись, да и в доме царили поддержка и взаимопонимание. Вот только когда всё пошло наперекосяк? Ответить точно невозможно, поскольку никто не назовёт ту критическую точку отсчёта. Вернер лишь знал, что виноват, понимал, что потеря работы основательно подкосила его, в каком-то смысле даже сломала, а он начал ломать жизни самым дорогим ему людям. За это он ненавидел себя ещё сильнее, но вместе с этим всё больше благодарил Ани за её доброту, за её терпение, за силу её духа. И сей список можно продолжать очень долго.

    - Сегодня мне впервые показалось, что я могу потерять вас, - хрипло прошептал Кодьяк, выдыхая супруге в затылок. Пока ещё сдержанно, но с истинным наслаждением он вдыхал её запах, такой родной и такой любимый. В моменты помутнения у бывшего блюстителя закона появлялось достаточно выпивки, порошков, таблеток, но ни при каких условиях, ни при каком состоянии, мужчина не изменял Аните, хотя сам нередко подозревал её в ходьбе налево. Для чего? Скорее, для морального удовлетворения, чтобы всё выглядело так, что и у неё тоже имелись скелеты в шкафу. - Не знаю, поможет ли мне это как-то заслужить твоё прощение, но я всегда был верен тебе, Аниточка моя, - Вернер сильнее прижал к груди девушку, а голова спустилась к шее, на которой губы тут же оставили горячий поцелуй, а после вновь поднялась к затылку.

    Где-то вдалеке слышался глухой шум воды, а пока Таи находилась в душе, Коди просто наслаждался этими минутами спокойствия рядом с той, что всегда была рядом. Однако мужчина был морально готов к тому, что Анита его оттолкнёт, пошлёт, куда побольше, и в сухом остатке будет совершенно права. "Она не виновата, что меня попёрли с работы, что незаконные делишки порой приносили гораздо больше прибыли и к чертям отрубают адекватное функционирование мозга. Это всё моя вина, прости меня, идиота", мысленно взмолился мужчина, не произнося этого вслух, поскольку выражения "прости меня", "извини", особенно в таком контексте, раздражали - прощение нужно заслужить. И пусть не сразу, но Кодьяк постарается стать тем мужчиной, в которого когда-то влюбилась Ани, на которого могла положиться.

    Что же до Динго, то ротвейлер верно ждал Таи, расположившись у двери в ванную.

    +1

    21

    [AVA]https://forumupload.ru/uploads/0010/8c/30/2047/t866758.jpg[/AVA]
    [NIC]Анита Вернер[/NIC]В приглушенном свете ночника, фигурка Аниты казалась слишком маленькой, она смотрелась беззащитно посередине просторной спальни, замершая нерешительно в тонком платье, которое облепило тельце холодным, мокрым саваном. За окном расправляла черные крылья ночь, она рокотала сильным порывистым ветром, негодовала частыми вспышками молний, от которых тело женщины неуловимо вздрагивало. Шаги Вернера были почти бесшумны, однако, Анита услышала, когда дверная ручка глухо скрипнула и комнату прочертил скупой и ровный лучь света, лизнувший коверковер, проникнув с коридора, и исчез, под звук аккуратно прикрывшейся двери. Анни не обернулась, она знала, что это пришел ее Коди, ее мужчина, ее любимый. Между ними словно пролегли годы тоскливой разлуки и вот теперь, они снова встретились. Хрупкая птица счастья распустила свои радужные перышки, заставила сердце забиться скорее, дыхание участилось, внутри тонко задрожало робкое пламя нежности.
    В груди Анн горечь и маятность, сладость радости,  смешивались с колючим страхом, паникой и растерянностью, она не знала, что делать в сложившейся ситуации, как поступить, ведь черная туча неотвратимых и злых событий нависла над ее семьёй.
    - Ты вернулся. - шепотом произнесла она, но вибрирующий звук мобильника раздражающе перебил ее голос, глухо и требовательно подмигивая подсветкой. Мисс Вернер уже давно не отвечала на многочисленные сообщения своего начальника по работе - Джорджа Брауна, по стечению обстоятельств, ее бывшего однокурсника, который был в нее влюблен со студенческих времён. Анита никогда не придавала этому значения и любое общение всегда сводила к делам по работе, однако, догадываясь, что в семье молодой женщины наступила черная полоса, Джордж уже полгода осаждал Анн сообщениями и пусть они носили совершенно безобидный характер, однако, никакие запреты Анн не писать ей и не звонить ни к чему не приводили.
    "Здравствуй, Анни." - в очередной раз читалось на экране, " Твои маленькие пациенты скучают за тобой, да и коллектив, да и я. Как твои дела? Когда ты вернёшься? Мое предложение помощи - в силе, только скажи. Позвони мне. Я буду ждать. Я ведь всегда тебя жду и ты это знаешь."
    И примерного рода сообщения приходили почти каждый день, Анита их уже не читала, как перестала отвечать - боялась. Этот год был слишком суровый, он почти поломал внутренний стержень мисс Вернер, она стала сомневаться в себе, в своем муже, а внимание со стороны студенческого друга, все его слова поддержки - словно сладкий яд проростали в душе, сеяли сомнения. Плевелы. Анн пыталась заблокировать номер Джорджа, пыталась поговорить с ним, просила перестать провоцировать, боясь, что Кодьяк узнает, подумает о ней плохо, не верно, но Браун был упрям, а ещё, он слишком хорошо разбирался в людях и кажется, нащупав переломный момент в отношениях семейной пары, теперь делал все возможное, чтоб повлиять на разрыв.
    "Если бы не твой муж, Аннита", - не раз говорил ей Джордж прямым текстом, - Ты бы была моей. - и это была правда, ведь  они были близкими друзьями до того, как Ани встретила свою первую и единственную любовь.
    Молодая женщина шумно выдохнула, когда крепкие и такие знакомые руки согрели ее продрогшее тело, когда жар стал расползаться по спине и захотелось забыть обо всем, расслабиться, почувствовать то, как все заботы этого мира ложаться на плечи ее супруга, который всегда знал, как решить самые сложные задачи, оберегал ее.
    - Коди. - мягко произнесла Анн, чуть прикрыв глаза, давая себе последние мгновения насладиться долгожданной близостью и ласково скользнула своими руками по рукам мужа, сильным, крепким, с сеточкой выступающих вен, которые обняли ее спереди, заключив в кольцо, погладила их.
    - Ты знаешь, я люблю тебя... - голос дрожал и Анн снова тяжело вздохнула, чувствуя, как от знакомого запаха мужских духов приятно закружилась голова, но все прошло быстро, слишком, поскольку внутри не находила места мечущася тревога.
    - Мне важно знать... Что... Я все ещё для тебя что-то значу. - призналась мисс Вернер на слова своего мужа, все так же шепотом, словно боялась, что их воссоединение - ложь.
    - Коди... Они ведь не отстанут? - произнесла Анита и доверчиво, чуть теснее прижалась к груди мужчины.
    - Даже если ты выиграешь или проиграешь, они не дадут тебе жить спокойно. Нам не дадут. - Ан задрожала, по телу побежали волны холодных мурашек, это был страх, но молчать об этом не было смысла, они оба понимали, что игра зашла слишком далеко.
    - Даже если Динго погибнет. Его смерть уже ничего не решает. - слова давались с трудом, от щек отхлынул румянец, голос вмиг перешёл на сиплый, прерывающийся сдавленный шепот, а тонкие пальцы сомкнулись на запястьях Кодьяка, Ан сильно нервничала. Мыслей в голове было очень много, но она боялась озвучивать все, боялась сказать что-то лишнее, обидеть, невольно задеть. Она слишком любила этого человека, чтобы причинять ему боль упреками, но поговорить нужно было, нужно было решить, что же сказать дочери, ведь как-то же надо было жить дальше?
    - Давай уедем, Коди?- Анита осторожно развернулась в объятиях Вернера и посмотрела в глаза умоляюще, а у самой застыли льдинки боли, страха и еле скрываемой паники в глазах цвета лазурного неба.
    - Я не переживу, если с тобой или с Таи что-то случится! Коди, эти люди, они придут сюда ещё и ещё раз, мне страшно... - голос стал почти не различим и только близость помогла мужчине услышать свою супругу, скорее даже прочитать по губам. Анн нервно поглаживала пальцами грудь Кодяка, словно рисуя небольшие кружочки, глаза ее суетливо метались, губы дрожали.
    - Прошу тебя, уедем! Завтра! В другую страну, пожалуйста, Коди. - в груди бешенно билось сердце, а в горле пересохло, Анн говорила как-то надрывно с трудом сдерживаясь, чтоб не зарыдать. Сейчас особенно заметна была и бледность ее и черные круги, что расползались тенями под глазами, словно на исхудавшем лице только и осталось, что выразительные, прозрачные глаза.
    - Если Динго погибнет, Таи нас не простит, я не хочу потерять дочь... Я боюсь потерять тебя! Боюсь, что тебя посадят в тюрьму... Боюсь, что больше мы не сможем жить в этом доме без страха за свои жизни... - не выдержала, Анн не выдержала и уткнулась лицом в грудь мужа, не смогла сдержать одолевающих душу мыслей страха, что липкой дрянью сковывали волю.
    Нужно было переодеться и идти, Таи наверняка уже заждалась, но вместо этого, время растянулось в паутину зловещей тишины, которая оплетала комнату, Анита ждала ответа и боялась его получить.

    0

    22

    Снизу послышались голоса. Но их звучание было настолько размыто, что их можно сравнить с пятном, что медленно и тошнотворно расплывается или сужается. Так двигался и звук, и Таи, которая по своей природе слыла любопытной и чуточку наглой, очень хотелось узнать подробности родительского разговора. С пяточек она приподнялась на маленькие носочки, кожа на пальчиках сморщилась не по-детски так, и девушка прокралась ближе к лестнице.

    Мама говорила тревожные вещи, такие, от которых обычный ребенок тут же выдал себя, пронесся по лестнице вниз и закричал: "Мне тоже страшно!". Но не она, не дочка Вернеров. Наоборот, рука, державшая полотенце, стиснула ткань изо всех сил, и верхняя челюсть обрушилась на нижнюю, придавив её, чтоб не ныла, чтоб не показывала себя, как нижняя, а стала... опорой!

    Вот и Таи в своем возрасте хотелось говорить уже по-взрослому. Если чужаки станут угрожать семье, то она не станет стоять в стороне!
    Она подумала про себя: "Ничего, мам, пап. Их надо брать хитростью, а уж если выставить их теми, кем они являются, то местные хранители порядка не останутся в стороне!". А для глупышки-Таи все виделось именно так: будто чужаки свалились к ним, как снег на голову посреди лета, что отец толком не имел-то к ним никакого отношения.

    А еще беспокоил интерес мужиков к Динго: те смотрели на пса с кровожадным восхищением, и пес, родной и любимый, единственный друг для недоверчивой девушки, только отвечал им глубоким взглядом своих темных и непроницаемых глаз. Он прекрасно понимал, что судьба зависела всецело от хозяина. И отец не должен отдавать лучшего друга никому!

    И не отдаст. Он не такой. А полумрак все не сходил с сознания...
    Девушка решила постоять еще. С каждой минутой становилось все тяжелее. Эмоции смешались в пучок, напуганный и бестолковый, что только паниковал, а не мыслил, а сама Таи не могла даже пошевелиться. Она видела перед собой уже стену, а не лестницу, по которой хотела спуститься в ванну, чтобы смыть взгляды. А теперь они буквально нависли над ней. Она закусила губу и мужественно стояла, сжавши теперь и одежду. Мама отругает, наверное, за то, что дочка пришла в мятом? Таи стряхнула наваждение несмелым и случайным движением, затем стала тихо спускаться по лестнице. И тут она услышала...
    - Динго не умрёт! - выпалила она, остановившись на лестничной площадке.
    А потом громко сбежала. Ребенок в ней оказался сильнее собранной и мужественной девушки-воительницы.
    - Их надо в тюрьму посадить, а не тебя, пап. Они нам угрожали, они угрожали Динго! Я уверена, есть способ провести их вокруг пальца, что они явят свою суть...
    Едва ли Таи осознавала, что говорила, но точно знала, что те люди - плохие, их следовало бы наказать. Однако, не семья будет заниматься окончательным приговором.
    - Не им решать за чужие судьбы!

    Таи застала своих родителей в одной из комнат, что находилась как раз напротив коридора, ведущей в ванную. Они обнимались, но мама не улыбалась. Глаза её покраснели от слез, а она сама, любимая мама, сделалась такой бледной, такой легкой, будто тот дождь смыл с неё все краски, и в хрусталиках гасли и загорались блики. Самой дочери хотелось увидеть отцовский взгляд, но лицо спряталось за маминой спиной.

    Это шокировало ребенка, именно ребенка, что вновь проснулся и уже плакал. Потому что если больно родителям, то и ему - тоже. Он без них никуда, и подавленность взрослых, что представали сильными ведущими и непоколебимыми защитниками, напугала его. Вот и заискрилось в груди, зашлась энергия, вмиг облетевшая все тело младшей Вернер.
    - Я не отдам им Динго! - закричала она, а кровь, оставшаяся на руках, въелась плотно теперь в кожу.
    Нет, она проникла под ворсинки, под гладкое покрывало, под мягкие ткани, юркнула в стучащую вену и устремилась к сердцу.
    Оно тут же неприятно кольнуло, и удушающий, тяжелый жар охватил всё от живота и до горла. Девушке стало трудно дышать.
    - Не отдам! - воскликнула она, морщась и сжимая зубы, а у самой заболели глаза.
    Вот-вот на них проступят слезы.
    - Он - член семьи. Был и будет! Был и будет, папочка, не отдавай его никому!

    Таи сбросила ненужные, забытые в один миг полотенца на пол, всю сменную одежду и метнулась к родителям. Она крепко обняла их сбоку, каждого: левая рука чуть обхватила мамину спину, правая едва ли касалась противоположного бока отца. Руки у неё были такими короткими, что она едва ли могла удержать обоих в крепком, семейном резонансе.

    [icon]https://i.imgur.com/K5eCaYB.png[/icon][nick]Таи[/nick][status]don't be afraid[/status]

    +1


    Вы здесь » МиорЛайн » ­Архив игр » Незавершенные » Деньги. Кровь. Семья. Каков твой выбор?