* Несколькими днями ранее**

Солнечный свет яркими столпами разрезал оконные рамы, внося в помещение ощущение приторных красок весны и жизни. Я, подойдя к окну, распахнула одну из створок, вдыхая сладкий аромат и свежесть, застыла разглядывая цветущий сад. Ласковое солнечное тепло коснулось лица, пробежалась по волосам нетерпеливым ветерком, заговорило со мной голосами певчих птиц, которые не смолкали в это время года, заставляя душу трепетать и грустить одновременно.
- Милая, почему ты все время одна в таком огромном поместье, неужели Натаниэль не хотел бы взять тебя с собой в резиденцию, раз уж работа для твоего супруга на первом месте! - графиня Пайана де Витроль фыркнула, показывая мне свое отношение к происходящему, хотя, сказать по-правде, я и сама не понимала, как Натаниэль может быть столь равнодушен и безучастен к моему положению... А оно у меня было... Весьма щекотливое. Уже вошедшем в привычку жестом, я осторожно погладила довольно большой живот, большой для моего срока и мягко улыбнулась, почувствовав, как в ладонь тихонько толкнулась крошка, что жила внутри меня, мой ребенок. Шел седьмой месяц беременности и не сказать, что все проходило гладко, скорее совсем наоборот, что добавляло нервотрёпки. Думать о том, что все с самого начала сулило осложнения - не было ни физических, ни моральных сил, а потому, поборов утрешнюю тошноту, я уже привычно пыталась найти что-то прекрасное в настоящем моменте, пока очередной приступ слабости или недомогания не охватил мое, ставшее таким непривычно болезненным, тело.
- Натаниэль вряд ли обрадуется моему приезду, леди Пайана, он слишком занят, вы же знаете. - бессмысленная фраза слетела с языка - я очень слабо пыталась оправдать супруга, да и желания делать это - не было никакого. Натаниэль понятия не имел, как мне плохо, с какими проблемами я сталкиваюсь каждый день и как всё эти месяцы внутри меня зарождается чудо! Натаниэль де Кайрас, будь он проклят, мой драгоценный супруг, он ведь понятия не имеет, что наш ребенок, нет, мой ребенок, уже толкается изнутри, мой ребенок замирает и я уверена, слушает, когда я начинаю что-то тихонько ему петь или смеюсь!
Чувство гнева, ревности и непонимания обжигали сердце кипятком, но я пыталась сдерживаться. Может быть, герцог одумается тогда, когда ребенок появится на свет, у мужчин же бывает такое - равнодушные поначалу, не могут устоять против уже рождённых малышей, таких крох, которые копируют отцовские и материнские черты. Я не слушала мать, погруженная в свои мысли, нервно сжала губы и невольно тонкие брови сошлись на переносице в хмурой складке. Я дам Натаниэлю последний, самый последний шанс оправдаться, да, я рожу ребенка и надеюсь, он станет хорошим отцом, ведь быть примерным супругом и любить себя - заставить не могу, хотя видит небо, я очень пытаюсь наладить наши отношения, которых нет!
- Ты, слушаешь меня? - плеча коснулась сухая и тонкая ладонь леди де Витроль, а острые глаза так и впились в мои черты лица этим, невыносимо, сканирующим взглядом.
- Да. - голос дрогнул, вышел слабым. Я отвернулась - не любила в матери этот взгляд, хищный и пристальный.
Слабость и бесконечно плохое самочувствие терзали не меньше, чем нервное напряжение, а потому, визит матушки, казалось, затянулся и действовал на нервы. Хотелось заботы, какой-то нежности, утешения, но вместо этого, мать лицемерила, а мой молодой супруг одаривал неизменно порцией учтивой вежливости, интересуясь моим самочувствием так, словно спрашивал о рутинной работе, а я ему не жена, но племенная дорогостоящая кобылица. Раздражало. Я накручивала себя изо дня в день. Изводила. Невозможно было сбросить со счетов тот факт, что эльф нравился мне, пусть то и было в начале наших отношений, но ведь именно он стал моим мужем! И вот теперь, я остро нуждалась в нем, да, даже не смотря на весьма натянутые отношения и не принятие меня с его стороны, как женщины. Я была согласна быть матерью его детей, но даже и тут, Натаниэль разочаровывал меня, пугал своей отстранённостью и этого я простить не могла!
Сейчас, спустя некоторое время после свадьбы, я была твердо убеждена, что совершила роковую ошибку, вступив в брак с красивым молодым эльфом, показавшимся мне, такой доверчивой и юной, эталоном прекрасного, ведь он был в тот момент чарующей мечтой из любовных романов, которые так любят наивные простушки, которой я и оказалась.
Тяжело. Сложно принять не только тот факт, что мой супруг ко мне холоден и безучастен, а и то, что будущее - наши дети, волнуют его ровно так же! Отвратительно! Ещё более чудовищно, что Натаниэль делал вид заботы, о, да, он обеспечивал материальную сторону нашей семьи, не мало не заботясь о том, что же испытываю в душе я!
- Мама, прошу, перестаньте. - попыталась сохранять невозмутимый вид, но то, как подрагивали пальцы на ажурной спинке кресла с лихвой выдавало мою набирающую обороты нервозность.
- Дорогая. - леди Пайана мягко обняла меня за плечи, но эти прикосновения больше походили на сжимающееся на моей шее кольцо удавки. Я с трудом сглотнула воздух, который встал комом истеричного смеха в сухом горле.
- Юнилия, почему бы тебе не съездить к Натаниэлю на виноградники? Милая, я настаиваю! Ты ведь так и не побывала там ни разу после свадьбы, а я уверена, тебе сейчас необходимо спокойствие, хороший сон и мужское плечо рядом. Будь мудрее, моя дорогая, поезжай сама, в конце-концов, герцог и сам, я уверена, страдает от того, что бесконечная работа разделяет вас. - Пайана плела красивые траурные кружева моего настроения, отчего, я нервно повела плечами. Взвинченная до предела, уже месяц почти без сна, с хаосом дурных, хотя куда уж хуже, предчувствий, я поколебалась в принятии решения.
- Давай, давай, собирайся. К вечеру я пришлю тебе Аллирию, это очень послушный дракон, да и наездник очень чуткий, они доставят тебя быстро, ты и не заметишь, как попадешь в виноградники. К тому же, поездка в карете - слишком утомительна, да и в дороге тебя может заметно укачать, что исключено, если отправишься по воздуху. - моя мать чарующе улыбнулась и когда только эта старая паучиха решила поиграть в заботу обо мне, а не о себе? Радовало то, что внука или внучку моя матушка ожидала с неподдельной, искренней радостью, словно пыталась загладить передо мной вину минувших лет и свое несостоявшееся родительство.
Я помедлила с ответом, но потом, все же нерешительно кивнула, соглашаясь. Действительно, давно хотела побывать на виноградных плантациях всем известной семьи де Кайрас, поэтому, слова матери прозвучали вполне разумным доводом в пользу "развеяться". В конце-концов, даже если Натаниэль примет мой визит равнодушно, от созерцания прекрасного, я уверена, смогу получить приятный эффект.

* Утро настоящего дня**

Длительный перелет - утомил, однако, я чувствовала себя относительно не плохо, возможно сказывалось то, что во время пути я бОльшую часть времени провела во сне и наконец-то смогла отдохнуть? О своем прилете я, конечно же, уведомить герцога Натаниэля де Кайрас, не успела бы, даже если бы хотела, поэтому, оставалось надеяться, что мое появление станет для него приятным сюрпризом. В конце-концов, нам уже давно стоило поговорить о том, как мы будем вместе заботиться о нашем ребенке, откинув груз личных предпочтений. Что ж, я пришла к такому выводу по долгом размышлении во время пути, ведь рядом не было назойливых чужих глаз и ушей, ни что не отвлекало и не раздражало, напротив, картина зелёных пейзажей, лазурного неба, остроконечных гор, широких лент рек, неба, солнца и звёзд, навеяли чувство покоя и некоего принятия неизбежного. Хотелось всё забыть и простить то, что сложилось так неудачно, в конце-концов, взаимоотношения семейных пар бывают разные, так почему бы не попытаться пойти на компромисс? Мне казалось, что мой супруг заточил себя на виноградниках, словно наказывая и думалось, он бесконечно несчастен, одинок, страдает от своей душевной раны по погибшей невесте, уходя с головой в работу. Противоречия. Опять. Я честно пыталась понять Натаниэля и даже хотела этого, я готова была смирится с ролью нелюбимой женщины и предложить что-то сродни дружбы, задушевности, вот только, только вопрос с совместным ребенком остро встал рыбьей костью поперек горла. Нет, герцог может меня не любить, но своего ребенка - обязан!
Окрылённая возвышенными устремлениями, я с улыбкой встречала очередной рассвет и даже привычная утрешняя тошнота, казалась не такой сильной, а может, я просто была занята совсем другими мыслями. Как бы ни было, виноградники с высоты птичьего полета смотрелись потрясающе! От картины тонких ниточек небольших речушек где-то вдали, что серебрились в отблесках зари, от изумрудной и пшеничной россыпи красок лесов и полей, от яркой поросли виноградников - замирало дыхание и сердце билось предательски быстро! Сам воздух, прохладный и чистый - кружил голову, однако, это скорее пьянило, чем доставляло неудобства. Вот и закончился длинный путь с бесконечными остановками и чередой постоялых дворов, впереди - неизвестность, такая привлекательная на вид, что хотелось верить в лучшее, верить, что все обязательно наладится и будет хорошо!
Аллирия громко и протяжно пророкотала заходя на круг, а затем, стала медленно снижаться. Следом летело ещё несколько драконов, там, на мощных спинах крылатых ящеров в упакованных коробах находились мои вещи и подарки от семьи де Витроль для Натаниэля, а ещё, в специальных сдвоенных седлах сидели провожатые - горничная и врач, не считая наездников.
Земля приближалась. Деревья становились больше. Прориосвывались мельчайшие детали и белоснежные стены резеденнции, которая выглядела в этот час ослепительно - прекрасной невестой, омытой золотистым светом и росой.
С громкими хлопками крыльев, вереница моего эскорта опустилась тяжёлым и величественным видением на плитку двора. Драконы выгибали шеи, отряхивались, переступали мощными лапами нетерпеливо ожидая угощений в стойлах и чистки скребками. На звуки прибытия тут же высыпали из широких кованых дверей слуги с интересом разглядывая меня, почтительно топтались в проходе, кто-то, видимо догадался, что я жена герцога, поскольку странное узнавание и ещё, что-то ещё проступало во взгляде некоторых из встречающих меня.
Соблюдая приличия, я представилась, но сочла неуместным дожидаться супруга в гостиной, поэтому приказала проводить меня к нему немедленно. К чему весь этот фарс, я слишком устала для очередных постановок спектакля, хотелось отдохнуть и поговорить за поздним завтраком, раз уж я на это решилась. Лёгкое, почти невесомое платье, разлетающиеся светлой дымкой свободного покроя, чтоб хоть немного скрыть выступающий вперёд живот, нежно струилось аккурат в пол. Плащ был снят и отдан лакею. Кажется один из слуг пытался возражать? Но, стоило посмотреть глазами бесконечной лазоревой синевы чуть сдержано, строго, давая понять, кто тут госпожа, как слуги смолкли, покорно склонив голову, повели меня прямиком к герцогу де Кайрас.
О, не стоит волноваться, мой дрожайший супруг, несомненно, не видевший меня уже довольно давно, конечно, спору нет, отложит свои дела ради такой встречи!
Звук небольших каблуков тонул в просторных и светлых коридорах резеденнции в сопровождении шёпота слуг и их суетливых шагов позади меня.

Отредактировано Юнилия де Кайрас (17.08.2022 15:43:44)

Сердце утопало в волнении, барабаня тревожными каплями ритма по стенкам грудной клетки. Едва ступив на территорию резиденции, что-то всколыхнуло волну недобрых предчувствий, село на плечи грузом неприятного ожидания, которое хотелось сбросить.
Длинный, просторный, залитый россыпью солнечных бликов коридор, как дорога в неизвестность, стелился приглушённым эхом утопая в густом ворсе красного ковра- дорожки. Красный. Красный яркий узорный ковер на белом мраморе выглядел поразительно эффектно. За спиной витали отголоски приглушенного пересуда прислуги и я буквально спиной чувстовала их пристальные взгляды. Захотелось обернуться. Повести плечами, словно отряхиваясь от липкого, надоедливого осуждения. Ядовитой змей медленно шевелилось и сдавливало грудь грядущей встречи ожидание, сердце стучало громче, но не от радости, утопая в очередной волне сомнений и тревоги.
Мимо дверей, мимо широких, буквально напитанных светом окон, мимо белоснежной лепнины на стенах колонн, шествуя гордо за спиной расторопного провожатого - лаккея.
Я увидела его сразу же, едва открылась массивная, резная, украшенная тонкой линией витиеватой позолоты дверь в самом конце коридора. Мой драгоценный супруг, видимо уже уведомленный о раннем утреннем визите, спешил ко мне на встречу. Его силуэт, высокий, словно бы острый, разрезающий утрешнюю гладь  золотистой дымки струящейся из окон, словно волнорез, стремительно приближался и по мере того, как мы шли друг другу на встречу, стали прорисоваться перед моими глазами детали, той самой, долгожданной встречи.
Натаниэль, всегда одетый с лоском в идеально наутюженную одежду, в этот раз выглядел слегка неопрятно, что было удивительно для меня. Рукава рубашки, а так же сюртук, кое-где хранили отпечаток измятых линий, а ворот рубашки, по обыкновению застегивающийся на все пуговицы, щеголял следами заманчивой небрежной вольности, зияя расстёгнутыми верхними пуговицами. Волосы, неопрятными, взъерошенными прядями, словно уложенные наспех, обрамляли острые черты аристократичного лица. На какое-то мгновение, меня посетила мысль о том, что своим ранним визитом, я потревожила сон герцога, который, очевидно, так и уснул на рабочем месте. Волна сочувствия и чего-то сродни сожалению встрепенулась, остро и совестливо кольнула сердце, теряясь тут же в новых деталях.
Шаги звучали в унисон, отдаваясь решительным и торопливым эхом встречи, сокращая расстояние.
- Доброе утро, Натаниэль. - мелодично прозвучали слова в адрес супруга на чистейшем лангельском языке, словно бы в данном месте, уединенном и близком к природе эльфийской души, это звучало единственно верно, гармонично. Готовые было сорваться с уст извинения, так и остались неозвученными, стирая с моего усталого лица тень полуулыбки, заставляя глаза стекленеть пристальным вниманием, наполняться исходящим и разростающимся холодом острого негодования.
Лицо. Знакомое, заученное наизусть в многочисленных стычках безмолвных конфликтов, все ещё хранящее в серых глазах отпечаток томной поволоки, кое-где испачканное алой помадой, не по-нарошку, а на самом деле, носило следы неоднозначной страсти. Взгляд мой, очертив линию узких, немного припухших губ эльфа, скользнул на оголенную шею, где так же красовались наспех растертые отпечатки недвусмысленных прикосновений. Из груди, со дна, поднималась жгучая волна гнева, разливаясь по бледным щекам  ярким румянцем.
"Работа? Дела?" - от мыслей стало горько и смешно. Хотелось провалиться на месте. Собственное бессилие распласталось пучиной обиды от осознания того, что герцогу глубоко наплевать на наш брак, на мои чувства и даже, на собственного ребёнка. Вот какими важными делами, оказалось, занимался герцог де Кайрас в уединении семейной резиденции!
- Надеюсь, мой визит стал для вас приятной неожиданностью, Натаниэль? - я пыталась сдержаться, вокруг было слишком много чужих ушей и глаз, хотя, стоя на грани срыва, мне данный факт был почти безразличен.

Тают мягкими складками на подоле платья шаги неизбежности, приближая момент неотвратимой истины, разрушая призрачные надежды, наполняя каждый отзвук эха каблуков горьким ядом неминуемой правды. Все слишком очевидно, мне сложно лгать самой себе, как бы не хотелось и уже в глазах моих стелится горький туман расколотой на двое, окончательно разбитой, жизни.
Натаниэль сказочно красив сегодня или это я не видела его целую вечность? Как всегда безукоризненно смотрится наряд, взгляд и осанка дышат гордостью и величаем аристократической, голубой крови. Шаг уверен, а глаза, что серые омуты, знакомые топи моей боли. Каждая наша встреча - попытка понять, принять, простить, но вместо этого, встречая новую фальшь, я начинаю заново презирать и ненавидеть. Чтобы я не делала, герцог отрицает меня, он меня не любит и наверное в этом причина его отстраненого безучастия к собственному наследнику, что сейчас мирно спит в моей утробе, словно в колыбели?
Горько. Мой идеальный супруг оказался так не идеален.
- Дорога прошла хорошо, не волнуйтесь, Натаниэль. - учтивостью на учтивость вторю я, избегая желания закрыть глаза и лицо руками, просто ослепнуть и оглохнуть одновременно, провалиться тут же на этом самом месте, сгорая от стыда и чувства позора, преданости. Я желала найти помощь и поддержку в этом мужчине, но вновь получила удар, словно острие кинжала, в самое сердце.
А ведь слуги всегда знают слабости своих господ, столь очевидный факт измены не утаишь, а потому, чувство омерзения лишь сильнее затопило сознание, впиваясь когтями в горло. Нет, оставаться в доме, чья ослепительная безукоризненная белизна свежевыкрашенных стен, роскоши, лоска и образцового порядка, столь разительно отличалась от внутренней жизни этого самого дома, кажущейся мне сейчас зловонным топким болотом, лишали всякого желания пробыть в сей обители даже лишнюю минуту не смотря на чувство сильнейшей усталости и утомленности из-за дальнего перелёта.
- Велите слугам разобрать подарки, что с особым тщанием и сердечной теплотой отправила Вам моя матушка. - на губах застыла вымученная улыбка, а звонкий голос разнёсся по коридору мягкими нотками эхо.
"Скорее, скорее, скорее" - стучала в висок одна и та же мысль, заставляя торопиться, чтоб изжить весь этот омерзительный до тошноты цирк моральных уродцев - наших отношений.
- Покои готовить не нужно. - плавным взмахом руки, я удерживаю порыв одного из слуг, готового лететь по первому зову своего господина исполнять приказ. Невыносимо тянет низ живота - мне нельзя волноваться. Безуспешно стараюсь взять себя в руки - получается плохо. Чувствую, как внутри осторожно и беспокойно пинается ребёнок - реагирует на мое состояние, тревожится. Ничего, осталось совсем немного и на свет появится мое маленькое чудо, тот, для кото я стану целым миром, тот, кому я буду нужна и ради кого стоит жить! Привычным жестом поглаживаю живот и малыш затихает.
Тяжело, боги, как тяжело даётся этот разговор, а ещё сложнее держать "лицо" и слёзы, что щиплют глаза, а обида, что сковывает горло не хуже удавки, мешает каждому вздоху.
- Пройдёмте в ваш кабинет, у меня есть срочное дело, которое я хотела лично обсудить с вами не откладывая и не дожидаясь визита в Шолле, а потому, прилетела сама. - пусть чужие уши слышат очередной обман, и хоть сейчас я обижена и на грани того, чтобы сжигать мосты, отрекаясь от прошлого, здравый рассудок твердит о том, что ребенку нужен отец и сегодняшняя сцена, лишь подтверждение того факта, что своему супругу я ни капли не нужна и не интересна, но ведь это не коснется его наследника?
Хотелось верить.
- Чай? - так и хочется избавиться от желчи, что скопилась во рту мерзким послевкусием от одного вида яркой помады на воротнике наспех застегнутой рубашки моего супруга.
"Из ваших рук, лишь, яд"
- Конечно. Выпьем чаю. - говорю, выдавливая каждое словно, мягко стелю звенящим бархатом речи, прикрывая острия словесных кинжалов, которые желаю запустить упреками прямиком в грудь герцога, но держусь, хоть ладони мои уже побелели сжатые в кулаки.

Раздражение и скрытый гнев стали прорываться наружу, пусть едва уловимо пока ещё - слова, сухие и отрывистые, произнесенные нарочито мягко, но в то же время подкрепленные выразительным взглядом, что буквально ошпарил несчастную служанку, красноречиво обрисовывали степень моего внутреннего накала,
- Только подарки.- перечёркивая указания герцога о разборе моего личного багажа, лишний раз подчеркнивая мои стойкие намерения не задерживаться в ЕГО резиденции, сухо и отрывисто произнесла, припечатав короткую фразу ещё одной натянутой улыбкой.
- Пожалуйста.
Сдерживаться становилось все сложнее.
По венам раскаленной лавой пульсировала кровь, закипая все сильнее, яростнее, злее, заволакивая разум пеленой вскрывшейся в груди застарелой обиды, что с каждым произнесенным словом моего супруга ширилась и разрасталась подобно трещине.
- Конечно. Я не против взглянуть и на гостиную. - стараюсь говорить нарочито медленно и мягко, хотя мой голос уже звенит от стального напряжения, а дыхание давит на грудь частыми короткими иголками. По бледной коже лица расползаются багрянцем нервные пятна. Ладони холодеют и становятся липкими.
Нарочно не гляжу на протянутую руку Натаниэля, не могу, не желаю касаться этого мужчины, игнорирую; стоит только представить, как совсем недавно эти самые ладони касались со сладострастием прелестей любовницы, как к горлу подкатывает тошнотворный ком. Мерзко.
Поджимаю губы, пытаясь сдержаться, не влепить звонкую пощечину прямо здесь и сейчас.
Внутри борются два противоречивых чувства - с одной стороны хочется устроить скандал и я уже на грани срыва, с другой, какой-то частичкой рассудка понимаю, что с этим мужчиной мне ещё растить ребенка и усугублять и без того сложные отношения - глупо.
Но, так тяжело сдерживаться! БОльшая часть беременности позади, но мой супруг остаётся максимально безучастным, все так же отстранён, а потому, со всеми тревогами, сложностями и волнениями приходится справляться самой, герцог же, лишь обеспечивает финансовую сторону.
В виноградниках лишь ленивый не догадается об измене Натаниэля - слуги всегда в курсе таких вещей, вряд-ли возможно утаить столь пикантные детали и лишь я, я - чувствую себя обманутой, запутавшийся в сети бесконечной лжи!
Мне уже не важно куда мы идём с герцогом, совершенно ничего не замечаю вокруг - ни ажурных колонн, ни картин с ненавязчивыми пейзажами, ни роскошных белоснежных статуэток и тончайшей работы ваз, что украшают столики, лишь смотрю не отрывая взгляда на породистый гордый профиль в обрамлении темных волос, в прекрасное до безумия лицо супруга, в его темные, словно ртуть глаза и чувствую, что снова ненавижу!
Слова горят углями на языке, а я боюсь открыть рот, чтобы не устроить скандал здесь и сейчас давая повод прислуге посудачить и вынести сор на сладостное растерзание публичной огласки!
Наконец-то мы оказываемся в светлой гостиной. В другое время, несомненно, эти мягкие и теплые полутона обстановки впечатлили бы мое воображение, обласкали и убаюкали негой взор, пленили красивым камином, что создавал уют, но не теперь.
Словно на иголках, я остановилась у небольшого столика на витых ножках, налила воды из графина, разбрызгав половину на кружевную скатерть, шумно отпила из стакана. Присела на стул, который был любезно предложен супругом, но едва герцог перешёл к сути моего визита и задал наводящий вопрос, как внутри меня с новой силой накатила волна гневной истерии.
Беременность проходящая и так довольно не просто, обострила восприятие, истончая нервы!
Я подскочила со стула, едва не опрокинув его с мерзким скрежетом отодвигая по полу, метнулась к окну, вцепилась тонкими пальцами в драпировку штор, сминая ее от бессилия, открытым ртом хватая кислород, словно рыба выброшенная на берег!
Взгляд в окно, на ещё застывшую землю, на жёлтую прошлогоднюю траву...
Успокоиться! Дышать!
- Я... - голос мелко дрожал и крошился, лучшее, что могла сейчас сделать, это стоять спиной к Натаниэлю, удерживаясь от желания исцарапать красивое лицо которое все ещё хранило растёртые следы губной помады.
- Я. Приехала. Уведомить вас лично. - в груди клокотала обида и ярость, обжигая ресницы злыми слезами.
- Что. До конца беременности уезжаю в монастырь в горах. Монастырь Наруками. - снова рваный и шумных вдох и выдох. От напряжения пальцы сводит судорогой, так сильно я сжимаю ткань штор. Тело начинает колотить нервная дрожь.
- Прошу не нарушать моего уединения. Я. Хочу. Быть одна. - голос  срывается на шепот, хотя желание кричать становится невыносимым.
- Все что потребуется - запрошу в письменном виде. - резко оборачиваюсь буквально впиваясь взглядом в глаза герцога, словно хочу отправить его в бездну прямо сейчас сквозь пол. Среди лазури глаз плещет вселенская обида разочарования.
"Пусть только посмеет мне что-то сказать! Не желаю его видеть! Не желаю слышать! Как он мог? Как посмел?!" - в голове стоит гул от мыслей, осознание того, что Натаниэль вовсе не убит горем об умершей невесте, а предается похоти и измене в то время, когда я в нём нуждаюсь -  в его поддержке, присутствии, заботе, впрочем, как и мысль о его неверности - медленно убивают! Но я изо всех сил молчу и видит небо, это даётся мне непросто!
- Я уезжаю немедленно... Сейчас. - чувствую, что ещё немного и случится непоправимое, не смогу уже совладать с рвущимися наружу слезами и ядовитым потоком упрёков!
Подхватываю подол платья и спешу к двери. Уверена, сейчас мое лицо искажено болью так, что трудно узнать в этой леди ту самую Юнилию де Кайрас!
Не дойдя пары шагов до двери, замираю, вскрикиваю обхватывая руками живот - режущая боль простреливает снизу, заставив пошатнуться, на миг застилая взор темной пеленой и заставляя часто дышать открыв рот, а предательские слезы катиться по бледным щекам.