Солнечные лучи, мелькающие меж пушистых облаков, игриво щекотали верхнюю гладь Океании, преломлялись, осыпая необжигающими искрами волны и искажая нижние воды: они, мерно колыхаясь, то окрашивались из темно-лазурного в светло-голубой, то вновь мрачнели, словно пугливый спрут только что выпрыснул свои чернила. И этой смене цветов, столь яркой и необычной, искренне радовалась Динь, что плескалась, подобно ребенку, возле поверхности.

Юная русалка шумно выныривала, с восхищением наблюдая за тем, как сверкающей россыпью разлетались вокруг нее крупные и мелкие капли, появлялась легкая пузырящаяся пена, а затем вновь уплывала в объятия холодных вод под собственный звонкий смех, чтобы потом вновь подняться к поверхности. Она, широко улыбаясь, зачерпывала ладошками прозрачную воду и медленно раскрывала их, наслаждаясь легкой щекоткой от тонких, словно ус ламантина, струек, стекающих по рукам. Затем — снова в воду, ударив широким хвостовым плавником по верхней глади.

Эта легкая забава, от которой начинало трепетать сердце, опьяненное шаловливым баловством, была любимой потехой у Динь, но не у Шелка, что нервно плавал вокруг своей хозяйки и глухо рычал. Всякий раз, как только золотая русалка, раззадоренная собственной игрой, подплывала к поверхности, губы морского зверя приподнимались в недовольном оскале: он, некогда оказавшись схваченным сухопутными, стал остро реагировать на верхний мир, захваченный сухопутными, однако... не мог противостоять рвению своей хозяйки оказаться как можно ближе к верхней морской глади, к песчаному берегу. Этот чужой мир, полный тайн и загадок, манил почти каждого хвостатого жителя Океании, и с этим зверь не мог ничего поделать. Только смириться и, косо погладывая на падающие тени, что расплывались размытыми кляксами, от густых облаков, быть рядом с Динь.

А русалка и не думала уходить, создавая пузырящие потоки воды от резких и быстрых взмахов рук или хвоста. И вряд ли бы ушла, если бы не две крупные тени, мелькнувшие глубоко в темных водах — близ песчаного дна.

Шелк тотчас встрепенулся, дернув длинными усами. Взмахнув плавниками, змеевик тотчас оказался возле Динь и кольцами обвил ее, предаваясь низкому утробному рычанию. Его взгляд — вниз, в объятия темноты, где бесшумно скользили другие большие звери, внушившие одним своим призрачным присутствием сильный страх. Однако все это напряжение, в мгновение пронизавшее тело змеевика, рассеялось, стоило золотой русалке крепко прижать к себе Шелка.

— Ну что ты такой трусишка! — воскликнула Динь, поглаживая своего дракона по мягким и гладким чешуйкам. — Тут никого нет, только мы с тобой! Разве не видишь? Все хорошо, тихо, Шелк.

Дракон отвернул морду в другую сторону: хотелось верить и этому мягкому голосу, и этим нежным прикосновениям, пропитанным заботой и лаской, но... не мог — снова темные кляксы мелькнули где-то возле дна. Крупные звери кружили, безустанно рыскали в округе, словно отчаянно желая что-то найти. А в воде — тишина, мертвая, грузная, давящая. Шелк снова глухо зарычал, злобно уставившись вниз, и Динь, недовольно поджав губы, сделала также. Долго вглядывалась в мутные волны, молчала, пытаясь увидеть то, что так встревожило Шелка, и только под конец, когда нечто непонятное вновь резко пошевелилось, всколыхнув мутные воды, она широко распахнула глаза — сердце забилось чуть быстрее, но не от страха, а от предвкушения.

— Поплыли быстрее! — радостно произнесла жительница Океании, быстро выскользнув из «хватки» своего друга. — Мы можем с ними поиграть, и тогда будет даже тебе будет не скучно! Давай же!

И ни слова больше: взмахнув широким хвостом, что рассек мягкие морские воды, русалка направилась вниз, объятая мелкими пузырьками. Одна, без Шелка, что уже чуть громче рыкнув, точно также взмахнул плавниками, устремился вслед за своей хозяйкой. А Динь, широко улыбаясь, устремлялась все ниже и ниже, желая догнать мелькающие вдалеке тени и закружить их в веселой и радостной игре.

Ведь все в Океании друзья.

Дальше, глубже. Подальше от солнечных лучей, ласкающих поверхность Океании, в царство темных вод и серых уродливых скал, которые облюбовала мелкая склизкая поросль. Туда, где по песчано-каменистому дну расползались редкие водоросли, и куда редко заглядывали беззаботные жители Океании — некрасиво, уныло, скучно. Здесь, кроме бесчисленных камней и скал, не было ничего, и даже рыбы были тут нечастыми гостями. Однако то, что тут кто-то был — а вдруг это такие же водные драконы или другие русалки? — уже разжигал в юном сердце Динь сильное желание встретиться, познакомиться и повеселиться с ними.

В Океании у них нет врагов.

Снова резкий взмах хвостом, мягкое колыхание плавников, и Динь, юркнув к огромной каменной глыбе, притаилась — наблюдала, рассматривая плавные черты крупных тел плавающих здесь животных — это были серые акулы. Две. Большие, статные, красивые. Они уверенно плыли куда-то по течению внутренних вод, словно их что-то манило, звало ласковым шепотом, и эти звери послушно плыли, ведомые неизвестным безмолвным голосом. Золотая внимательно наблюдала за ними, слегка выглянув из-за скалы, и хмурилась; тонкие пальцы крепко вцепились в покрытый слизью гранит.

— Давай за ними! — горячо сказала она, едва Шелк подплыл к ней ближе. — Нам нужно их поймать. Быстрее!

В Океании все живут в мире и согласии.

Верно же?