Альбиона сидела на обочине, прислонившись к каменной - и очень холодной - стене какого-то дома, и сосредоточенно разглядывала свою правую ногу; при том, вид у неё был такой, словно её заботит вовсе не собственная конечность, а что-то совсем иное - задумчивый и отстраненный. Но стоило заслышать знакомый голос, резким громким окриком разорвавшим относительнюю тишину позднего вечера, как она тут же встрепенулась, подняла голову и устремила взгляд на небольшую карету, затормозившую в нескольких шагах от неё, словно в первый момент еще не вполне веря себе. Тем не менее, это и в самом деле был Алан: выскочив из повозки, он приблизился к ней быстрым шагом и теперь озабоченно смотрел на целительницу. Не сказать, что она скучала за ним: слишком много было работы, чтобы иметь возможность предаваться праздным мечтаниям; к тому же, сама полукровка была достаточно самодостаточной, и ей требовались куда более веские основания для печали, нежели десятидневная разлука. Тем не менее, это однозначно была приятная неожиданность, и по знахарке было заметно, что она искренне рада видеть блондина - пускай, как и он сам, внешне сохраняла спокойствие. 
- А, господин... - начала было вслух она, но тут же поправилась - вспомнила, что когда они наедине, то может обращаться к нему менее официально, - Алан... Добрый вечер.
Усмехнулась неловко неуклюжести собственных слов; выглядела она усталой - впрочем, как и обычно в последнее время. Всё же у них обоих было очень много работы, и если молодому генералу еще повезло заполучить выходной, то о девушке нельзя было сказать то же самое - она возвращалась домой почти в ночь, и то ей еще требовалось закончить с приготовлением некоторых лекарств, а также составить список тех ингридиентов, которые требовалось докупить в ближайшее время. Так что, химера подозревала, что ляжет в этот день далеко за полночь, впрочем - как и обычно в её случае.
- Что… ты тут делаешь? Что случилось? - на выдохе спросил Кэррон.
- А, это... Да так, пустях. Лодыжку вывихнула, - молодой мужчина уже, должно быть, не раз сталкивался с самыми разными улыбками знахарки, в особенности - когда лежал в лазарете и имел возможность наблюдать за ней едва ли не круглосуточно: от изможденно-ободряющих до полных облегчения и теплоты при личных встречах с самим Аланом, когда Белая узнавала, что с ним всё в порядке. Эта же улыбка - немного виноватая, немного неловкая и немного самоироничная - появлялась на тонких бледных устах тогда, когда речь заходила о недуге ног Альбионы, заставлявшем её постоянно пользоваться тростью. Она словно бы говорила: "Да, я знаю, что это выглядит неуклюже и даже несколько жалко, но уж как есть" - и при этом почти незаметно смеялась над самой собой. Да и вообще, никто ни разу не слышал, чтобы девушка произнесла хоть одно слово жалобы по этому поводу, по крайней мере - для посторонних. Как бы не было ей зачастую больно ходить на тех конечностях, которые в истинном облике использовались как руки - оборотница понимала, что лучше уж так, чем никак.
А история с вывихом и вовсе яйца выеденного не стоила: в темноте химера видела хорошо, однако это не помешало ей, наступив на выступающий из общего сравнительно ровного покрытия улиц осколок булыжника, поскользнуться на мокрых после недавнего дождя камнях и неудачно упасть. В итоге, изначально тонкая - едва ли не двумя пальцами обхватить можно было - лодыжка сейчас немного распухла, а также на бледной, словно у трупа - и такой же холодной - коже растекался небольшой, но явный синяк.
- А вы как? У вас всё хорошо? - спросила тем временем полукровка, отвлекая Алана от изучения её травмы, не желая беспокоить его лишний раз.

По правде говоря, не то чтобы Альбиона была совсем уж потерянна и беспомощна в такой ситуации. Безусловно, это мелкое проишествие было весьма досадным и существенно влияло на её возможности, но... Оно не значило, что теперь девушке оставалось лишь сидеть и ждать какого-нибудь доброго человека, который согласился бы ей помочь добраться до лекаря, до которого надо было еще идти и идти. А на подобную удачу рассчитывать было довольно сложно: люди сейчас старались не выходить на улицу после наступления темноты - преступность не дремала, а также страх перед ремуо (хотя, встретить их на улице вот просто так было довольно-таки затруднительно) загонял их в дома-укрытия. Преступников Альба могла не бояться - те, в основном, её знали и не трогали, а вот простые мирные обыватели... Кто-то из них, увы, вряд ли сподобился на какую-либо помощь, кроме словесного сочувствия, максимум - предложить целительнице переночевать, а утром добраться до лекаря. Но оказываться под чужой крыши без более-менее гарантированной возможности спокойно принять форму зверя - в ином виде спать ей было тяжеловато - полукровка и сама не спешила. Да, казалось бы, она и сама обладала достаточными навыками - так зачем ей обращаться за помощью к коллегам, создавая комическую ситуацию: "сапожник без сапог"?.. Но, увы, вся проблема заключалась в очень слабых и несколько специфических в плане построения - истинный облик добрался до второй формы даже в такой мелочи - ногах, в которые перед и после непосредственного вправления сустава требовалось втереть одну мазь. Не то чтобы редкую: она была у многих коллег девушки, да и у неё самой тоже - но, увы, не с собой и даже не дома. Так что Альби готовила себя к тому, чтобы посидеть еще около получаса, в надежде, что ей всё-таки повезет и кто-нибудь покажется и поможет ей, а после, если же нет: принять истинный облик - благо, на улице не было ни души, а из окон химеру не видно - спрятать всё в сумку, прикрепить трость сбоку и тёмными дворами да закоулками ползти в сторону дома. Конечно, больная конечность превращению радости не добавит и, кто знает, её состояние может ухудшиться... Но, увы, у Аль не было особого выбора - перспектива провести тут всю ночь её совсем не прельщала.
К счастью, судьба оказалась к ней благосклонна - появился Кэррон. Сейчас его пальцы аккуратно коснулись травмированной лодыжки девушки, заставив последнюю мимолетно поморщиться - ощущения, конечно, нельзя было сравнить с теми, которые возникали при трансформации (особенно, в человека), однако, всё равно ничего приятного.
- Так не сильно, но больно. Идти не смогу, - отозвалась она в ответ на вопрос Алана. В ответ на следующий его вопрос целительница отзеркалила жест парня, также изогнув бровь в некотором удивлении - но совсем по другому поводу: будто не она каждую их встречу спрашивала о самочувствии стража и искренне, хоть и сдержанно радовалась, узнавая, что с ним всё в порядке. Но вслух особо спорить не стала, только между делом заметила.
- Если бы мне не было интересно - я бы не спрашивала, - пустой вежливостью полукровка отродясь не страдала, и хотя жизнь и уроки этикета от родителей отучили её от прямодушия, пустые разговоры, не несущие в себе пользы или удовольствия, и вопросы ради вопросов никогда не привлекали химеру. Обычно она была более прагматична. Вот и сейчас Белая просто молча ухватилась за плечо Алана и начала понемногу вставать, ощущая, как предательски дрожат и подгибаются ноги, а боль от вывиха усиливается с каждым мгновением. Тем не менее, она всё же стиснула зубы и всё же сумела встать на ноги - чтобы в тот же момент Кэррон без труда взял её на руки и понёс в сторону кареты. Для Альбы это стало изрядной неожиданностью - хотя, с другой стороны, данный поступок был вполне обоснован - и она вздрогнула сперва, однако, быстро сообразив, что к чему, затихла, придерживаясь за плечи молодого мужчины. Только оказавшись на сидении внутри кареты, девушка вздрогнула, вспомнив о своей сумке и трости, но, к счастью, мужчина помнил о них, вернувшись к тому месту, где сидела химера еще минуту назад, и передав их хозяйке. Приняв вещи с тихой благодарностью, полукровка наблюдала за Кэрроном и возницей, с изумлением смотревшего на происходящее: блондин велел тому ехать к ближайшему лекарю и лишь когда сел, то подумал, что, по идее, Белая и сама способна, вроде бы, справиться с этой проблемой. Спросил с едва уловимой тенью смущения в голосе. 
- Наверное, лучше было бы тебе домой ехать?
В ответ полукровка улыбнулась едва заметно, покачав головой.
- Нет, на самом деле, вы правильно сделали: для лечения этой травмы мне нужна одна мазь, которой, к сожалению, у меня ни дома, ни с собой нет. Но она наверняка найдется практически у любого моего коллеги, - тут она тихо вздохнула и добавила негромко. - Спасибо.

Отредактировано Альбиона Силиврен (26.11.2020 21:47:03)

Аль внимательно наблюдала за тем, как сосредоточенно играется Кэррон со своими пальцами: сжимает, распрямляет, сжимает, распрямляет, то по одному, то все вместе, сплетает их - всё это он делал с таким видом, словно не было занятия важнее на свете. Она не очень понимала, почему, но ей нравились его руки: крупные, твёрдые, с постоянными мозолями от меча, пахнущие полынью, сталью и драконьей чешуей и сбруей... Они в чем-то и походили на руки самой девушки, но, вместе с тем, разительно и отличались от них: ладошки Белой были мелово-бледными, маленькими, почти как у ребенка, с тонкими изящными пальцами, но при этом регулярно покрытые различными мелкими и средними шрамиками и ожогами - сказывалась работа лекаря и алхимика, которая требовала регулярного обращения с разными опасными предметами. Однако свои верхние конечности девушка не рассматривала с той же точки зрения, что и Алана - для неё они были, скорее, просто важным и ценным инструментом, бесспорным достоинством человеческой формы перед соколиными лапами, которые хоть и делились на несколько подвижных фаланг, в следствии чего являлись куда более гибкими, чем обычные. А вот руки стража завораживали и притягивали внимание Альбы, заставляя принюхиваться и приглядываться к ним при каждом удобном случае - вот, как сейчас; благо, страж сейчас не смотрел на неё и потому не мог заметить её внимательного взгляда из-под белоснежных прядей, направленного на его кисти. Ей невольно захотелось коснуться их, аккуратно взяться за одну из них, аккуратно ощупать кончиками пальцев - но она сдержала себя, усилием воли отводя глаза и устремляя взгляд за окно, где мелькали тёмные дома, в окнах которых уже практически нигде не горел свет. А вот когда химера пребывала в истинном облике, то предпочитала устраивать голову на тех сложенных ладонях, что ей нравились, например - Коэна. Не за тем, чтобы её погладили или почесали за ухом, а просто, чтобы полноценно соприкасаться с ними в чувствительных местах, вдыхать запах, иногда даже покусывать, если зверь в ней брал вверх. Но, увы, сейчас мужчина был настолько напряжен - похоже, ему было неловко за то, что забыл о работе Альбы, хоть и не раз сталкивался с ней - что девушка не стала бы рисковать хотя бы просто коснуться его руки даже в человеческом облике.
Но, к счастью, её успокаивающие слова о том, что он всё сделал правильно, и благодарность помогли парню расслабиться и наконец-то поднять взгляд на девушку, увидеть улыбку той - и полностью успокоиться. Следущий же его вопрос заставил оборотницу сначала, отвлекшись от вида за окном, взглянуть на него с некоторым недоумением, словно она не сразу поняла, чего он от неё ждет, а затем - неподдельно задуматься, отвернувшись от Алана, опустив голову и прикрыв рот полусжатой кистью руки. Словно это и в самом деле был какой-то сложный вопрос для неё. А тут еще и сам молодой мужчина сказал, что уверен, что дело совсем не в деньгах - впрочем, не то чтобы Аль собиралась использовать именно это объяснение. Всё же выглядела она хоть и скромно, но отнюдь не бедно, да и было у неё много таких ингридиентов и инструментов, которые не для всех её коллег были по деньгам; что уж говорить о камнях Оршла - но о них страж не знал. Предположительно. Замерев ненадолго в такой позе, она всё же вновь повернулась к молодому мужчине и слегка пожала плечами.
- Большую часть своей жизни я прожила в лесу, где повозки, как сами понимаете, если и были, то в минимальном количестве. А в столице я соответственно недавно, и деньги на них были у меня не всегда, - заметила она тихим сдержанным голосом. - Так что, я к ним так и не привыкла до конца. Это во-первых. Во-вторых... - тут Альбиона вздохнула плавно, размеренно. - У меня, в основном, малоподвижная работа - либо за столом, либо рядом с пациентом - поэтому мне необходимо хоть как-то двигаться и давать на ноги хоть какую-то нагрузку, иначе они совсем ослабнут и, скорее всего, потеряют подвижность, - в ответ на следующие слова Альби кивнула и улыбнулась тепло и с некой скрытой радостью, узнав, что у Кэррона всё хорошо.
А тут и извозчик оповестил их громким голосом, что они прибыли; Алан сошел первым, а Альба, закрепив сумку на спине, а трость ремнями сбоку, с трудом балансируя - мягко соскользнула следом, оказавшись у него на руках и придерживаясь за его плечи. Оказавшись же на земле, она с трудом оперлась на руку мужчины  одной рукой, а второй рукой на трость, после чего задрала голову, прочитала надпись на вывеске и поняла, что они пришли к её доброму знакомому, которого сама целительница знала еще с юношеской поры того. Кэррон тем временем громко и уверенно постучал в дверь, давая хозяевам понять, что даже если они уже спят - им придется подняться и оказать помощь.
Около двух минут всё было тихо, а затем в окнах зажегся свет, мелькнул чей-то силуэт, чуткий слух полукровки различил звуки шагов, а еще спустя минуту дверь открылась и на пороге показался мужчина среднего роста, где-то лет шестидесяти с небольшим на вид, в светло-серых одеяниях. Альба не различала толком его лица в силу специфики зрения, но ей наверняка было бы интересно наблюдать за тем, как меняется его выражение по мере того, как он изучал собственных гостей. Как оно, сперва раздраженное из-за того, что его подняли в столь поздний час, при виде генерала становится почтительно-изумленным, а затем, соскользывая взглядом на Белую и её травму - окончательно смягчается.
- Здравствуйте, господин генерал, - поздоровался наконец лекарь, приглашая их пройти внутрь, после чего протянул к Альбионе руки, позволяя той опереться на руку. - Здравствуй, Альба. Давай, проходи, посмотрю на твою ногу, - голос мужчины стал понимающе-сочувственным - это явно был не первый случай, когда она обращалась к нему со схожей проблемой.
- Бабушка Аль! - воскликнул радостно детский голос, а затем, стоило целительнице войти, как на ней повисла маленькая тёмноволосая девочка лет пяти - видимо, внучка знахаря. Она обнимала её за пояс, радуясь встрече, и девушка улыбнулась, приветствуя её тёплыми словами и поглаживая по голове - однако мужчина, заметив, как та поморщилась, с трудом устояв на ногах, прикрикнул на девчушку, оттянул её от беловолосой.
- Извини, Альба. Она просто соскучилась, ты же знаешь, - сказал он смущенно.
- Ничего, я понимаю, - улыбнулась слабо целительница, и знахарь провел её в рабочий кабинет, находившийся в двух шагах. Алан же мог либо оставаться и ждать здесь, либо пройти вслед за ними.

Одна из наиболее важных вещей, которой Альби начала учиться уже очень давно - оставаться незаметной. Говорить тихо и по делу, передвигаться незаметно, держаться в тени, не возражать, молча делать свою работу, на неудобные вопросы отвечать слабой улыбкой. Она старалась придерживаться всех этих, ею же самой придуманных, правил - и вскоре окружающие действительно перестали в большинстве случаев замечать девушку. И даже более того: даже разглядывая её в упор и разговаривая с ней ежедневно, они терялись, не в силах ответить на прямой вопрос: "Ты ничего странного в ней не замечаешь?". Звериные золотые глаза, неспособность страдать ни от жары, ни от холода, опыт на пару с профессионализмом в сочетании с видом совсем еще юной девушки, вечно босые ноги, необычайно развитое чутьё, замкнутый, в целом, характер - всё это насколько примелькалось, что казалось неотъемлимой частью самой целительницы. Раньше же, когда последняя еще не была столь привычной и "своей" для окружающих, она говорила почти что полную правду: она - полукровка от союза ирнока и эльфа, а специфические глаза вкупе с усиленным восприятием - наследство от далекого предка-зверолюда, чья кровь отыгралась на ней через несколько поколений. А, может, зверочеловек и вправду был у неё в роду: не со стороны отца, конечно же - в его семье чистота крови соблюдалась вплоть до рождения самой Альбы - но вот что касалось матери... Сама Лаэле на вопрос по поводу того, насколько достоверна такая версия - помнится, еще много лет назад они все втроем решали, как и за кого выдавать оборотницу, чтобы не возникало вопросов - лишь пожала плечами и пробормотала: "Почему нет? Всё может быть...". Нет, эти слова не значили, что она ускользала от ответа - просто такой вариант действительно мог иметь место быть: конечно, семья ирноков Бувье старалась не мешать свою кровью с чьей-либо иной, кроме как людской или же своей сородичей - однако на каждое правило найдется своё исключение. И, соответственно, где-то в её родословной мог мелькнуть и зверолюд. Тем не менее, если это и происходило, то настолько редко, что представители этого рода так и не превратились в безродных. Как бы там не было, подобное объяснение было рабочим и использовалось и поныне - для особенно въедливых. Нет, конечно же, всё это не давало химере права выказывать свою истинную суть - но вышеперечисленные особенности сглаживало без труда.
Ну, а этого лекаря, Микаэлиса, Альбиона знала еще со времен его юности, если не детства, в том числе, обучая лекарскому ремеслу - для семьи мужчины она уже в то время была кем-то вроде дальней, но любимой родственницы, на которую можно было рассчитывать. Как, впрочем, и теперь. Так что, сейчас они, пользуясь случаем, с улыбкой негромко переговаривались: точнее, говорил, в основном, лекарь, а сама девушка только иногда подавала голос, соглашаясь или же тоже вспоминала что-то из совместного прошлого. Ту же реплику, что услышал Кэррон, относилась к воспоминанию о том, как целительница и в самом деле спасла своего будущего на тот момент коллегу: будучи шестнадцатилетним мальчишкой тогда еще, он сбежал из дома, забрался аж в Пестролистный лес и едва не был сожранн волками - благо, тогда как раз Альбиона проходила мимо, буквально, и отогнала животных и проводила домой. Но сейчас, в основном, она предпочитала спокойно наблюдать за тем, как её собеседник работает: аккуратно промывает водой босую ногу - которая, что примечательно, почти всегда источала легкий, но ощутимый запах полыни - наносит знакомую, почти что родную, мазь на травмированную ногу - и та слегка обжигает то место, где неприятным на вид пятном расползся синяк - и накладывает весьма плотную повязку, фиксируя стопу в правильном положении, и так, что знахарка могла передвигаться без посторонней помощи. Также он дал ей обезбаливающее, зная, что ноги у неё весьма чувствительные, и то, что для других сродни неприятному уколу, для Белой - нестерпимо. Конечно, он не знал, что последняя регулярно переносит ощущения и похуже, однако это не значило, что она не будет стараться избегнуть боли по возможности. За всем этим полукровка, конечно, не забывала о том, что Алан слышит их: он также присуствовал здесь, и она чувствовала, как он прожигает их обоих с Микаэлисом взглядом и, похоже, сосредоточенно размышлял о чем-то своём. Но вот лекарь закончил, и полукровка, невзирая на протесты с его стороны, расплатилась - за беспокойство. После этого же они с Аланом могли уже уходить.

Страж аккуратно подсадил Альбу на подножку повозки, и та, поблагодарив его тихим голосом, забралась внутрь, присаживаясь вновь на своё прежнее место. Сумку устроила под боком, прислонила трость к ногам, чуть сжав её между коленями - и теперь внимательно наблюдала за Аланом, севшим напротив, но, опять же, ненавязчиво. Так, словно боялась, будто страж, заглянув в её золотые глаза, почувствует то, что химера долгие годы тщательно прятала ото всех. Всё же ей, естественно, доводилось слышать поговорку: "Глаза - зеркало души", и хоть не была уверенна в её правдивости - всё равно предпочитала перестраховаться, скрывая лицо за прядями белых волос; а если кому и удавалось заглянуть ей в глаза - то Альби гордилась тем, что через них видели не зверя, но человека. Да, человека не без странностей и инородных черт, но всё же... Впрочем, то касалось, в основном, подавляющего большинства окружающих, с которыми у неё не было близких отношений и сохранялась определенная дистанция - какой бы при этом приветливой, внимательной и добросердечной знахарка не казалась окружающим. Всё равно также оставалось между ними некое чувство... отдаленности, что ли?.. Не взирая на все её внешние безобидность и мягкость, никто не пытался быть с ней запанибрата или завести близкие, дружеские, отношения. Нет, нельзя сказать, что окружающие ощущали между девушкой и собой некую невидимую стену, нет... Скорее, это можно было назвать данью уважения.
Вот только с Кэрроном еще с первых встреч что-то пошло не так: он... притягивал её? Причем, даже не столько своим запахом - хотя, именно последний заставлял оборотницу обратить на мужчину более пристальное внимание - сколько... скорее, просто общими ощущениями, исходившими от него. Он был... надежен?.. - а это качество химера ценила превыше иного красноречия. А кроме того, имели место быть некие ощущения, которые человеческая составляющая осознавала с трудом, но звериная с легкостью воспринимала их и тянулась к Кэррону, воспринимая больше как "своего", нежели окружающих. Но, вместе с тем, девушка понимала, что у подобных отношений, как между ними с Аланом, есть и обратная сторона: чем больше сближаешься, тем тяжелее и неприятнее становиться скрывать правду о себе. И чем ближе человек, тем лучше он знает тебя и большее способен узреть в твоих глазах. А этого полукровка боялась, как ничего иного; но страх этот не парализовал и не возвращал к животному состоянию, но заставлял всячески искать способы не наводить на себя лишние подозрения. И, как Альбионе тогда казалось, у неё это вполне получалось.
Тем не менее, похоже, генералу было совсем не до этого: полукровка буквально нюхом чувствовала, как еще с момента к её коллеге-лекарю он мрачнел с каждой минутой всё больше. Будь она сейчас в форме зверя - склонила бы голову набок и заурчала бы вопросительно и, вместе с тем, сочувственно, словно спрашивая, что вызвало у него такие эмоции. Но так как Альба была в человеческой форме, то, естественно, ничего такого делать не стала - просто замерла, слушая дыхание и впитывала окружавшие его запахи. Ей вновь отчаянно захотелось хотя бы на миг прикоснуться к руке стража, чтобы хоть как-то попытаться помочь справиться с одолевавшими его чувствами - но девушка вновь сдержалась.
Впрочем, спустя минуту мужчина взял ладонь Белой, до сих пор лежавшую у неё на коленях, аккуратно сжал обеими руками, мимолетно поглаживая грубоватыми пальцами и прижимая к своему лбу. Тишь в ответ замерла, настороженно наблюдая за его действиями, но предпринимая никаких попыток высвободить свою кисть. Напротив: она аккуратным, нежным, движением очертила кончиками пальцев лоб парня, затем аккуратно скользнула дальше, вниз, легчайшим прикосновением, словно прикосновением бабочки, изучая черты чужого лица, ненавязчиво, так, чтобы не раздражать мужчину, знакомясь с ним. С таким способом узнавания окружающих её познакомил один знакомый слепец: ведь сама полукровка просто-напросто не распознавала чьи-либо лица - даже своё собственное. Его черты расплывались, не желая складываться в четкую узнаваемую картинку, из-за чего окружающие её существа были для неё все на одно лицо. Впрочем, у целительницы было, как минимум, несколько других способов узнавать и запоминать их: голос, фигура, цвет волос, манера движения и самое главное - запах. Конечно, иногда всё же случались различные казусы - допустим, с близкими родственниками одного пола - но это происходило столь редко, что подобных моментов никто не запоминал.
- Скажи... Ты ведь старше меня, верно? - оторвал в этот миг от размышлений голос стража химеру - последняя перевела взгляд на него и немного удивленно моргнула. Уже второй раз за вечер он задавал вопросы, над которыми она обычно не задумывалась. Ведь, по правде говоря, девушке и в голову не приходило, что возраст имеет какое-то особое значение, и она не сравнивала себя с остальными в этом плане. Конечно, Кэррон пах, как еще совсем молодой мужчина - в то же время, как те же зверолюди не могли с уверенностью сказать, сколько же лет самой Альбионе - а последняя с точки зрения окружающих выглядела как раз очень молодо, так что... Возможно, Алана несколько уязвило понимание того, что девушка, что на вид младше его (наверное), на самом деле куда старше, но... это было так умозрительно для химеры, что она предпочитала лишний раз над подобными вещами не задумываться. Однако как бы там не было, а оставлять вопрос собеседника без внимания не стоило, так что девушка, помешкав самую малость, всё же ответила.
- Верно. Мне... сто семнадцать лет, - ледяная ладошка замерла окончательно на щеке Алана, едва уловимо ласково поглаживая её, золотые глаза полукровки серьёзно смотрели на него. - Однако, это не имеет значения. ... По крайней мере, для меня, - заключила она спокойным решительным тоном.

В какой момент Альба начала воспринимать прикосновения Алана, как нечто само собой разумеющееся?.. Ответить на этот вопрос не могла теперь даже она сама. Возможно, с тех самых пор, когда они плотно общались в лазарете после столкновения Королевской стражи и ремуо?.. Возможно, позже. Хотя, она вспоминала, что уже в одну из первых их встреч - зимой, когда неудачно дала немного выпившему Алану одно снадобье, чтобы отбить тяжелый запах алкоголя - отнеслась к прикосновениям молодого мужчины с куда меньшей агрессией, нежели к остальных. Тогда полукровка была растеряна и напряжена, недоумевала - но уже тогда в её чувствах не было места привычному раздражению, охватывавшему девушку всякий раз, когда к ней без особого повода прикасались посторонние люди и иже с ними.

Впрочем, сейчас всё это было не важно: Альбиона аккуратно коснулась ладошкой щеки Алана, проводя по ней кончиками пальцев - и тот в ответ прильнул к той навстречу, прижимаясь и аккуратно укладывая свою ладонь поверх, словно стремясь удержать руку знахарки. Продлить этот момент близости, почти что внезапно возникший между ними. Химера не протестовала. Она просто спокойно наблюдала за Кэрроном: не смотрела на лицо - оно ей всё равно ни о чем не могло сказать - но отслеживала его жесты, слушала дыхание, продолжала поглаживать самыми кончиками пальцев по щеке и - самое главное - вдыхать запах. Судя по последнему, страж был в неподдельном смятении: не то чтобы расстроен, скорее - растерян и подавлен.

По правде говоря, сама полукровка не слишком разделяла его переживания на этот счет: для неё, по большей части, возраст играл не большое значение. Да, она понимала, что в реалиях нынешних, так и прошлого, для того, чтобы не только выжить, но и дожить до преклонного возраста, требовалось обладать чем-то стоящим и потому многие уважали старших априори - как тех, у кого больше опыта и кто может помочь выжить своим потомкам. Однако также ей было понятно и то, что часто попытки выжить в этом довольно жестком, а порой и жестоком мире, были сопряжены с далеко не самыми достойными методами. Доживали до первых седин часто не за счет удачливости, честного зароботка и умению ладить с окружающими, но способности идти на компромисс с совестью, идти по головам и всему в таком духе. И химера совсем не была уверена, что способна уважать таких разумных - и потому предпочитала ориентироваться совсем на другое. И никогда не требовала уважения к себе на том основании, что прожила дольше остальных.

- Прости. Просто мне… непривычно. Как-то сложно. Или тяжело… Я не знаю. Не знаю, - оторвал её от размышлений голос Алана. Он был настолько тихим, что, наверное, не обладай полукровка настолько хорошим слухом - не услышала бы почти беззвучного шепота парня за грохотом колес повозки, катившейся и подпрыгивавшей на камнях.

Альбиона на миг поддалась ему на встречу - так, чтобы их лбы соприкоснулись, а глаза - цвета неба и золота - оказались напротив друг друга. Длилось это недолго, едва ли с пару мгновений: губы девушки мимолетно скользнули по щеке парня, и она, также тихо сказав: "Всё хорошо. Я понимаю. Не стоит торопиться", отстранилась от него. Вернувшись на своё место, полукровка вновь облакотилась на стену кареты. продолжая наблюдать за мужчиной из-под полуприкрытых век: за тем, как тот, так и не отпустив руку, чуть повернул её, коснулся тыльной стороны ладони губами, чем вызвал едва заметную слабую улыбку на устах девушки.

Возможно, её собеседник ожидал от неё каких-то иных слов, однако химера в тот момент этого так и не узнала: карета остановилась, и мужчина молча отпустил полукровку, вышел и помог ей спуститься. Опираясь на трость и руку стража, она вместе с ним дошла до калитки, рядом с которой они и остановились. В ответ на вопрос немного недоуменно моргнула, затем задумалась. С одной стороны, Альби чувствовала, что сейчас Алану не стоит отказывать, так как он мог нуждаться в её присутствии и поддержке, а с другой...

- У меня еще есть работа, которую я не могу отложить, - сдержанно сказала химера вслух - и практически сразу добавила. - Однако вы можете остаться и находиться рядом, если постараетесь некоторое время меня не отвлекать.

В ответ страж ответил, что его вполне устроит этот вариант, чем заставил Альбиону выдохнуть с облегчением, вновь улыбнуться - и, наконец-то, войти на территорию поместья, пройтись по знакомой им обоим дорожке и войти в дом. Она вновь провела стража в гостиную, где было пусто и тепло - Коэн, даже безвылазно работая у себя, регулярно зажигал камин специально для своей подруги, чтобы та могла полежать на ковре у огня. Кроме того, выбор её пал именно на эту комнату, так как тот же усопший не возражал против Кэррона в принципе, но был против, чтобы тот заходил в библиотеку, до сих пор при каждом удобном случае припоминая поломанный шкаф. Конечно, тут они с Альби сами, отчасти, были виноваты, не обращая внимания на проблему хрупкости мебели - однако хозяин дома всё равно предпочитал уберечься от дальнейших возможных разрушений.

Предложив молодому мужчине присесть, полукровка на некоторое время ушла, вернувшись с небольшой кипой тетрадей и книг - это и была явно её работа.

– И давай уже на «ты», я ведь тебе не чужой.

По правде говоря, девушка была не сильна в тонкостях социальных взаимоотношений: в Пестролистном лесу подобного опыта негде и не с кем особо набраться, да и не то чтобы нужно было - а с большим количеством окружающих регулярно начала общаться относительно недавно. Правда, хоть и росла в лесу - да не в простой семье, и родители основательно вымуштровали её в плане знания этикета, в принципе, не без основательно полагали, что постоянное следование ему - это еще один хороший способ контролировать зверя внутри себя. Да и к тому же, нельзя было не признать: демонстрация хороших, но при этом не вычурных, манер в сочетании с природной скромностью и внутренним неподдельным достоинством производили на окружающих весьма хорошее впечатление. Вот только довольно развитый навык распознавать настроение окружающих через запах, чувствование лжи и знание этикета не заменили ей того тонкого социального чутья, которое возникло бы у неё, вырасти девушка в семье отца и общайся с представителями круга, где подтекст, хитрость, недосказанность, интрига и чувство правильного момента - более, чем обыденная часть повседневного общения. Во всём этом она разбиралась плохо - потому, в частности, и не могла определить, к кому стоит обращаться на "вы", а к кому на "ты", и когда одно обращение должно сменить другое. И потому более свободное, в какой-то мере даже фамильярное, обращение к ней, в частности, Алана, а её к нему, в свою очередь, более вежливое, словно к старшему, казалось ей вполне естественным и нормальным: всё же генерал королевской стражи обладал немалой властью и был заведомо выше обычной знахарки. Конечно, тут также требовалось принимать в рассчет и возраст обоих, и происхождение, и детали социального статуса... Но, разумеется, Альбиона не была бы собой, если бы без необходимости обращала внимание на подобные мелочи. Она хоть и гордая, но не заносчивая - переживет. Другое дело, что теперь уж сам мужчина дал понять, что они достаточно близки для того, чтобы и сама полукровка могла сократить дистанцию со своей стороны. И потому, полуобернувшись к нему, кивнула с легкой улыбкой.

- Хорошо. Я постараюсь привыкнуть к этому обращению, хотя, возможно, поначалу буду путаться.

Оставив Алана одного в гостиной, она вновь вышла в коридор и прошла в дальнюю его часть, где в тени пряталась неприметная дверь, ведущая в подвал. Открыв её, полукровка осторожно спустилась вниз по лестнице длиной в несколько пролетов и оказалась в просторном и, на удивление, вполне уютном помещени, разделённом на две части небольшой перегородкой. Первая из них была обустроена под лабораторию со всем необходимым: шкафами, набитыми книгами, а также различными алхимическими ингридиентами и приспособлениями, разнообразная аппаратура, громоздкая и не очень, рабочий стол, высоту и расположение которого можно было скорректировать с помощью нехитрого механизма - приблизительно такой же (ну, разве что, чуть похуже) был у химеры в хижине - кресло и камин. Вторая была поменьше, и мебель в ней отсутствовала за ненадобностью: только на полу располагалось настоящее огромное "воронье кубло" из подушек, одеял, травы и листьев - примерно такой виделась идеальная постель оборотнице. В дальней стене также была сделана дверь, которая вела в купальню, которой пользовалась, в основном, Альби и изредка - Коэн.

Сейчас же девушка направилась к камину, рядом с которым стояли таз с водой, подготовленный заранее, и кресло. Сев в последнее, она омыла ноги, насколько это было возможно, натерла душистыми целебными травами - грязь к чешуе липла плохо, а всё же, привычка есть привычка, а самой ей убираться сейчас некогда. Ну а после подошла к своему рабочему столу, где еще с минувшей ночи остались лежать раскрытые тетради и книги - тогда она так устала, что просто-напросто уснула за столом. Благо, Коэн, прекрасно зная свою подругу, пришел и перенес её на кровать, сняв камень Оршла - а та так крепко спала, что даже не проснулась во время трансформации по-настоящему. Дернулась, проморгалась немного, поняла, что произошло, пробормотала благодарность усопшему - и вновь отрубилась. Ну, в общем, хотя бы выспалась.

Однако отдых отдыхом - а работу заканчивать надо было: Альба взяла со стола две тетради, достала пару увесистых томов из книжного шкафа, чернильницу и кисть для письма - и неспешно потопала обратно, в гостиную, немножко напряженно сопя под нос при этом, так как в одной руке всё это добро тащить было таким себе удовольствием. Но ходить туда-сюда было вариантом еще хуже. Ну а приглашать Алана в подвал - совсем уж никуда: там и присесть было особо негде, да и не хотелось пока полукровке пускать стража конкретно на свою территорию.

Когда она снова вошла в гостиную, молодой мужчина стоял у окна и как раз обернулся к ней на встречу; кажется, он улыбался - по крайней мере, Альбионе так показалось. Она кивнула ему в ответ и забралась с ногами на диван рядом с ним, положив на столик перед собой книги и письменные пренадлежности, а тетради - рядом и на коленях. В первую из тетрадей химера взялась заносить новые сведения о болезни, которую закончила лечить сегодня, во вторую же ей предстояло занести список ингридиентов, которые было необходимо купить на рынке в ближайшее время. Кроме того, требовалось расписать способы приготовления нескольких новых зелий, о которых ей давеча рассказала коллега-алхимик из рядов Королевской стражи. С учетом того, что попутно надо было то и дело заглядывать в книги, дабы уточнить некоторые детали, то работы и в самом деле предстояло немало.

Она так спокойно работала около часа, покуда чуткий слух не задел звук падающих капель - сперва одной, затем еще двух, трех... Похоже, начинался дождь. Альби отложила одну из тетрадей, с трудом встала - ноги немного затекли от длительной неподвижности - проковыляла к окну, посмотрела на тяжелые дождевые тучи, стремительно скрывавшие за собой луну. Полуобернулась к Алану.

- Если хотите - можете остаться на ночь, - поразмыслив едва ли с минуту, предложила она.

Несмотря на темноту, давно сгустившуюся за окном, в самой гостиной было относительно светло: негромко потрескивал огонь в камине, да к стенам крепились лампы, которые зажгла Альби перед тем, как вплотную сесть за работу. Да, у неё было достаточно хорошее зрение, чтобы спокойно читать и при неверных отблесках каминного пламени, плясавших на стенах и заставлявших оконные стекла мерцать и переливаться - да что там, даже темнота не стала бы для химеры серьёзной проблемой, так как та привыкла охотиться и ночью, в том числе. Другое дело, что вряд ли подобный расклад был удобен для Алана - с интересами которого также следовало считаться, раз уж девушка пригласила его остаться; Альба была уверена, что зрение у него в разы менее острое, нежели у неё. К тому же, многие не раз говорили ей, что в темноте она, с её белыми волосами, кожей и одеждами, похожа на призрака - того и гляди, станет прозрачной, а потом и вовсе исчезнет. Самой-то оборотнице что - она лишь пожимала плечами, мельком удивляясь такому сравнению. Но так как знахарка регулярно дежурила у постели пациента по ночам, то ей совсем не нужны были лишние переживания больного, когда тот просыпался и сперва пугался, завидев в кромешной тьме рядом с собой белое "нечто" - и она приняла этот факт к сведению и заботилась о дополнительном освещении, отгоняя тревожное видение. И сейчас - тоже.

И потому сейчас колеблющиеся огоньки, заключенные внутри ламп, освещали девушку, сидевшую на софе: скрестив ноги по-восточному, она расположила на них и рядом тетради и письменные пренадлежности. Распущенные волосы окутывали шею и плечи, часть прядей спадала вперед, скрывая собой часть лица - сбоку было видно лишь часть щеки и глаз, взгляд которого то и дело метался между книгами и пергаментами, изредка соскальзывая то на окно, то на Кэррона. Казалось бы, ей должно было быть неудобно - но, казалось бы, белоснежная пелена совсем не мешает девушке: видимо, сказывалась привычка.

В гибких пальцах подрагивала тонкая деревянная кисть, опускаясь в чернильницу, а затем выводя стройные ряды небольших округлых букв. Подобная привычка - пользоваться кистью, а не пером, как подавляющее большинство - была взята ею от матери. Та, сколько Аль себя помнила, говорила, что ей так удобнее - и химера в какой-то момент согласилась с ней. В самом деле, с пером было куда сложнее. И сейчас на пергамент ложись стройными рядами ложились строки: изящные, но простые и лаконичные - Альбиона не любые бессмысленные украшательства и лишние знаки и завитушки. Да и для работы полезно: пациенты не должны были ломать себе голову, пытаясь прочитать выписанный им рецепт.

Алан молчал и не мешал ей, за что полукровка была ему искренне благодарна - необходимо было сосредоточиться на работе, ведь иначе вновь придётся оставшуюся часть откладывать. А ведь еще надо было не забыть поспать хотя бы часа два... Но мужчина сидел молча, давая возможность девушке спокойно поработать - а уж, поглощенную своим занятием, её ощущение чужого взгляда не задевало. Повисшее молчание прервал начавшийся дождь: страж вышел, чтобы отпустить извозчика, а химера, вставшая минутой раньше, проводила его взглядом, а после подошла к камину, добавляя в огонь несколько поленьев - и вернулась на прежнее место.

В этот момент вернулся Алан, чьи волосы и одежда были немного мокрыми - явно успел попасть под усилившийся за считанные мгновения дождь. Она с лёгкой полуулыбкой кивнула в ответ на его благодарность. А вот последовавший за этим вопрос заставил Альбу сперва слегка недоуменно моргнуть, а затем опустить взгляд на тетради и книги, оценивая масштаб проделанной работы и прикидывая, сколько и чего еще осталось. Со списком необходимых ингридиентов, а также описанием компонентов и способа приготовления новых для неё снадобий было покончено - осталось разобраться с болезнью.

- Я закончила лечить сегодня у одного из пациентов моравицу, - ответила она не сразу, размышляя, как бы так короче и проще ответить блондину. - И в процессе обнаружила еще один интересный способ её лечения. И вот сейчас мне необходимо расписать его, а также набросать примерный план, как буду проверять, насколько он действенен. То есть, сработало ли это, в данном случае, только с одним человеком - или же его можно будет использовать и остальным. Но это уже много времени не займет - скоро закончу.

Отредактировано Альбиона Силиврен (25.12.2020 03:51:23)

Вновь потекло неторопливой рекой время, тишина незримым туманом расплылась по гостиной. Алан не стал ничего уточнять и задавать еще вопросы: то ли получил исчерпывающий ответ и в большем не нуждался, то ли просто изначально спрашивал участия ради, то ли слова целительницы были для него слишком абстрактны. Как бы там не было, он умолк, и девушку это устраивало - она, бросив на него взгляд мельком, вновь погрузилась в работу. И снова на пергамент ложились стройные ряды букв, который впитывал в себя всё то, что ей удалось узнать за последнее время, тем самым вызывая у неё чувство смутного облегчения - полукровка ощущала, как понемногу уменьшается невидимый груз ответственности и забот, лежавший на её плечах. Видит Звездный Дракон, она любила свою работу еще с ранней юности, отдавая ей всю себя и даже сверх того, практически никогда не жалуясь на большую загруженность и порой неблагодарных пациентов. Нет, не потому, что была такой уж стойкой, несгибаемой и неутомимой - совсем наоборот - просто в этот раз вновь брала вверх её рациональность и простое рассуждение о том, что глупо ворчать на свой собственный выбор и даже сверх того - возможность чувствовать себя не только едва живой, но, что гораздо важнее, счастливой. А всякие неприятные моменты - это просто побочные эффекты, знак того, что за всё хорошее надо платить. И тем не менее, девушка искренне радовалась, когда понимала, что работа закончилась и можно отдохнуть; сама хорошо помнила, как еще недавно страстно мечтала выспаться. К счастью или нет, с того момента нагрузка несколько уменьшилась: удивительный всё-таки эффект оказывает огромный и таинственный усопший - у многих пациентов проснулась совесть, и они подумали, что хрупкой девушке следует побольше отдыхать, и теребить её по малейшему пустяку не стоит. Так что, Белая получила возможность обратить внимание на другую сторону жизни и провести следующие несколько дней за совершенно непривычным для неё занятием - подготовкой к балу и ним самим в том числе. Затем, правда, вновь вернулась к работе - но теперь она каждый день хотя бы несколько часов могла уделять сну. А это была роскошь превыше половины богатств её деда - особенно сейчас.

Девушка как раз заканчивала, когда заметила движение со стороны Кэррона: тот встал и стащил с себя рубашку, аккуратно повесив её на спинку стула, который поставил поближе к камину. Знахарку мельком укололо некоторое чувство вины: с головой погрузившись в работу, она как-то упустила тот факт, что парень успел не слишком сильно, но всё же намокнуть - дождь превратился в ливень за считаные секунды. Сама она ничего ему не сказала, продолжая записывать - но вот уже спустя минуты три с глубоким вздохом поставила точку и встала, аккуратно откладывая на столик письменные пренадлежности и свитки пергамента. Сделав Алану подождать, собрала материалы с законченной работой и всё остальное и вышла, вновь спускаясь в подвал. Аккуратно сложив рабочие пренадлежности, протопала в купальню, где взяла одно из больших полотенец, а когда проходила мимо своего крела, прихватила шерстяной плед, висевший на его спинке - всё равно пользуется им только изредка - и вернулась обратно. Приблизившись к Алану, она аккуратно накрыла его полотенцем, давая возможность вытереться, а плед положила рядом. Конечно, в доме была мужская одежда, но она пренадлежала Коэну - а полукровка была слишком воспитана, чтобы брать чужие личные вещи; к тому же, последние хранили в себе некий специфический дух, который не то что Альби с её развитым чутьём - даже обычные люди интуитивно чувствовали. Так что, химера решила, что страж в данном случае обойдется и пледом.

После этого знахарка отошла к камину: полена в нём уже догорели почти, оставалось лишь одно - но она не стала добавлять еще. Когда догорит и оно, оборотница потушит огонь окончательно. А пока вновь отошла, тяжело опускаясь в кресло и откидываясь на спинку, прикрывая глаза.
- Если не возражаешь, я посижу еще так немного. Отдохну. Как догорит дерево - пойдем, помогу тебе устроиться на ночлег, - произнесла она тихим, усталым, но при этом вполне удовлетворенным голосом.

- Ты закончила? - всколыхнул вновь попробовавшую хоть на миг вернуться сонную тишину негромкий голос мужчины, к которому Альбиона сейчас сидела полубоком -  даже, скорее, чуть больше спиной.

- Да, - коротко рвано выдохнула химера. Это действительно было всё: не настолько много, как могло бы быть - но с учетом того, сколько дел у неё было прежде за этот день... То и этого более, чем достаточно. Но хотя бы на живое существо, а не на простуженное голодное привидение, похожа - и на том спасибо.

Софа слегка дрогнула, краем сознания Альбиона уловила движение позади - а в следующий момент крепкие руки аккуратно обхватили её за талию, притягивая ближе и позволяя облакотиться на грудь мужчины. Часть тела окутало приятное тепло - Алан укутал её в плед, насколько мог. Макушки коснулись чужие губы, опаляя жарким дыханием. Девушка сперва на миг настороженно замерла, скосив взгляд чуть назад - но так был виден лишь край плеча стража и его рука, прижимавшая полукровку. Впрочем, изворачиваться всё равно смысла особо не было, раз уж она не могла разглядеть лица, прочитать его выражение. Так что спустя пару мгновений она расслабилась и закрыла глаза: забралась на сидение с ногами, облакотилась на грудь мужчины, будто даже доверчиво опуская голову на плечо Кэррона, холодя обнаженную кожу дыханием, пахшим полынью.

Когда она стала так легко поддаваться на прикосновения Алана?.. Этот вопрос Альба себе задавала далеко не первый, и вряд ли последний, раз. Сперва это была дань необходимости: когда тот донес её на спине до поместья Шерниатейл. Потом - беспомощности, возникшей благодаря путам сладкого и терпкого запаха, сковавшим её почище иных цепей. Но потом... должно быть, она просто привыкла?.. Привыкли они оба: и человек, и зверь в ней. Привыкли к Кэррону, его запахам и манере держать себя: ведь если находишься достаточно долго с кем бы то ни было, то начинаешь - пускай даже мимовольно, подсознательно - приглядываться к нему, отмечать про себя даже самые незаметные и малозначительные детали. Вот и Альба за те две недели, что ей довелось провести в лазарете королевской стражи, начала постепенно привыкать к парню. И тем самым позволяя невидимой нити между ними становиться всё более крепкой и осязаемой. Потом еще немого - и вот теперь внутренний хищник даже льнул на встречу чужим рукам и губам.

Рядом с кем она еще могла позволить себе ослабить вечную бдительность, пригреться на груди, позволяя аккуратно гладить по волосам?.. Кроме отца - разве что Коэну. Однако последнего и Алана совершенно нельзя было сравнивать. Усопший был подобен монолитной скале, рядом с которой Альбиона могла позволить себе по-настоящему расслабиться и держаться естественно, так как знала - понадобится вечность и целый океан, чтобы сточить этот камень. А Кэррон был словно пламя: в основном сдержанный и теплый, но стоило только ослабить бдительность, перестать в меру поддерживать или, что еще хуже, плеснуть в него масла - и он тут же разгорится пожаром. Такому сложно было доверять, однако она видела, как страж старается сдерживать себя и всё чаще подолгу сохраняет спокойствие и умиротворенность - вот как сейчас - и потому старалась отвечать взаимностью, в том числе.

Мысли текли размеренной спокойной рекой, и девушка, пригревшись в обьятиях Алана, чувствовала, как постепенно веки наливаются тяжестью, а желание уснуть вот прямо так становится всё сильнее. Но нет, нельзя спать: не могла Альба позволить себе такую роскошь, как забыть об осторожности и, как следствие, превратиться прямо здесь, на глазах у молодого мужчины. Верить-то она ему верила, а вот доверяла далеко не во всем.

Просидев так некоторое время с тенью умиротворенной улыбки на лице, полукровка неохотно разлепила глаза и, мягко выскользнув из рук Кэррона, с трудом поднялась на ноги, сперва опираясь о спинку ближайшего кресла, а после - нашаривая трость, стоявшую здесь же. Поманила за собой стража.

С поместьем Шерниатейл дела обстояли примерно таким образом, что половина его находилась практически полностью заброшенной - просто за ненадобностью. Активно использовались только гостиная, из которой они с мужчиной только что вышли, подвал, где обитала химера, купальня и кухня на первом этаже, на втором - библиотека, кабинет и личные покои Коэна (последние - скорее, как дань уважения прошлой жизни) и еще пара комнат для экспериментов. Остальные помещения пустовали и пылились, пускай хозяин и его младшая подруга и старались хотя бы раз в какое-то время проводить минимальную уборку: окна открыть да пыль протереть. Правда, не сказать, что это происходило часто: у обоих регулярно находились дела поважнее. Однако Алану повезло: недавно у них останавливался на пару дней один старый знакомый Коэна, обитавший где-то далеко за пределами Тор-Шолле, так что одну комнату всё же пришлось основательно подготовить.

Так что, пройдя чуть дальше по коридору, парень и девушка оказались в полутемном помещении, чьи окна выходили на улицу, а цветовая гамма была выдержана в черно-зеленых тонах. Обстановка была довольно простой: стул, стол, шкаф, кровать. Светильники не горели.