- Если вы тоже не знаете, чем мне помочь, то уходите, - тонкие пальцы нервно сжали такую же тонкую ножку хрустального стакана, но силы этих бледных рук было недостаточно, чтобы заставить его разбиться. Прибывший неизвестно с каких забытых Богами земель старец сочувствующе опустил глаза, - Уходите, господин Шале. Ваше вознаграждение вы получите от моего секретаря.
С теми словами женщина, облаченная в синее, покинула небольшую светлую оранжерею своего сада и отправилась обратно во дворец, ибо сегодня для неё было слишком душно. Три ряда окон, каменные галереи с резными решетками, белые фаянсы в цветах и травах, кружева резного камня и дерева, беседки в саду – всё утопало и сияло в полуденном зное, внезапно спустившимся на Тор-Шолле в конце Солнечного месяца. Эта жара, несвойственная концу весны, душила, как душит неаккуратно затянутый вокруг шеи пуховый шарф, и Цилия тщетно пыталась оттянуть воротник своего платья, надеясь вдохнуть глубже. Сегодня она еще не принимала своих лекарств, а значит, нужно только дойти до своих комнат. В мыслях Цилии мимолетно пронеслось: «Только бы дойти».
Стоило зловонно пахнущей жидкости протечь по горлу, женщина тут же ощутила постепенно наступающее облегчение. Инитосское снадобье, рецепт которого изготовил для неё лекарь-зверолюд, успешно спасало её который год, но исцелить полностью – не могло. Каждый раз, ложась на спину, она чувствовала, как грудь проваливается куда-то вниз, воздух застревает где-то в глотке и не может проникнуть дальше. Спасением для безутешной герцогини была вынужденная поза лежа на животе, находясь в которой она могла спокойно читать и спать, не опасаясь задохнуться, и все же, это были лишь временные меры, и неизвестная всему миру болезнь леди Корбрей медленно продолжала прогрессировать.
- Миледи, - получив приглашение войти, в залитых светом покоях возникла высокая фигура сира Даэрона, издавна служившего при герцогине секретарем. Говорил он всегда очень медленно, с приятным лангельским акцентом. По слухам, он был не то эльф, не то представитель какой-то отделившейся от эльфов мелкой расы, но Цилия его об этом никогда не спрашивала. Вот уже скоро одиннадцать лет, как он, чуть прихрамывая, гордо пришел в Высокий Чертог по старой столичной дороге, да так и остался здесь, дослужившись с мастера над бумагами до личного секретаря Её Светлости, - Господин Шале получил свое, по моему ничтожному мнению, совершенно незаслуженное жалованье пятью золотыми, одиннадцатью серебряниками и двадцатью восемью медяками. Сегодня вы намеревались принять еще одного врача, о котором я говорил с вами намедни – зверолюдка, если помните.
- Помню. Когда она должна прийти?
- Уже у ворот, миледи.
Цилия велела пригласить. Спешно покинув комнаты хозяйки богатого поместья, сир Даэрон быстро (насколько это было возможно с его хромотой) спустился на первый этаж и, сославшись на свои «особые» дела, обозначил привратникам задачу сопроводить зверолюдку по имени Зария тес’Краа прямиком к Её Светлости герцогине. Она же в это время, чуть подправив себе прическу и уже не надеясь услышать от очередного лекаря ничего конкретного, вышла на балкон.
Фасад всего замка, отстроенного по личному плану леди Корбрей, всеми своими многочисленными окнами смотрел в сторону тор-шолльского канала, по побережью которого, гордо подняв голубые флаги, выстроилась целая колонна кораблей ханаанского альянса. Отсюда, конечно, Цилия совсем не видела и не слышала той жизни, которая бурлила на Новом Береге, но была уверена, что пахло там жирной макрелью, солью и гниющей от влаги древесиной старых кораблей. Когда она была там в последний раз?..
- Проходите, - громкий, чуть низковатый для женщины голос, послужил ответом на раздавшийся стук, и уже через мгновение белоснежная, как первый снег, полу-волчица оказалась в просторных покоях, где их хозяйка добродушно встретила её полуулыбкой, - Прошу вас.
Жестом окольцованной золотом руки Цилия указала ей на софу, где она могла бы разместиться сама и разложить свои вещи. Ненадолго в комнате повисло неловкое молчание: такое, которое всегда возникало между герцогиней и новым лекарем, с которым ей приходилось изъясняться теперь практически каждую неделю:
- Скажите, - тишина содрогнулась под стянутым хрипотцой словом, которое упало с её губ, - Имели ли вы когда-нибудь дело с болезнями лёгких?