Противостоять страху невозможно. Он, как охваченный необузданным голодом зверь, преследует свою жертву с рождения, следуя за ней по пятам: растет вместе с ней, смакуя ее слабости, что отзываются нервной дрожью по всему телу; обдает гнилым дыханием и тяжело дышит над ухом тогда, когда ее расслабленный разум утопает в тумане беззаботных мыслей.

Однако... если со всей силы зажмуриться и вопреки истошному крику души протянуть руку во тьму, то пальцев коснется пушистая мягкая шерсть, а затем — теплый язык.

Динь, слегка — лишь показала золотые глаза — вынырнув из морской воды, смотрела на широкое устье реки, обрамленное крупным светлым песком, за которым открывались бескрайние зеленые просторы. От одной лишь мысли о приближении к пресным водам в душе молодой русалки поднималась настоящая буря: паника захлестывала огромной пенистой волной, накрывая Золотую с головой, но любопытство, треклятое любопытство, настойчиво подталкивало к следующему шагу.

Шелк, улавливающий беспокойство хозяйки, извилистой змеей кружил возле ее хвоста, изредка касаясь ее мордой, словно пытаясь успокоить мечущееся в смятении сердце Золотой. Динь нырнула под воду и крепко обняла своего питомца, прижав того к груди и проведя рукой по его гладкой и гибкой спине. Морской зверь зашевелил усами, когда русалка отпрянула от него и с натянутой уверенностью, за которой скрывался страх, заглянула тому в глаза.

- Я смогу, - тихо, словно сама себе, произнесла она, но в следующую же секунду поджала губы и помотала головой из стороны в сторону, позволяя распущенным волосам раскинуться пшеничными волнами. – Я смогу! Мы сможем! – чуть более громко, едва не срываясь на писк, сказала русалка, а затем резко развернулась, ударив мощным хвостом по воде – оттолкнулась, сделав резкий рывок. Сквозь пелену небольших пузырей следом за ней, шевеля плавниками и извиваясь всем телом, последовал Шелк.

Из океана – в устье реки, там – вверх, против течения, но на этот раз ближе ко дну: тело касалось земли, смешанной с крупным камнем и песком. Снова, снова кожу окутала масляной пленкой пресная вода, и от этого странного, неприятного ощущения Динь стало вмиг не по себе: ей хотелось остановиться, развернуться, подняв со дна грязь, что превратится в мутное облако, и вернуться обратно в лоно Океании, спрятавшись между огромных скал… но она не могла, не могла так просто выкинуть свое желание, изводившее ее несколько дней, как потускневшую блестяшку!

Закусив нижнюю губу до легкой боли, Золотая взмахнула хвостом, разбив водную гладь на тысячи мелких осколков-брызгов, поплыла быстрее вверх. Река становилась уже, мельче, и чем чаще ее хвост поднимался над ее поверхностью, тем сильнее Динь хотела оказаться в том месте, о котором говорили знакомые ее русалки, - в озере, чье дно было усеяно множеством переливающихся под блеклыми лучами солнца ракушек.

Еще взмах хвостом, и бурное течение, норовившее унести жительницу Океании обратно в родные просторы, стихло, а царапающее нежную кожу живота каменистое дно разверзлось глубокой бездной. От неожиданности русалка остановилась, затаив дыхание, посмотрела наверх, на размытое рябью солнце, а затем с легким волнением, от которого начинало стискивать сердце, вниз – среди множества пушистых водорослей, где среди их высоких стеблей мелькала рыбешка, сверкали ракушки. На ее лице, покрытом легким румянцем, тотчас вспыхнула яркая улыбка.

- Мы смогли! – радостно воскликнула Динь, закружив только что подплывшего к ней Шелка в легком танце. – У нас получилось! Они правда здесь!

Радость бурлила в ней гейзером: хвостатая, заливаясь радостным смехом, тотчас поплыла вниз, заинтересованным взглядом провожая местных рыб. Она осторожно приблизилась к одной – самой большой – и коснулась пальцем ее чешуйчатого бока, и та, резко взмахнув плавниками, мотнув хвостом, тотчас затерялась среди подводного леса, состоящего из водорослей. Тихо хихикнув, она махнула рукой своему дракону, что лениво сновал где-то возле поверхности озера, а затем нырнула до самого дна.

Ракушки… Много, много ракушек, чьи раковины, большие и маленькие, целые и обломанные, звездами на ночном небе блистали, зачаровывая Динь. Она, не желая терять ни секунды, тотчас начала их собирать, складывая их в руку, что прижимала к груди, однако, чем больше их становилась, тем сильнее Золотая начинала себя корить за то, что не принесла с собой ничего, что могло бы их собрать.

Жительница Океании настолько увлеклась, что полностью утонула в беззаботном веселье, теплым течением согревающем ее душу, однако громкий всплеск разрушил эту идиллию: она вздрогнула, рассыпав все то, что так бережно собирала, а Шелк закрутился возле собственной хозяйки, скаля клыки. Снова всплеск, и Золотая, отравленная страхом, тотчас заплыла в густые водоросли, припала ко дну, цепляясь тонкими пальцами за рыхлую песчаную землю, и с застывшим ужасом в глазах смотрела на поверхность, что хрупким льдом дребезжала от последующих ударов камней.

Сердце русалки забилось в бешеном ритме, живот скрутило в тугой узел, а в горле застрял невидимый ком. Очередной всплеск, но уже более громкий и сильный, похожий на оглушающий грохот, заставил Динь сжаться в комок. Ее трясло. Все мысли были заняты одним – сожалением об очередном неверном выборе!

Вскоре все… стихло, но ее ледяной змеевик все еще глухо рычал, не находя себе места, поднимая своим гибким хвостом и широкими плавниками пузыри. Русалка, все еще прячась между водорослей, испуганно взглянула на Шелка. Он безустанно кружил над Золотой и смотрел лишь в одну точку, словно оттуда должен был броситься на них враг, и Динь, нервно сжав в руках землю, выглянула из своего колыхающегося от каждого движения укрытия.

Длинные светлые волосы, хрупкая фигура, схожая с женской и одетая в красивые белые ткани, была окутана темнотой вод и та, практически не шевелясь, падала вниз, выпуская из легких последние остатки воздуха. Динь, словно зачарованная, смотрела на то, как ее поглощает озеро, но стоило той безжизненно коснуться дна, как русалка с ужасом вспомнила: жители суши не дышат под водой…

- Нужно помочь ей! – воскликнула она и резко выплыла к утопающей.

Шелк издал утробное рычание, но хвостатая на него не обратила внимания – не услышала, в считаные секунды оказавшись возле той, что прекратила дышать. Она, обхватив руками туловище жительницы суши, зажмурилась, надув щеки от прикладываемых усилий: ее тело оказалось гораздо тяжелее, чем предполагала Золотая, но даже так они вместе поднимались наверх, на поверхность.

Вынырнув, Динь с огромным трудом вытащила утонувшую на берег, оставив половину тела в воде – голова лежала на мокром песке, и припала ухом к ее груди – хотела услышать шум сердца, что давало жизнь, но вместо этого рядом с ней раздалось раздраженное рычание, срывающееся на предупреждающий рык, Шелка.