Небо почти как океан: оно такое же голубое, глубокое, безграничное – бесконечностью охватывает весь мир, заключая его в свои трепетные объятия. Оно точно также тебе никогда не покажет и не расскажет, что за секреты мироздания скрываются за пушистыми облаками и за яркими звездами, как и величественные просторы Океании – о тайнах морских глубин. Они до безумия похожи… Так, может, небо – это продолжение океана? Или океан – неба?

Множество различных вопросов не давали покоя юной русалке, соскучившийся по яркому солнцу с поверхности, чьи лучи практически не доставали до песчаного дна. Она смотрела на лазурный небосвод, украшенный множеством облаков, под которыми летали голосистые чайки, и думала. Думала обо всем: об океане, о небе, о том, какое оно на ощупь, на вкус… Столько вопросов, и все они без ответов!

Неожиданно ее хвоста коснулся плавник Шелка, лениво плавающего рядом со скуки, и Динь словно очнулась от долго сна: вздрогнула, моргнула пару раз и удивленно уставилась на своего зевающего питомца. Она улыбнулась и, нырнув обратно в воду, потянулась к нему, чтобы крепко обнять, а после и вовсе начала активно чесать шею. От неожиданных ласк змеевик замер, затаив дыхание, прищурился, вытянув голову вперед и приоткрыв пасть – сквозь зубы вырвалось довольное урчание.

- Я знаю, что тебе нравится! – засмеялась русалка, но в следующую секунду прильнула к нему всем телом, склонилась над его ухом и серьезно спросила: - Как думаешь, а может быть так, что мы раньше плавали по небу? Оно ведь где-то там сливается с океаном. Кажется, это называется «горизонт». Давай сплаваем! – Динь отпустила шею своего дракона, махнула хвостом, выплыв прямо перед его мордой и взглянула в крохотные глаза Шелка. – Давай же, мы быстро! Туда и обратно. Вдруг там можно будет подняться в небо?

Однако получить «ответа» – даже глухого рыка – от своего хвостатого друга у русалки не удалось, так как в следующую секунду ее окутала чья-то огромная тень. Не успела Динь поднять голову, и ее тотчас оглушил сильный всплеск, создавший небольшую отталкивающую в сторону волну, а за ним – истошный визг, растворяющийся в пустоте. Густая пелена из тысячи крохотных пузырьков, взявшихся словно из ниоткуда, ослепили, искажая реальность вокруг. Резкое движение рукой, и завеса неохотно исчезла – тонких пальцев коснулись бесформенные сгустки крови и крохотные белые чешуйки. Песчаные глаза в ужасе расширились, а сердце, отравленное паникой, затрепыхалось в грудной клетке. «Шелк!»

Динь спешно вынырнула, жадно глотая воздух и испуганно озираясь по сторонам – никого, но только до ушей долетел шелест кожаных крыльев, перебивающий отчаянный писк и срывающийся на хрип рев. Вверх – летающие драконы, рассекающие небесную твердь, уносили извивающегося в ужасе Шелка куда-то в сторону Большой Земли, зеленой и… пугающей. Сердце сжалось, по всему телу прошлась дрожь: русалка видела, видела собственными глазами, как ее любимец пытался сражаться, но почему-то его белые сгустки магии рассеивались, не успев образоваться в лед. Глаза защипало – в душу проник страх, пожирающий изнутри.

- Шелк! – испуганно выкрикнула Динь и отчаянно ринулась вслед за драконами, разбивая водные потоки хвостом; она выпрыгивала из воды, пытаясь отследить похитителей, но их силуэты – как и рев помощи ее питомца – становились все более размытыми, неясными. – Верните Шелка! – сорвался с уст русалки крик, затерявшийся в пустоте.

Как? Зачем? Почему? Почему именно Шелк? Почему снова под удар судьбы попала она? Сердце бешено билось, и этот стук, эхом раздающийся в ушах, отравлял разум. «Пожалуйста, только не снова! – Динь зажмурилась, стиснув от уничтожающей горечи отчаяния зубы. – Я не хочу оставаться одна!» Она быстро скользила золотым пятном, разрезая спинным плавником воду на поверхности, но как назло ее скорости, от которой уже сбивалось дыхание и начинали гореть легкие, было недостаточно: драконы – в точку, точка – в ничто, а она – за ними.

- Нет, нет, нет! – залепетала вынырнувшая на поверхность Динь, чувствуя, как ее глаза еще сильнее расширяются от ужаса, а на ресницах, вместе с каплями морской воды, собираются слезы. – Шелк… Ну пожалуйста!

Губы дрожали. Под тихие всхлипы щекам полились горячие ручейки, которые тотчас были слизаны заботливой морской волной. Они… улетели. Скрылись вместе с Шелком за зелеными шапками деревьев. К горлу подступил ком, от которого все начало неприятно жечь. Пальцы – в кулаки, и Динь, мотнув головой, позволяя мокрым светлым волосам разлететься в разные стороны, ударила руками по водной глади. Кожу неприятно обожгло болью, но жительница Океании этого словно и не чувствовала, потому что сердце разрывалось сильнее.

Черные мысли паразитами расползались в голове, пожирали всякую надежду, бьющуюся в предсмертной агонии, однако Динь верила, хотела верить, что сможет вернуть себе любимца, единственного друга, сумевшего залечить раны прошлого. Своими силами или чужими – сейчас это было не важно, ради Шелка, который стал ее спасителем, вырвавшим Золотую из пучины страданий, она готова наступить себе на горло, утонуть в собственных страхах. Ради Шелка…

Раздался громкий всплеск, и золотая русалка исчезла под морской водой и легкой пеной, позволив теплым прибрежным водам обласкать гибкое, как поток воды, тело. Песчаный берег, усеянный камнем и обглоданными стихиями стволами деревьев, был пуст, и только крохотные птицы выискивали что-то среди крохотных барханов. Поджав от досады губы, Динь вновь нырнула и поплыла вдоль этой песчаной нити, изо всех сил не давая переживаниям и опасениям взять над собой вверх.

Неожиданно тело окутали холодные потоки воды, разбавляющие соленую морскую воду, и Динь замерла, прислушиваясь к странным ощущениям. Она повернулась, позволив золотым волосам волной всколыхнуться под водой, и, словно увидев перед собой дверь в иной мир, рванула в устье реки, вверх по течению, против него.

Вода была другая, не морская – пресная, и от этого русалка чувствовала себя не по себе, некомфортно, словно ее выбросило в дикий шторм на берег. В реке было странно, она была не такой глубокой, но длинной: она извилистым угрем ползла куда-то вверх, и Золотой оставалось лишь покорно следовать вдоль ее каменного позвоночника – дна. Казалось, тело начинало неприятно чесаться, ныть, просясь обратно в привычные просторы, однако Динь, поджав губы, все плыла, плыла, плыла, оберегая хрупкую, подобно хрусталю, надежду, потому что слышала от своих собратьев, что люди селились возле рек. А у людей… Сердце забилось быстрее. Динь сильно зажмурилась, отгоняя воспоминания, что осколками прошлого впились в разум, раня его до алой крови. А у людей… можно было запросить помощь.

Изгиб, и снова вверх. Русалка выныривала из воды, осматриваясь по сторонам, но снова, снова никого не было в округе, кроме древних деревьев-великанов и густых, разросшихся во все стороны кустарников. Внезапно раздался чей-то рык, и сердце, охваченное приторно-сладким желанием обмануться, пропустило пару ударов, однако измученное сознание разочарованно выдохнуло: это был не Шелк… но тогда кто? Осторожно и медленно Динь плыла, изредка касаясь хвостовым плавником склизкого камня. Остановилась, руками припав ко дну, а пальцами цепляясь за утонувшие коряги, когда увидела зарывшиеся в редкий песок звериные когтистые лапы. Она тихо вынырнула – однако не высунулась из воды полностью, показав лишь песчаные глаза – и тотчас пересеклась со зверем взглядом, таким же длинным и гибким, как и Шелк…

В груди что-то тоскливо заныло, и русалка хотело было плыть дальше, искать деревню, как вдруг краем глаза увидела какое-то движение с берега. Испуганно нырнув в воду, Динь быстро отплыла в небольшие заросли камыша, что были поблизости. Ничего… а сердце билось, как пойманная птица о прутья клетки. Золотая осторожно выглянула из воды, раздвигая высокие колосья и увидела кого-то, кто лежал на траве, только вот этот «кто-то», кажется, был тем, кого русалка боялась больше всего.

Пальцы разжались, отпуская жесткие стебли камыша, и жительница Океании неслышно подалась назад. Тело охватила крупная дрожь, а живот мгновенно скрутило. Она нервно сглотнула. Хотелось сбежать отсюда, безумно хотелось, но… она не могла. Из-за Шелка. Ради Шелка. Что, если вверх по реке никого не будет? Что, если этот человек – ее единственная надежда? Динь испуганно вжала голову в плечи, потупив взгляд и сильно зажмурившись. Часто задышала, мотнула головой. Нет, все будет по-другому, ведь она – в воде, в родной стихии, и сможет уплыть от него в любое мгновение!..

Раскрыла глаза, чувствуя, как ее медленно покидают силы от страха, и, кажется, она сама стала бледнее, но она обязана была поплыть к нему навстречу и испытать удачу, которой обделила русалку сама Судьба.

- Извините… - не покидая своего укрытия, осторожно начала русалка, и ее тонкий голос тотчас сорвался на писк.

Густые заросли камыше едва заметно колыхались от движений русалки, спрятавшейся внизу. Длинные стебли шевелились и от плавных движений хвоста, и от дрожащих рук, что перебирали их так быстро, как менестрель – струны лютни. Она, все еще скрываясь в темной речной воде, не спускала испуганного взгляда с незнакомого мужчины, и, когда тот резко дернулся от упавшей на лицо рыбины, Динь в ужасе нырнула под воду, оставляя после себя лишь множество лопающихся пузырьков.

Резким рывком – вниз по реке. Сердце забилось так быстро, словно готово было вырваться из груди, пробив ребра. Тело пробрала крупная дрожь, от которой становилось дурно, тошно; от нее, застрявшим невидимым комом в горле, становилось труднее дышать. Взмах хвостом – русалка остановилась, вновь коснувшись руками дна, закусила до легкой боли нижнюю губу. Пальцы сжались в кулаки. Нет, она не может, просто не может!..

Развернулась, хвостом подняв ил со дна реки, прижала руки к груди – а сердце все трепыхалось испуганной пташкой – и отплыла к противоположному берегу, подняла глаза наверх и застыла, ощутив, как страх тяготит, тянет балластом в разверзнутую пасть бездны. Динь зажмурилась и вынырнула, боясь открыть глаза и увидеть перед собой – так близко, безумно близко – мужчину. Отвернулась в сторону, пытаясь унять дрожь, охватившую невидимыми цепями ее тело, и, спрятав лицо за золотыми прядями, осторожно повернулась в сторону.

Она вздрогнула, когда увидела незнакомца так близко к берегу, и готова была вновь скрыться под водой, позволяя попутному течению реки уносить ее обратно в объятия Океании, как из глаз полились горячие слезы. Динь всхлипывала, крохотными ладонями пытаясь смахнуть соленые жемчужины, что обжигали щеки, шмыгала носом, не в состоянии бороться с эмоциями, что необузданной стихией накинулись на нее.

Страх и отчаяние, надежда и желание, бессилие и разочарование – все это схлестнулось в яростной битве и накрыло огромной волной русалку, у которой не было сил противостоять этой буре. Плечи тряслись от каждого рваного выдоха, а легкие неприятно обжигало воздухом с каждым очередным вдохом. Нос забился, покраснел; глаза опухли, однако слезы бесцветными жемчужинами продолжали разбиваться о водную гладь.

- Дракона… украли, - всхлипывая, едва слышно проговорила Динь, продолжая тереть глаза кулачками. – Унесли куда-то на землю… не знаю, куда. Не хочу его теря-я-ять, - она задыхалась от душащих слез, жадно глотая воздух и тотчас выдыхая его. – Одна не смогу… Не могу ходи-и-ить, - и снова – в слезы.

Мысли путались, сбивались в ком, а с языка слетала несвязанная путаница, понять которую было сложно. Хотелось попросить помочь – душа в отчаянии кричала об этом, – но до ушей незнакомца доносился лишь сиплый хрип, смешанный с хлюпаньем и шмыганьем носа. Динь, склонив голову, с опаской взглянула на него и с трудом выдавила из себя последнее слово, тихим писком растворившимся в журчании воды: «Пожалуйста…»

Отредактировано Динь (29.08.2020 21:26:18)

Слезы продолжали литься крупным градом, скатываясь по красным щекам, по слегка вздернутому носу и изгибам губ, падая вниз, в реку, с подбородка. Нужно было успокоиться, Динь хотела успокоиться, но не могла совладать с эмоциями, что бурлили в ней, как взрывной гейзер. Она, все еще задыхаясь от частых всхлипов, стала глубоко дышать, однако стоило ей только на мгновение выровнять сбитое дыхание, как русалка сорвалась, утопая в новой волне слез.

Говорить было сложно, а еще сложнее – поймать ускользающие юркими рыбками мысли, оставляя юную хвостатую лишь с пустотой, полной отчаяния. Она мотнула головой, убрала с лица прилипшие мокрые пряди и шмыгнула носом, внимательно прислушиваясь к мягкой и тихой речи незнакомца, ласково коснувшейся ее ушей – за горькими слезами Динь даже не сразу поняла, что он обратился к ней.

Она осторожно кивнула и сразу же вжала голову в плечи, как испуганная черепаха. Руки еще сильнее прижала к груди, нервно перебирая пальцами и сжимая их в кулачки. Проморгавшись – слезы яростно щипали глаза и скатывались вниз, – Динь, собирая по крупицам таящую, как медуза на раскаленном песке, храбрость, приоткрыла рот – губы дрожали – и затаила дыхание. Нужно было подчинить себе страх, который парализующим ядом разливался по всему телу, нужно было!

- Н-нет, не видела, - дрожащим от напряжения голосом произнесла она и уставилась в помутневшую от ее частых взмахов хвостов воду реки. – Они спустились сверху… Очень быстро спустились и схватили Шелка, - одно имя, и сердце, которого едва коснулось иллюзия спокойствия, вновь сжалось от горя; горячие слезы вновь обожгли и без того алые щеки русалки. – Он сопротивля-я-ялся, но ничего не смог сделать, потому что драконы уже далеко улетели-и-и… - Динь закрыла лицо руками, и ее плечи затряслись. – Улетели куда-то сюда, а я за ними… Я кричала им, но они не слышали.

Золотая краем глаза увидела, как в прохладную воду реки, бегущей вниз, в бескрайние просторы Океании, вошел дракон этого незнакомца, и она хотела было сказать, что Шелк очень похож на него, такой же длинный и гибкий, как громом среди ясного неба раздался мужской голос, неожиданно приобретший стальные нотки. Вздрогнув от этого так сильно, Динь юркнула под воду, оставив над бликующей поверхностью одни лишь широко раскрытые глаза. Она чувствовала, как тело немеет, несмотря на бьющееся в панике сердце, как оно становится неподвижным грузом, как снова ее касается холодная дрожь, однако в следующее мгновение его речь вновь стала теплой, бархатной, ласково окутывающей сознание, и русалка немного – лишь на чуть-чуть – выглянула из своего «укрытия», показав кончик носа.

Хвостатой жительнице безграничного океана хотелось довериться ему, очень хотелось, но все же душа тряслась, пронизанная жутким страхом. Динь отвела взгляд куда-то в сторону, а затем взглянула на незнакомца – молчала, не решаясь начать говорить вновь, но потом все же медленно подплыла ближе, остановившись по середине реки. Еще ближе – страшно. Перед песчаными глазами мелькали мрачные картинки, что стоит ей совершить еще один взмах хвостом, сильнее сокращая расстояние между друг другом, как этот незнакомец тотчас сбросит маску дружелюбия, схватит ее и вытащит на землю, в испепеляющие объятия злостного солнца, а сам предастся разрушающему безумия.

- Я… его не боюсь, - тихо произнесла Динь, не решаясь поднять глаза на незнакомца; пальцы все также нервно переплетались друг с другом. – Он похож на Шелка, моего дракона… которого украли, - бесцветный жемчуг снова выступил в уголках глаз, и русалка его стерла, размазав по щеке. – Я боюсь его потерять, не хочу оставаться одна… - она всхлипнула, поджав губы. – А вдруг он там борется? Или страдает… и я ничего не могу сделать.

Рваный выдох, и слезы серебряными ручейками покатились по щекам вниз.

От одной лишь мысли, что сейчас ее любимого Шелка когтями разрывают другие драконы, Динь пробирал настоящий ужас: сердце сжималось, отдавая легкой болью в груди, и от этого чувства русалке хотелось свернуться в клубок, крепко обхватив руками собственный хвост, да мотнуть головой, чтобы рассеять нависший над нею проклятьем кошмар. Золотая все еще не поднимала взгляда на незнакомца — смотрела на свое изображение, что легкой рябью колыхалось на водной глади и от слез, что продолжали разбиваться о поверхность реки, и от частых движений ее хвоста, и от журчащего течения, стремившегося вниз.

Ее отвлек легкий всплеск воды, и Динь обернулась, увидев, как дракон незнакомца медленно ступает в воду. Его чешуя красиво переливалась на свету, бликовала, яркими вспышками прогоняя мрачные мысли русалки прочь. Всхлипнув, она очарованно смотрела на то, как зверь, раскрыв крылья-паруса, плывет к ней.

- Меня Динь зовут, - тихо отозвалась Золотая, рукой потерев красный нос, а затем осторожно взглянула на мужчину, представившегося Карвиром. - Сама себе имя выбрала.

Однако стоило целителю сказать, что он поможет юной хвостатой русалке отыскать ее дракона, как Динь тотчас переменилась в лице: горькая маска печали исчезла, оставляя после себя обжигающую надежду, что читалась в ее пристальном взгляде широко распахнутых глаз. Доверчивое сердце в волнении забилось, подталкивая жительницу Океании подплыть ближе, и она, ударив хвостом по воде — от этого брызги небольшим фонтаном разлетелись по сторонам, — резким рывком оказалась возле берега. Руками оперлась о землю, покрытую пушистой травой и украшенную мелким камнем, приподнялась, высовываясь из реки больше, чем наполовину, и с наивностью, присущей маленьким детям, заглянула в глаза Карвиру. Она была настолько близко, что могла дотянуться до лица рыжеволосого мужчины рукой.

- Правда-правда поможешь? - ее голос подрагивал, как натянутая струна, изредка срываясь на тонкий писк, а хвост в нетерпении то поднимался, то опускался. - Поможешь найти Шелка?

Страх и ужас, что мгновением ранее сковывали ржавыми цепями тело русалки, постепенно отступали, а мягкая и ласковая речь целителя успокаивала, словно колыбельная убаюкивала панику, что бурей зверствовала в душе. Динь внимательно смотрела на Карвира, с неприкрытым интересом разглядывая его — особенно заостряя внимание на ушах, — и понимала, что он отличался от тех мужчин, чьи тела были пропитаны ужасным горьким запахом и морской солью. Он был добрым, согласился помочь, а еще он приятно улыбался. Она хотела верить его словам и верила.

- Ты не страшный, - заключила русалка, отстраняясь назад, позволив реке поглотить золотистое тело, а затем слегка наклонила голову вбок. - Ранена? - переспросила Динь. - Нет, я нет... но Шелк — да, - ее лицо вновь погрустнело, а голос снова утратил свой живой звон. - Я видела кровь и его чешуйки... Ему было больно, но он все равно пытался сражаться!

Неожиданно ее палец что-то коснулось шершавое, и русалка вздрогнула, быстро одергивая руку, испуганно обернулась и увидела перед собой дракона, чья серебристая чешуя красиво переливалась голубым. Она замерла, набираясь храбрости, и осторожно занесла руку над его мордой, остановившись в нерешительности на долю секунды, однако все же желание дотронуться до зверя было сильно, и вскоре кончики тонких пальцев коснулись блестящих чешуек, скользнули вниз, по подбородку, шее. Динь гладила дракона, что гибкой змеей обвился вокруг нее, как Шелк, и не смогла сдержать легкой улыбки, когда из пасти Эрелена раздалось довольное урчание.

- Он тоже добрый, - произнесла русалка, продолжая чесать друга Карвира, но внезапно ее накрыло размытое пятно тени, что быстро скользнуло по русалке и начало исчезать среди многолетних деревьев и густой травы.

Хвостатая тотчас подняла голову и увидела, как под куполом лазурного неба летело два огненно-красных дракона, чьи огромные крылья безжалостно рассекали встречные потоки воздуха. В их крепких лапах что-то отчаянно извивалось, дергалось и истошно кричало, пытаясь всеми силами вырваться из цепкой хватки когтей. Динь приоткрыла рот — сердце пропустило пару ударов.

- Это они! - выкрикнула Золотая, пальцем указывая на исчезающих в глубине леса драконов. - Это точно они, похитители!

Драконы скрылись за зелеными шапками деревьев, а Динь все еще продолжала взволнованно смотреть им вслед. Сердце щемило от жгучего страха, что горьким ядом разливался по венам; оно шумно стучало в груди, эхом отдавая в ушах. Она видела, как эти летающие звери снова кого-то поймали и несли куда-то вглубь необъятной земли, и ей хотелось сорваться с места, нырнуть в холодные потоки воды и плыть вверх по течению, слепо надеясь — и веря — на то, что извилистая река послужит дорогой, способной привести ее к похитителям, к Шелку...

В мыслях промелькнуло черное, как дно бездны в океане: «А что если нет?..» Золотые глаза широко раскрылись, а их взгляд, потерянный и пустой, устремился куда-то в небо. Русалка почувствовала, как в груди тотчас что-то начало неприятно жечь, а в горле — саднить, но эти ощущения сразу же исчезли, как сводящее с ума наваждение, стоило только Карвиру подняться на ноги: шорох песка, шелест одежды, тихий лязг стали и напряженное дыхание — все это выдернуло Динь из гложущих сознание мыслей и заставило взглянуть на него.

Теперь он казался другим: серьезным, настороженным, собранным, и от этого нового образа мужчины, лишенного дружелюбной улыбки, Динь стало не по себе. Стоило только Эрелену, сверкая чешуей под лучами солнца, направиться к своему хозяину, как Золотая прижала руки к груди, сжав пальцы в кулачки. Ей было неуютно: ужасные воспоминания голодными муренами преследовали ее и день, и ночь, а сквозь плотный туман, окутавший грязные моменты прошлого, просачивались размытые мужские силуэты, чем-то похожие на целителя. Однако очередная мягкая улыбка, появившаяся на его лице, морской волной смыла разрастающиеся опасения, оставив лишь после себя уверенность и легкое спокойствие. Он был хорошим, и Динь в это верила.

Обещание Карвира, что хвостатая сможет увидеть своего друга вновь, послужило волшебным заклинанием, заставившим ее послушно кивать на каждую просьбу ее знакомого. Она подплыла ближе, с интересом заглядывая в желтый лист пергамента, и, стоило только увидеть рисунок, с восторгом воскликнула: «А я знаю такие, видела!»

Небольшие водоросли фиолетового цвета, которые Золотая иногда сравнивала с крохотными облаками в небе, росли большими скоплениями возле валунов, затерявшихся в глубинах Океании. Они успокаивающе колыхались в такт подводному течению, и на них можно было смотреть бесконечно. А еще их ели драконы, но Динь не придавала этому значения до этого момента. «Хорошо, поняла, - ответила русалка, а, услышав о том, что Шелка могли еще сильнее ранить, горячо добавила: - принесу как можно больше!»

Как только мужчина скрылся в тени деревьев, она нырнула в реку, позволяя холодным потокам, бурно стремящимся вниз, в океан, подхватить ее и нести в объятия дома. Хвост с широким плавником рассекал водную гладь, осыпая берега мелкими брызгами, и русалка все неслась, неслась и неслась по течению, пока ее кожи и солнечных чешуек не коснулась привычная – и столь приятная – соленая вода.

Она успокаивала, гладила Динь, как заблудшего ребенка, невидимой материнской рукой, но у Золотой не было времени на ее приветствия – нужно было найти те самые водоросли, о которых говорил Карвив. Русалка, сильно ударив хвостом и окутав себя пеленой мелких пузырьков, направилась в лоно океана, его темно-синие глубины, куда почти не падал свет.

Вот оно, дно: серо-коричневый песок, разбавленный клочками бурых водорослей, и редкими валунами, покрытыми морскими желудями. Жительница Океании остановилась, осматриваясь по сторонам, и направилась по следам причудливых моллюсков, облюбовавших громоздкие камни. Впереди – скалы, усыпанные ими, как небо – звездами, а вокруг них росли те самые медузоподобные облачка. Динь подплыла ближе к водорослям, осторожно коснулась их пальцами и начала срывать «кустики» одни за другими. Хрупкие, скользкие – все норовили вырваться из ее хватки и куда-то упорхнуть вместе с подводным течением, – их было сложно держать в руках, но русалка старалась, прижимая к себе «букет» и не отпуская его. Последний фиолетовый пучок был сорван, и Динь, взмахнув хвостом и подняв небольшую песчаную тучку, быстро направилась обратно в сторону – уже – знакомой реки.

Снова пресная вода поглотила ее, едва Золотая вплыла в устье, такая странная и непривычная. От нее хотелось чесаться – по тонкой коже словно кто-то ползал, но русалка лишь зажмурилась, пытаясь отвлечься на встречное течение, что бодрящей прохладой окутывало гибкое тело жительницы Океании.

Добравшись до места встречи с Карвиром, Золотая вынырнула и, прижимая к груди тот самый букет из фиолетовых водорослей, осторожно осмотрелась: вокруг нее не было никого, а до ушей доносилась мелодия леса, сотканная из шелеста листвы и звонкого пения птиц. Ни души. Она опустила растерянный взгляд вниз, на собственное отражение в воде, сквозь которое были видны морские «облачка». Теперь ей оставалось… только ждать? Видимо, да.

Динь ждала, запрокинув голову наверх и вглядываясь в голубое небо, ждала и ждала… пока под облаками не проскользнули новые драконы. Сердце мгновенно сжалось, и она испуганно скрылась под водой, но от обжигающего чувства страха, что острым кинжалом вонзился в сознание, ей было не спрятаться: ее словно поглотила молния, сильным разрядом парализовав тело; хвост нервно заметался под водой, как и плавники; водоросли медленно «рвались» от объятий, что становились с каждой секундой все сильнее и сильнее. «А вдруг он не нашел Шелка? Или нашел, но его поймали, и он сейчас ранен? Тогда нужна помощь! – русалка испуганно метнулась в сторону и резко замерла. – А если… а если он ушел?..»

Мысли сменялись яркими вспышками, от которых становилось дурно. Хотелось снова плакать – в горле встал невидимый ком, – однако Динь лишь поджала губы и подплыла поближе к плоскому камню, частично покрытому мелкими водорослями, приподняла его и, положив под него букет из фиолетовых облачков, положила обратно, а затем, быстро ударяя хвостом о воду, направилась вверх по реке. Бездействие казалось худшим вариантом.

Русалка плыла, пока не наткнулась на развилку, и, недолго думая, повернула направо, продолжая усиленно двигаться против холодных вод. Река мельчала: не прошло и пары минут, как Золотая уже практически касалась животом каменистого дна, царапая кожу и сдирая чешуйки. Пришлось плыть тише, медленнее, аккуратно огибая острые камни и покрытые слизью ветки.

Сколько бы еще смогла плыть жительница Океании – неизвестно, но сильные вибрации, невидимой волной прошедшие сквозь воду, заставили ее вздрогнуть и замереть, затаив дыхание. Динь припала к дну, пальцами хватаясь за мелкие камни, и только через пару мгновений осторожно выглянула из воды, не показав даже кончика носа.

Это был дракон. Огромный мускулистый дракон с зеленой чешуей, связанный и железными цепями, и разорванными веревками, прикрепленными к ближайшим деревьям, отчаянно пытался вырваться из ловушки. Хвост нервно дергался из стороны в сторону, как длинный гибкий хлыст, но единственное, по чему он попадал, были лишь кустарники. Острые когти впивались в сырую землю, а голова с завязанной мордой дергалась, желая порвать сдерживающие его путы. Откуда-то позади него раздался глухой рык.

- Так-так-так, кто это у нас такой любопытный? – не успели в голове Золотой возникнуть вопросы, как чей-то раскатистый голос раздался над ухом, и веревка тотчас вгрызлась ей в шею, вытягивая русалку на берег.

Жарко, было невыносимо жарко, и этот раскаленный до предела воздух обжигал не только легкие русалки с каждым ее рваным вздохом, но и ее тонкую кожу, лишая ее природной мягкости и блеска; она становилась сухой, шершавой, а кое-где и вовсе лопалась от частых движений Динь, расходясь мелкими трещинами, меж которых забивалась засохшая кровь.

Жители Океании не могут без воды, для них она, соленая или пресная – не важно, – жизнь, однако оказавшись в объятиях суши без возможности вернуться обратно в родные просторы русалок и русалов ждало одно – смерть. Палящее солнце иссушало их, оставляя сильные ожоги, а тело, привыкшее к морской прохладе, быстро перегревалось, и тогда сознание медленно впадало в беспросветную тьму, из которой невозможно было выбраться.

Находясь в душном шатре из плотных тканей, что не пропускали солнечных лучшей и не впускали свежий воздух, Золотая все еще была в сознании… однако сил и желания сражаться и бороться за собственную жизнь, что повисла на тонком волоске, не было: грубая веревка впивалась в запястья, стирая тонкую кожу до крови, а сама Динь была привязана к какому-то деревянному шесту, вкопанному в землю; длинный хвост уже почти не дергался – лежал неподвижно и лишь изредка подрагивал, – а чешуя была покрыта тонким слоем земли и травы. Все, что могла делать Золотая, это беспомощно наблюдать за всеми, кто отодвигал ткани, скрывающие вход в шатер, но чаще всего сюда заходил только один мужчина.

Его голову украшали два толстых рога, и, пожалуй, это единственное, что отличало его от людей, в остальном же он был… обычным, за исключением длинных каштановых волос, заплетенные в косу. Динь слегка подняла голову и уставилась помутненным взглядом на вход – ткани всколыхнулись, и в шатер зашел снова он. На его броне появились свежие алые пятна, от которых Золотой, в чьей голове покоился густой туман, стало не по себе: она поджала губы и зажмурилась, дернув хвостом – по телу прошлась обжигающая волна боли, и сухая кожа начала неприятно тянуть.
Именно он был тем, кто закинул веревку на шею Динь и с силой вытащил ее на берег, лишая ту единственной возможности на спасение.

Мужчина усмехнулся, увидев жалкие попытки русалки освободиться – или хотя бы попытаться это сделать, – и, вытащив из сумки какие-то украшения, бросил их на шаткий стол. Они со звоном отскочили от поверхности, а он следом вытащил из ящика другие. Их тусклый блеск и привлек внимание русалочьей души. Ощутив на своей спине взгляд Золотой, мужчина усмехнулся и отцепил от пояса кожаный бурдюк, делая пару глотков воды.

- Не ожидал я две вещи: то, что сюда решит заплыть русалка, и то, что ты сможешь продержаться так долго, - он опустил бурдюк, вновь привязав его к поясу; Динь слышала, как внутри него соблазнительно булькнула вода, и этот звук обжег ее сильнее солнечных лучей. – Понимаешь, милая моя, - он сделал пару шагов навстречу к Золотой, и та рефлекторно дернулась, широко распахнув глаза от ужаса, объявшего ее, - пускай ты нам не нужна, но и свидетелей оставить, увы, не можем.

Он хотел было сказать что-то еще, но снаружи раздалась непонятная возня, сопровождаемая драконьим ревом и рычанием, от которого сердце Динь сжалось: среди множества голосов, сплетшихся воедино, она услышала Шелка, что отчаянно визжал. Мужчина сощурился, прислушиваясь к возникшему волнению снаружи, и, как-то подозрительно хмыкнув, развернулся, направился к столу и взял покоившиеся рядом с ним ножны с мечом. Пробормотав что-то невнятное про себя, он скрылся за всколыхнувшимися тканями, оставляя русалку наедине с собственными мыслями.

Динь пробрала крупная дрожь, от которой стиснуло невидимыми иглами легкие – сложно было сделать вдох. Шелк, она слышала его, слышала то, как он просил о помощи! Она не могла бездействовать после того, как поняла, что он, ее любимый дракон, находится с ней. Закусив нижнюю губу, крепко зажмурившись, Золотая попробовала сделать резкий рывок, очередной резкий рывок в слепой надежде, что она сможет вырваться из этого плена.

Жгучая волна боли окатила русалку, заставив ту неподвижно замереть на долю секунды, чтобы снова дернуться со всех сил и снова, и снова… Веревка голодной змеей впивалась в запястья, разрывая нежную кожу; алая кровь тонкими струйками бежала вниз по рукам. Однако Динь словно ничего не чувствовала, продолжая отчаянные попытки спастись.

Шевеление, и русалка с последним рывком повалилась на землю, а вместе с ней – та палка, к которой была привязана Золотая, ударив хвостатую по спине. Всхлипнув от боли, она рвано выдохнула, чувствуя, как силы покидают ее, а перед глазами расстилается темнота.