- Я помогу тебе, - выйдя из закрытой повозки первым, высокий темноволосый мужчина со взглядом мертвой рыбы обернулся и протянул руки, позволяя невысокой беловолосой девушке соскользнуть в его обьятия, аккуратно поставил её на землю, мимолетно оправив одежду той. Он не обращал внимания на прохожих, входивших на рынок через арку большого центрального входа, а те, в свою очередь, тоже не особо глазели на них: те, что бывали здесь регулярно, уже знали эту пару, а кто-то вовсе не видел в ней ничего особенного. - Дальше сама? - добавил тем временем Коэн (а это был он), вручая химере трость, которую достал наружу следом.
- Да, сама. Спасибо, - улыбнулась Белая, с благодарным кивком принимая помощь. - Через сколько встречаемся? Мне нужно около получаса - я только книги посмотрю, и всё.
Усопший покачал головой:
- Мне потребуется больше времени: Кехервар также хотел, чтобы я помог ему сразу с одним делом - пускай обещал, что это много времени не отнимет. Однако меньше, чем на два-три часа, я бы не рассчитывал.
- В таком случае, не торопись: я еще пройдусь по аптекарским и алхимическим лавкам - вдруг там будет что-нибудь интересное. Да и вдруг моя помощь кому из знакомых понадобится. 
- Хорошо. Тогда предлагаю встретиться через четыре часа на этом же месте - я заеду за тобой и вместе вернемся домой. Если же кто-то из нас задержится, то пускай отправит посыльного, - Альбиона согласно кивнула - и мужчина, отстранив её в сторону одним ненавязчивым движением, забрался в повозку, кивнул своей подопечной напутственно и захлопнул дверцу, после чего повозка тронулась с места, отъезжая от рынка. Монстр проводила её взглядом, слегка приподняла свободную руку, прощаясь, а после развернулась и зашагала в ту сторону, куда шел основной поток людей.

Фитх был одним из немногих городов, помимо столицы, где Альбиона бывала достаточно регулярно: именно отсюда, равно, как и из Девита, наиболее легко и быстро можно было добраться до своей части Пестролистного леса. К тому же, здесь, в том числе, создавались и, следовательно, были более дешевыми амулеты Оршла - так что, как появлялась возможность, оборотница старалась закупаться именно тут, а не в столице. Кроме того, именно сюда в первое время она начала выбираться, повзрослев и научившись полноценно контролировать себя - обзаводилась полезными знакомствами, демонстрировала навыки и получала новые знания от более осведомленных коллег. И только после знакомства с Коэном перебралась в столицу.

Впрочем, сегодня в Фитх её привела не работа: здесь располагалась одна из самых известных книжных лавок в герцогстве Шервуд - и даже Коэн, обладавший внушительной библиотекой, регулярно наведывался сюда. На днях ей передали весть о пополнении в лавке, так что девушка попросилась к своему другу в компанию. И вот теперь стояла у книжного прилавка, листая сборник целебных трав, думая: потратиться на одну такую книгу, где всё интересное собрано воедино, или же продолжать копаться по розрозненным источникам. Бережливость победила, оборотница протянула руку, чтобы отложить книгу обратно на прилавок - и так и замерла, судорожно сжав пальцы, чтобы не выронить ценную рукопись.

Запах и голос... Почему они казались ей знакомыми?.. Монстр медленно обернулась, когда к ней обратились; за глубоким капюшоном и гривой въющихся белоснежных волос лица, отчасти, не было видно, по крайней мере - глаз. Их затеняли пряди, а взгляд был отведен куда-то в сторону, не давая распознать его выражения. Уголки губ приподнялись в доброжелательной и, самую малость, ироничной полуулыбке, но вот сами они дрогнули и нисколько сжались на миг, словно был в замешательстве. Нет, она была уверена, что окликнувшего её немолодого, судя по запаху и рукам, тёмноволосого эльфа не встречала. Но вот его аромат навеивал смутные, зыбкие, как клубы рассеивающегося дыма, ассоциации. И... давно к ней так не обращались - так... официально. И, что странно, голос дрожит.

- Известность - понятие относительное. Так что с этим определением я бы не торопилась. Но в остальном... - да, это я, - наконец мягко медленно сказала она, возвращая книгу торговцу и вежливо спрашивая у неизвестного. - Вам нужна моя профессиональная помощь?..

Альбиона стояла неподвижно, тяжело оперевшись на трость - ей было немного тяжело так находиться, проще ходить уже или сидеть, на худой конец, если речь вообще идет о людских ногах. Легкий ироничный оттенок в голосе и будто бы пренебрежение тем, что ей уже при первой встрече отдают должное, в ответ на сдержанно-почтительное приветствие могло показаться аристократу немного не вежливым, возможно - даже дерзким. А в том, что перед ней именно если не аристократ, то богач, каких поискать, монстр даже не сомневалась. Нет, дело было даже не в идеальной осанке и пускай и скромных, но дорогих и качественных одеяниях - хотя, они тоже играли свою, немаловажную, роль. Запахи - запахи того, кто никогда не знал нужды и жил в очень хороших условиях: тонкий аромат дорогих и качественных благовоний, умело подобранных профессиональным парфюмером, паутинного шелка, древесины драгоценных пород, изысканной пищи и - камней, очень, очень большого количества камней - и простых, хоть и драгоценных, в том числе, и наполненных магией драконов. При ощущении последних девушку кольнула смутная зависть и, в какой-то мере, звериная жажда - некоторые с камнями просто работали, а некоторые - такие, как она сама - жили. И это при том, что одежда незнакомого эльфа довольно скромная, хоть и очень хорошая. Да, определенно, перед ней - птица высокого полета, как говорят люди. Тем не менее, полукровку - особенно, зверя в ней - не слишком волновало то, как отнесется эта самая "птица" к её словам - тем более, что в них действительно не было ничего обидного. Тем более, по меркам немного наивной Альбы. 

Правда, всё это очень быстро потеряло значение, стоило последней услышать следующие слова незнакомца.
"Отец?.. Он знал моего отца?.. Интересно, откуда?" - метались внутри черепной коробки девушки мысли; обоняния вновь коснулся смутно знакомый запах, ей казалось, что вот-вот - и она поймает свою догадку за хвост, но... Нет, память благополучно продолжала ускользать из-под носа, да и те самые пресловутые благовония сбивали с толку своим ароматом: вместо того, чтобы вспоминать, она тупо думала о том, что же это такое и каков его источник. Навевал этот аромат мысли о востоке и Инитосе - но химера, к сожалению, там никогда не была, а к Коэну запахи практически не цеплялись, кроме тех, с которыми он контактировал постоянно. Так что сообразить, вспомнить, вздохнуть с облегчением и, наконец-то, переключиться на более важный вопрос - почему же собственный запах эльфа кажется ей смутно знакомым - не удавалось. Едва удалось отвлечься от этих мыслей, когда стало понятно, что всё безуспешно. Оборотница устало выдохнула и потерла переносицу - от всего этого голова разболелась. А что касалось отца... Девушка хорошо знала и помнила, что тот был хорошим - очень, очень хорошим - алхимиком, а собеседник лисы явно не молод, так что вполне мог знать его. И, похоже, их отношения были далеко не на уровне "мастер-клиент" - раз этот мужчина специально отыскал дочь Ксанафия и теперь хочет обсудить с ней его.

- Да... мы можем поговорить. Идемте, - немного рассеянно произнесла девушка, оглядела мимолетным взглядом прилавок - нет, точно ничего интересного больше нет - и, поправив на плече сумку, неторопливо зашагала к южному выходу с рынка, постукивая тростью. Целительницу здесь явно знали: многие расступались перед ней, давая пройти, бросали взгляды на неё и её спутника, некоторые здоровались, перебрасывались с Белой словечком-другим на ходу - та отвечала сдержанно, но приветливо - некоторые подшучивали порой беззлобно, на что получали доброжелательную усмешку. На Галадриона косились, но, в основном, без каких-либо враждебности или удивления. То ли его внешний вид и манеры останавливали окружающих, то ли то, что он шел вместе с девушкой, то ли всё вместе.

Так или иначе, они беспрепятственно вышли с рынка - полукровка, похоже, так ничего и не купила - прошли немного и оказались в небольшом зеленом скверике, который ныне был почти пустой - только несколько людей чуть подальше. Спутница эльфа тяжело опустилась на скамью, стоявшую под раскидистым огромным дубом, заплечную сумку опустила под бок, сжала трость в тонких бледных пальцах, взглянула выжидающе на мужчину, мгновением ранее жестом пригласив его присесть рядом.

- Вы хотели поговорить о моем отце? - полуутвердительно-выжидающе-полувопросительно обратилась она к нему.

Лицо Альбы при упоминании отца несколько посмурнело; намереваясь поднять взгляд своих золотых глаз на мужчину, она в последний момент отвела его в сторону, изучая набалдашник собственной трости. Да, отец... Если к матери они были готовы: с того самого момента, как белизна волос начала отдавать ранней сединой, а их обладательница - изредка жаловаться на боль в суставах и ухудшение зрения - и заканчивая тем, когда она умерла спустя десять с небольшим лет от наследственной болезни, которую усилил быстро наступивший период старения. То к смерти Ксанафия... Девушка погрузилась в воспоминания. Она помнила события тех дней столь хорошо, словно они происходили только вчера.

Как отец заглянул в каморку химеры ранним утром, когда было еще совсем темно, потрепал последнюю меж ушей, прошептал: "Прости, что разбудил. Ухожу на охоту, вернусь как обычно", услышал сонное одобрительное фырканье - и только старая дверь, закрываясь за ним, едва уловимо скрипнула. Как она ждала его до обеда спокойно, занимаясь своими обычными делами - в основном, он возвращался домой приблизительно в это время. Но в этот раз не пришел ни к обеду, ни даже к ужину, однако девушка попрежнему оставалась спокойна: всё же отец не был беспомощен, да и имел обыкновение иногда с охоты перейти на собирание каких-нибудь алхимических ингридиентов растительного или животного происхождения - и в такие моменты его могло носить где-то целыми сутками. Поэтому волноваться не стоило. Как на четвертый день отсутствия - а максимальным сроком без какого-либо извещения о себе прежде было три - Альба занервничала и с утра выбралась на его поиски, обползая все те окрестные места, которые ей показывал отец и где они обычно охотились, а затем - забираясь всё дальше и дальше, в места уже менее знакомые. Как возвращалась домой, втайне надеясь, что отец вернулся - и заставая камин давно погасшим и ни следа свежего родного запаха. Как в какой-то момент и вовсе потеряла счет времени, мечась по лесу, не разбирая пути и зовя эльфа. Как её иногда словно бы выворачивало наизнанку - и она оказывалась лежащей на земле в лесной чаще в человеческом облике и тихо рыдала от бессилия: с каждым часом шанс найти Ксанафия живым и здоровым уменьшался, а она так и двигаться нормально не могла, особенно - по здешним оврагам и буеракам. И как всё-таки нашла его: уже у подножья гор, на дне неглубокой пропасти, со несколькими переломами шеи, тазобедренного сустава и рук, уже почти не узнаваемого: прошла неделя и дожди, светило осеннее солнце, постарались хищные птицы и звери - и только родной запах и до последней царапинки изученное оружие помогли опознать тело. Как она, пытаясь не бросить всё и не разрыдаться, хоронила его рядом с матерю, роя, а потом засыпая могилу то лапами, а то и вовсе руками, напрочь забыв о лопате. Как глухо обронила новость касательно отца в один из последующих визитов в давно знакомую деревню - и как проигнорировала сочувственный мягкий упрек: что же ты не сказала раньше, чай, не чужая нам, помогли б, чем смогли. Как долго еще спала в родительской постели, вдыхая родной запах, не в силах вынести пустоты ставшего враз слишком большим для неё - даже в истинном облике - дома. И как в какой-то момент - спустя год или два, если быть точной - просто проснулась утром, собрала все родительские вещи, за исключением инструментов и записей, а также некоторых мелочей, на которые рука не поднялась - и сожгла их, а пепел позволила разнести налетевшим как-то незаметно дождю и ветру. И потом долго купалась в местной речушке, что протекала через самую чащу леса, пока последняя мысль о семье не оказалась вытеснена ощущением того, что она вот-вот умрет от выстужающей свежести. Потому как жить в пустом доме плохо. Но жить в пустом доме, при этом переполненным эхом давно минувших дней и на каждом шагу натыкаясь на вещи, напоминающие о них - еще хуже.

- Да, он погиб, - наконец тихо сказала Белая вслух, попрежнему не поднимая взгляда на сидящего напротив мужчину. Сейчас его запах исказился печалью, которая и вовсе сделала его неузнаваемым. - Это был несчастный случай: осенняя буря застала его в горах за охотой, и он... упал с обрыва. Сломал себе шею. А... кто Вы? И почему спрашиваете о нём? Вы были знакомы близко? - теперь пришел черед Альбы задавать вопросы.

Альбиона из-за волос не видела толком лица мужчины, сидящего напротив, однако даже не столько нюхом, сколько сердцем чувствовала боль, охватившую его разум. Он словно превратился в зеркало, отразившее её застарелую горечь, вернувшуюся вместе с нахлынувшими воспоминаниями. И это было... необычно. Похоже, её отец и в самом деле был очень важен для этого эльфа, раз последний испытывал настолько сильные чувства, точно узнав о его смерти. Тут, впрочем, химере было сложно судить: насколько охотно отец мог часами рассказывать ей об алхимии, а также охоте, рыбалке и прочих способах выживания в лесу - хотя, подросши немного, та изобрела свои методы добычи пропитания, настолько же не любил говорить о своём прошлом. Ограничивался кратким повествованием о том, как и почему избрал свою профессию, своим знакомством с Лаэле и еще кое-какими моментами. На остальные вопросы дочери: "А что с твоими родителями? А они живы? Какие они? Какие у вас отношения? Почему вы не общаетесь? Ты рассказывал им обо мне?" отвечал настолько коротко и неохотно, что та со временем утратила всяческое желание обсуждать с ним всё это, поняв, что ничего не добъётся. "Отец жив, все остальные умерли. Сложно сказать, я с ним мало общался. Мы слишком разные, плохо сходимся характерами, поэтому не общаемся. Нет, не рассказывал" - вот и всё, что химере удалось из него вытянуть, да и то - едва ли не расскаленными щипцами, да при хорошем настроении. В итоге, она пришла к выводу, что его прошлое явно было не самым приятным, мягко говоря - и потому он не хотел вспоминать о нём. Да и выведать ответы на те же вопросы у матери не получалось - та уважала право своего мужа на личные тайны, поэтому тоже помалкивала, хоть о своём прошлом рассказывала куда более охотно. Что ж, как говорится, и на том спасибо.

С учетом всего этого, а также знакомого незнакомого запаха собеседника Альбионы, у последней на данный момент было куда больше вопросов, чем возможных ответов на то, могло заинтересовать мужчину. И это, конечно, немного напрягало химеру - не понимать она не любила. К счастью, в неведении ей, похоже, предстояло оставаться недолго - эльфийский аристократ заговорил, в какой-то момент даже поднявшись: не то, чтобы придать еще больше веса своим словам, не то просто стать еще внушительнее.

- Можешь звать меня Галадрион. Также я известен, как граф рода Силиврен. У тебя есть семья, Альбиона, - в этот момент монстр резко вскинула голову, белоснежная пелена волос соскользнула с её лица, открывая его почти полностью, и их с эльфом взгляды встретились. И Галадрион заметил - не мог не заметить - насколько сильно выделяются глаза его внучки на общем фоне. Глаза не Ксанафия и не его жены, Лаэле. Огромные, без белка, цвета расплавленного золота, с вертикальным зрачком, взгляд их вглядывался, казалось, даже не в лицо стоявшего напротив мужчины, а куда-то глубже. Правда, если последний на какой-то момент и решил, что случилось практически невозможное, и он, и все остальные ошиблись, что всё происходящее - лишь чудовищное в своей ироничности совпадение - то зря. Во всём остальном сидящая напротив и смотрящая на него девушка была как две капли воды похожа на его сына - по крайней мере, в том, что касалось черт лица.

А пока эльф смотрел на неё, сама полукровка оставалась почти неподвижной: только бледные тонкие пальцы судорожно сжали навершие трости, а корпусом она едва уловимо поддалась вперед, делая глубокий вдох - внешне, вроде бы, от волнения, а на самом деле вдыхая чужой запах и, наконец, понимая, о ком же он напоминал ей - Ксанафия. Очень близкие, практически родственные, запахи - что не мудрено, с учетом признания Галадриона. А это значило, что последний всё-таки не лгал - и, исходя из легкого прищура своей внучки, эльф мог догадаться, что она каким-то образом поняла, что он не лжет. Не потому, что так уж хотела поверить ему - а потому, что каким-то образом чувствовала его искренность.

- Значит, вы... Отец моего отца?.. И мой... дед? - наконец медленным осторожным тоном спросила девушка наконец. Больше она вслух пока ничего не спрашивала, но проницательный аристократ наверняка мог прочесть в её глазах немой вопрос: "И что теперь?.. Теперь, когда вы рассказали мне всё это".

Стоявший напротив мужчина подтвердил - да, он действительно её дед; и химера задумалась. Сейчас ей сложно было сказать, обрадовала ли её эта новость. Да, наверное, всё-таки обрадовала: человеческой составляющей девушки приятно было узнать, что у неё всё же остался живой родственник, да еще и не последний, мягко сказано, "человек". Но радость эта терялась на фоне озадаченности и некоторого беспокойства. "Синдромом сироты" она отродясь не страдала, окруженная лаской и заботой со стороны родителей, так что новость о том, что у неё нашелся еще один кровный родственник была, вне всяких сомнений приятной, но не сколько-то значительной. Кроме того, с детства девушку с детства приучали - равно, как и она сама с годами приходила к осознанию того - что всегда будет отчуждена от других в силу своей специфической природы, будучи вынужденной держаться от них на расстоянии, дабы хранить свою тайну. И потому Белая научилась сперва спокойно переносить одиночество - причем, не столько физическое, сколько духовное - а затем и вовсе черпать из него силы. Хотя, конечно, глубоко внутри ей и было довольно-таки тяжело, в чём она не хотела себе признаваться: всё-таки, даже схоронившись в самой глубине лесов и годами говоря только с самой собой или, изредка, с жителями окрестных деревень, монстр оставалась существом социальным и наделенным душой и чувствами, мыслями и эмоциями, а значит - нуждающимся в том, кто бы понял её и сумел поддержать искренний разговор - или же просто умиротворенное взаимное молчание - о важном. С появлением Коэна стало легче - в чем-то они с усопшим были похожи: да хотя бы в том, что существование их обоих сложно было назвать естественным, однако, несмотря на это, они продолжали быть и держаться за себя, да еще и развиваться как-то.

Но... В том-то и дело, что сейчас перед ней находился не Коэн, принявший химеру такой, какая она есть - хотя бы в силу того, что негативные чувства и ксенофобия не могли затмить его рационализм, холодный рассудок и желание узнавать новое. Мужчина, стоявший напротив, был живым и чувствующим, со своими предрассудками, ожиданиями, чувствами и ассоциациями - а значит, вероятность того, что он испугается существа, которым стала его внучка, была довольно таки высока. И это в какой-то степени ранило Альбиону - ведь той, несмотря на всю её настороженность и самодостаточность, хотелось поладить с новообретенным родственником. Как и ему, очевидно, с ней: судя по его запахам и словам, эльф и сам желал наладить контакт со своей утерянной много лет назад внучкой. Но сейчас между ними вставал страх и недоверие последней, её вынужденность в будущем лгать деду - ведь она боялась, что он не примет её... такой. Или же стоит вообще с ним и не начинать общение?.. Оборвать пока еще едва наметившуюся между ними нить?.. Чтобы не разрываться между желанием сказать правду и попытками придумать ложь поубедительнее?.. Не то чтобы отторгать - но просто не выходить на связь, сохранять дистанцию и вообще делать вид, будто бы между ними и не было ничего?.. Наверное... Это неплохое решение. По крайней мере, так казалось Альбе сейчас.

Эльф же... Сколь бы глубоко в свои мысли не была погружена Белая, она всё равно исподтишка пристально наблюдала за ним, отслеживая реакцию. Тот же... явно был растерян и даже шокирован несколько, протянуы даже было руку к её лицу, в ответ на что та отклонилась слегка, прищурившись настороженно.

-... Я понимаю, насколько, вероятно, внезапна для тебя эта новость, и я готов дать тебе время собраться с мыслями... если оно тебе потребуется... - зачем?.. Чего он от неё хочет?.. Чтобы она вернулась в семью - точнее, то, что от неё осталось?.. Или как?

Альбиона хотела было уже сказать что-нибудь вежливое - в духе: "Да-да, я обязательно подумаю" - и уйти побыстрее, чтобы обдумать всё происходящее еще раз и поговорить с Коэном - но слова о родовом поместье заставили её испытать некое любопытство. Всё же Аль было хоть немного, но интересно посмотреть на то место, где вырос её отец. Да и о нём самом послушать, если уж на то пошло. А вновь увеличить дистанцию после одной-единственной встречи не поздно будет.

- Это далеко?.. И если только ненадолго, - помолчав, наконец произнесла девушка вслух, сжимая свою трость и с некоторым трудом вставая и вновь пряча за гривой белых волос лицо.

Девушка почувствовала радость Галадриона после её согласия взглянуть на родовое поместье и мысленно укорила себя: вот только что решила не сближаться с родственником и не давать ему лишнего повода для напрасных надежд - ведь она действительно не хотела врать эльфу. Ведь уже давно с горечью поняла: один раз сказав неправду, отныне ты вынужден постоянно помнить о ней и развивать её, держать свои слова и поступки под контролем, да еще и вниманительно отслеживать слова и поступки окружающих, чтобы, не дай боги, в случае чего, они не разрушили твою "легенду". Поэтому в быту и работе Альбиона старалась быть честной, чтобы не усложнять себе, и без того непростую, жизнь. Но, увы, во всём, что касалось её истинной сути, приходилось быть куда более осторожной: прятаться на время превращения, избегать ситуаций, способных провоцировать внутреннего зверя на обнаружение себя - и лгать, лгать, лгать и снова лгать, ощущая, как растёт на плечах, заставляя невольно сутулиться, невидимый груз одиночества и вспышек мучительного стыда перед некоторыми важными для неё существами, остававшимися в неизвестности. Да, это можно было назвать "ложью во благо" - не погрешив, при том, против правды - понять и простить: оно способствовало, в основном, всего лишь выживанию и более-менее спокойной жизни девушки, без нанесения, притом, вреда окружающим - но это не избавляло её от мучительных переживаний порой. И она не хотела, чтобы дед становился одним из тех, кто в будущем наверняка спросит: "Так всё это время ты лгала мне?..": он был её родственником, а значит - сам собой был причислен к кругу важных для Альбионы существ, врать которым было особенно неприятно. К тому же, не был Галадрион похож на того, кого долго получится водить за нос; взглянув на него, можно было понять: этот своего не упустит - и не позволит обманывать себя. Да еще и непонятно, чего от него ожидать можно - что, впрочем, немудрено: они буквально только что познакомились.

Но что толку с её решения, если уже спустя минуту Белая приняла приглашение эльфа - поддавшись любопытству и сочувствию?.. Ведь тот, еще мгновение назад искренно улыбаясь, уже спустя минуту словно окаменел от боли, и она увидела, как по его щеке скатилось несколько редких слезинок. Впрочем, мужчина быстро взял себя в руки, пытаясь казаться хладнокровным и сдержанно извиняясь перед химерой. Будь та в форме зверя - склонила голову набок и заурчала бы утешающе; а так пришлось сдержать внутренний порыв, ограничившись серьёзным понимающим кивком и сочувственным взглядом золотых глаз, на миг выглянувших из-под белых прядей. В любом случае, отступать уже было поздно - так что Альба молча кивнула Галадриону, переступила с ноги на ногу неловко несколько, перехватывая трость поудобнее, и зашагала неспешно рядом с ним, держась чуть позади. Она ощущала его настороженность и видела, как он осматривается по сторонам, будто ожидает опасности - но сама при этом оставалась спокойна: нюхом и интуицией чуяла, что сейчас им ничего не грозит.

Поместье Эливион... Об этой семье Альбиона была наслышана еще когда регулярно наведывалась сюда из дома - пускай и, по большей части, лишь краем уха: мол, этим поместьем владеет древний аристократический эльфийский род, занимающийся ювелирным делом и артефакторикой. Забавно: кто бы мог подумать, что она окажется связанной с этой семьёй... Факт наличия одинаковой фамилии девушка при том игнорировала: не интересно особо было, да и мало ли, сколько у неё тезок?.. Подобное ощущение словно передавалось и окружающим знахарку: её практически называли только по имени или прозвищу, при том словно забывая о фамилии; даже аристократы - которым только и дай, что следовать этикету - словно упускали её из виду. А набиваться самостоятельно к кому-нибудь в родственники и изучать своё генеалогическое древо не было желания, равно, как и времени и возможности, в принципе.

Так что девушка изучала поместье со сдержанным интересом, проходя за ворота и тихим голосом сдержанно-приветливо здороваясь с дворецким, встретившим их. Само поместье оказалось довольно приятным, как на вид, так и по ощущениям - по крайней мере, с первого взгляда; оно было практически таким же древним, как поместье Шерниатейл, но при том отличающимся от последнего за счет эльфийского стиля архитектуры (в которой Альба не то чтобы разбиралась - но всё же кое-что поверхностно знала). Здание было круглым, в два этажа, с, очевидно, внутренним двориком, построенное из камня дымчатого цвета; а когда Тишь вместе с мужчиной подошла ближе - стали видны растительные узоры, мастерски вырезанные в мраморе. Совсем уж притихшая, она прошла внутрь вслед за хозяином, тщательно, но практически незаметно, принюхиваясь и осматриваясь по сторонам, при том не глазея и держась хладнокровно, хоть и с явным сдержанным любопытством.

При входе на территорию поместья Альба увидела, судя по запахам, эльфа в форме дворецкого - регулярно бывая в аристократических домах, ей уже доводилось сталкиваться с этим, довольно легко узнаваемым, стилем одежды. Получив указание от хозяина этого места, он с почтительным поклоном поспешил - да, не взирая на общую неторопливость и размеренность походки, химера не сомневалась, что Альвианэль не медлил ни секунды - удалиться, чтобы приступить к выполнению. А сама полукровка, посмотрев ему вслед, перевела взгляд на деда - он у неё был лёгким, практически неуловимым, что, в сочетании с тем фактом, что она стояла чуть позади, давало основания надеяться на то, что эльф не заметит, как на него смотрят. Причиной тому послужил голос мужчины: не громкий и не агрессивный, он содержал в себе столько неподдельной уверенности и силы, что становилось понятно сразу - его обладатель рожден повелевать и привык заниматься этим едва ли не с того момента, как встал на ноги. И выходило у него это столь естественно и непринужденно, что у, фактически, любого возникало желание склониться перед владельцем подобного голоса и манер, принять любой его приказ и броситься исполнять тот - и не дай Звездный дракон ошибиться. Другое дело, что сама полукровка являлась исключением из большинства: помимо просто довольно сильного и стойкого характера, доставшегося по наследству, в ней также были ярко выражены и черты лиса, дракона и сокола - тоже далеко не самых покладистых и ручных зверушек. Так что, в подавляющем большинстве случаев, к давлению с чьей-либо она оставалась равнодушна, а зверь в ней не вёл и ухом, едва ли не зевая про себя - ну, если только речь не шла о том, кто обладал для оборотницы достаточным авторитетом, как, например, Коэн. Его она обычно слушалась. Но сейчас ей всё же подумалось: "С ним будет непросто..." - и химера отвела взгляд, вновь осматриваясь по сторонам.

По обоим бокам от них, перед особняком, растилались аккуратно подстриженные лужайки, на которых росли осенние цветы и деревья - с последних медленно опадала листва цвета золота и багрянца, из-под убегали изящные ровно выложенные дорожки, по которым весьма приятно ступать босиком. В целом, из окон поместья, выходящих на эту сторону, открывался очень хороший вид - но Альбионе был больше по сердцу её родной, густой и практически нехоженный, лес. То есть, с эстетической точки зрения, парк, окружавший поместье Эливион, выигрывал без малейших сомнений - однако здесь всё было как на ладони, и девушка очень плохо представляла себе, что бы она делала в этои месте звериной форме. Поэтому ей было несколько неуютно. Впрочем, пока она решила на этом не сосредотачиваться, изучая взглядом цветы с синими лепестками, росшие ближе всего к ней и мужчине.

- Луне'элос, - нарушил в этот момент повисшее было между ними молчание последний, словно бы уловив, куда смотрит Альба. И голос у него в тот момент был таким, словно он не просто говорил о цветах, но чем-то важным, через что протягивалась карминовая цвет его воспоминаний. Белая молча кивнула, бросая последний взгляд на цветок, а затем переводя его на Галадриона, наблюдая за ним внимательно и ненавязчиво. Исходя из его следующих слов, она в очередной раз получила подтверждение того, что пошла в отца - хотя бы своей практичностью: того тоже мало интересовал внешний вид чего бы то ни было, в отличии от свойств. Впрочем, о Лаэле можно было сказать приблизительно тоже самое: несмотря на то, что та хоть обладала чувством прекрасного, тяги к красивым вещам за ней отродясь не наблюдалось. Вот и её дочери явно передалась эта же черта.

- А Исилиэль - это?.. - вопрос не был закончен, но это и не требовалось - и так было очевидно, о чём Альба хочет спросить. Подумав, добавила. - Ксанафий готовил то снотворное с какой-то определенной целью?.. Или же оно вышло у него в порядке экспериментов?

В этот момент момент она краем глаза заметила движение впереди и тут же отвлеклась от деда, поворачивая голову и вглядываясь уже более внимательно. Судя по запаху и общему виду, это вернулся тот же Альвианэль, тем самым явно давая понять, что поручение графа выполнено. Полукровка улыбнулась едва уловимо в ответ на полушутливое-полуцеремонное обращение к ней последнего и проследовала за ним внутрь. По её внутренним ощущениям, внешний и внутренний вид особняка гармонировали между собой: здесь также было мало следов роскоши, много дубового дерева, полутёмные и тихие - не такие, как у Коэна, но гораздо тише, чем в каком-либо ином месте - коридоры, бессчисленное множество дверей и портреты на стенах. На второй этаж они подниматься не стали, миновав холл и гостевую с огромным столом, они прошли по коридору и оказались в библиотеке - очень похожей на то, что была в поместье Шерниатейл, и схожесть в запахах и просто внешнем виде вызывала у химеры умиротворение. Последовав приглашению хозяину, она присела у окна, вдыхая ароматы чая - в его сортах она разбиралась мало, но чувствовала по запаху, что этот - один из лучших - древних книг и дождя, который усилился, стоило им войти в дом, и теперь равномерно шелестел за открытым окном.

Галадрион тем временем, спустя несколько минут молчания, вновь заговорил, и химера перевела на него внимательный и серьёзный взгляд. От его слов у неё вновь на мгновение сжалось сердце: она понимала, что зря дала ему повод надеяться на сближение между ними, согласившись взглянуть на родовое поместье. Ведь в таком случае у него наверняка возникнут вопросы, когда его внучка будет прилагать все усилия, чтобы не пересекаться с ним. Тем не менее, мужчина явно не требовал всего и сразу - и это не могло не вызвать чувства облегчения у Альбы. Она улыбнулась - уже более явно и искренне.

- И я тоже очень рада тому, что у меня остался кто-то из живых родственников - а также тому, что вы нашли меня, - отозвалась девушка негромким, однако выразительным голосом, по которому можно было понять, что хоть её и не одолевают те же чувства, что и Галадриона - но и она, без сомнения, рада их встрече. Что бы там не говорил ей рассудок.

Галадрион встретил ответ Альбы молчаливой улыбкой: та не могла видеть последнюю, но буквально чувствовала её и вдыхала запах хозяина дома. После этого они оба смолкли, обернувшись к окну и наблюдая за тем, как покачиваются ветви, заглядывающие в окно, покрытые багрянцового цвета листвой, и равномерно усиливается дождь. Похоже, мужчину совсем не напрягала повисшая тишина - Альбиона чувствовала его спокойствие и понемногу воцаряющееся умиротворение. Самой же ей пока сложно было определиться, насколько импонирует окружающая обстановка в данный момент. С одной стороны, зверь в ней не терпел разговоров ради заполнения тишины и вопросов ради вопросов - для этого он был слишком конкретен - а человеческая составляющая часто бывала занята чем-то, требующим полной сосредоточенности, да и, к тому же, подумать над чем всегда было. Хотя, это не мешало девушке наслаждаться беседой, если в основе той лежало желание научиться чем-то новому или узнать своего визави получше. А с другой... Вроде бы как, Альионе хотелось узнать единственного живого родственника получше - интересно всё-таки - но в то же время она понимала: если начнет сейчас, то потом ей наверняка захочется продолжить знакомство. А это уже, в свою очередь, совсем не то, что нужно. Поскольку необходимость обманывать ради её же самой безопасности и спокойствия никуда не денется - как бы не печально было это осознавать. А потому лучше оборвать потенциальную связь между ними еще когда она едва намечается, а не потом - когда это будет уже ощутимо больно. Не грубостью и не отторжением, не испортив впечатление о себе настолько, чтобы Галадрион больше не захотел видеться с ней. Слишком уж Альбиона привыкла создавать положительное видение себя, чтобы сыграть ровно противоположную роль вышло естественно. Да даже если бы вышло, если бы знала, что и как сделать... Если он хоть что-то слышал о ней - в обратном знахарка сильно сомневалась - то наверняка насторожится, и вся игра насмарку. Нет, просто свести всё общение к минимуму - этого будет вполне достаточно. По крайней мере, Альба на это надеялась. Потому, собственно, и не спрашивала - чтобы не узнавать поближе и, как следствие, не привязываться. Вторая причина за то, чтобы сохранять молчание, было еще проще: полукровка не знала толком, о чем спрашивать, особенно - о том, что бы не ранило эльфа еще больше. Не хотелось даже просто формулировать те вопросы, ответы на которые, в теории, ей бы хотелось задать в первую очередь. Слишком велико могло быть желание всё-таки задать их.

Как бы там не было, в какой-то момент мысли девушки перетекли совсем в иное русло. Да, дед был прав: мама не раз беззлобно шутила, что является всего лишь второй женой Ксанафия - первой же была алхимия. Полукровка помнила отца: довольно сдержанный в повседневной жизни, во время работы он превращался во вдохновенного маньяка, забывавшего про весь остальной мир и движимого лишь одному ему понятными идеями и стремлениями. Но при этом был настолько удачлив, что почти ни разу - если не считать случай с дочерью - какой-либо из экспериментов не оканчивался для него плачевно. Недюжинный талант к этому ремеслу передался и химере, однако отношение её немного разнилось: если Ксанафия с алхимией связывала "всепоглощающая" страсть, то Альби - насущная необходимость. Всё же именно она, отчасти, помогала девушке понять устройство своего организма и, в случае чего, хоть как-то корректировать его. Да и как вариант заработка это было отнюдь не плохой идеей.

В этот момент Галадрион вновь заговорил и Альбиона, моргнув, вновь перевела на него взгляд. Покачала головой.
- Нет, спасибо. У меня есть еще дела, - пускай четыре часа еще не истекли, однако если оборотница еще хотела пройтись по рынку, не торопясь, то лучше было не задерживаться. А там уже и Коэн придет, и им надо будет уезжать обратно, в столицу. Кроме того, сейчас отказаться заставляло не только её вынужденное стремление избежать общения с Галадрионом, но и нежелание да и, неумение в целом, спать в человеческой форме. У неё практически никогда не было достаточно денег, чтобы роскошествовать, не снимая амулет. К тому же, для химеры это было как-то неестественно и неприятно - сон выходил прерывистым и поверхностным, не приносившим облегчения. А принимать звериную форму на чужой территории, где ничего толком незнакомо... Ну нет, она не настолько глупа.

В ответ на последнюю реплику полукровка вздохнула и покачала головой: спасибо устойчивости к разным температурам, в том числе, болезни её брали нечасто, и простуда точно была не одной из тех, что беспокоили знахарку. Потому и босиком ходила спокойно. Но и возражать деду не особо хотела: в самом деле, иногда в пеших прогулках полезно делать перерыв, да и учитывая состояние графа... Неловкости тут не должно быть. Но... не значит ли это, что она будет должна ему?.. Впрочем, в данный момент разумные соображения одержали вверх - и потому Альбиона кивнула.

- Я крайне редко болею. Однако, благодарю за заботу, - опираясь на трость, неспешно встала. - А сейчас я, пожалуй, пойду.