С каждым последующим днем Тор-Шолле приобретал мрачные, унылые краски: теплый ветер, что еще недавно ласково облизывал лица прохожих и резвился с шумными птицами в зеленой траве, теперь остервенело срывал с веток иссушенные желтые листья и вгрызался ледяными клыками в руки и ноги людей, заставляя их дрожать от холода; некогда яркое голубое небо теперь тяжелым свинцом легло на крыши домов, поглощая черными тучами острые пики и флюгера; сухая земля с теплым камнем, от которого исходило извивающееся невидимой змеей марево, превратилась в грязь и слякоть, пристающую огромными лохмотьями к подошве ботинок. Одним словом, на столицу, высеченную в горах, обрушилась осень.

Трепыхались, как пойманные звери в силки, деревянные и металлические вывески всевозможных лавок, грохотали незакрытые ставни, норовя вот-вот сорваться со скрипучих петель, а люди и нелюди, сильнее кутаясь в свои одежды, пытались устоять на ногах и добраться до дома как можно скорее. Неожиданно яркая вспышка уродливой трещиной расчертило серое небо, а за ней следом раздался истошный рев природы. Первые крупные капли дождя тотчас забарабанили по кровле, камню и металлу. Они с громким шелестом, переплетенным с тихим журчанием, стекали вниз, в распахнутые объятия земли, чтобы слиться воедино в огромные черные лужи.

Люди, застигнутые яростным ливнем врасплох, изо всех сил торопились скрыться от окружившего город ненастья, прячась под редкими навесами и забегая в мелкие лавки, и Натаниэль, одетый в старый плащ с капюшоном, был одним из них.

Он быстро шел вверх по улице, придерживая от яростного терзания ветра дрожащей рукой ворот, и испуганно озирался по сторонам – страх, что испепелял его изнутри, бурлящими волнами захлестывал его раз за разом. В груди жгло. Эльф тяжело и глубоко дышал, срываясь на тихий хрип – слепо надеялся, что это поможет успокоить отравленное паникой сердце, что тяжело стучало в груди. Ноги дрожали, подкашивались – силы покидали его, оставляя после себя лишь дурманящую слабость. Все мысли сбились, перемешались, слились в непонятную вязкую субстанцию, в которой беспомощно тонуло сознание.

Где-то сквозь шелест дождя прорезался – до боли знакомый и леденящий душу – лязг металла, вторящий мерному, чеканному шагу. Натаниэль тотчас замер на месте, отдав себя на растерзание ледяным иглам дождя. Он почувствовал, как легкие словно окутали невидимые цепи, со скрежетом сжимающие их до боли, и вместо рваного выдоха с губ слетел сиплый хрип. По всему телу прошлась крупная дрожь. Боясь оглянуться, герцог лишь сильнее натянул на себя капюшон, позволяя черной промокшей ткани скрыть его лицо, и, едва не переходя на легкий бег, скрылся в ближайшем лабиринте узких улиц, огибающих кривой линией дома.

Страх дышал ему в затылок, обдавал своим гнилым дыханием, заставляя мужчину испуганно озираться по сторонам. Все, что он сейчас отчаянно хотел, – это скрыться, раствориться среди людей и исчезнуть, словно его никогда и не существовало. Запнувшись о выступающий камень, Натаниэль едва не упал, рукой зацепившись – и слегка содрав кожу – за выступающие бревна какого-то здания. Вдох-выдох. Капли дождя падали ему на лицо и стекали вниз. Вдох-выдох. Он, оглушенный собственным сердцем, выпрямился, сделал глубокий вдох и замер – прислушивался, пытаясь различить в мелодии дождя звон приближающегося правосудия. Нервно выдохнул, ощутив легкую слабость по всему телу, – тишина.

Нервная усмешка тронула его лицо, и Натаниэль почувствовал, как все тело вновь охватывает озноб. Он облокотился о стену дома и сдавленно, пытаясь собственными силами задушить зарождающуюся истерию, засмеялся. «Идиот, беспечный идиот!» - шептал он, задыхаясь от удушающего безумия, что жадно пожирало его разум. Снова – смех. Мужчина провел рукой по лицу, смахивая ледяную воду вниз, закрыл глаза. «Нужно… переждать дождь», - с трудом произнес про себя герцог и, словно нехотя, оторвался от мокрой стены – сделал первый шаг.

Эльф сильнее запахнулся в промокшую насквозь накидку, противно облепившую тело, и вышел из переулка на пустынную дорогу, ведущую куда-то вглубь города. Он шел, медленно переставляя ноги, утопающие в журчащей воде и скользящие по грязи, и смотрел опустошенным, измученным взглядом вперед – искал место, любое пристанище, где можно спрятаться от непогоды и от собственных страхов, предавшись любви к расслабляющим напиткам.

Сколько Натаниэль шел по улице – неизвестно, он остановился только тогда, когда перед глазами мелькнула сорванная с одной петли вывеска: пусть дождь и ветер содрал с нее краску, все еще можно было увидеть на разбухшем дереве силуэты букв – название постоялого двора. Мужчина выглянул из-под капюшона: видел в мутных окнах огонь и мельтешащие тени.

Тяжелые дубовые двери неохотно поддались, и Натаниэль почувствовал, как тепло тотчас приятно окутало мягкой пеленой его тело, а за ним – разноголосый гул и запах крепкого пива с жирным мясом. Бледные пальцы стянули с головы капюшон, открывая взору промокшие черные волосы – с них стекала вода, разбиваясь о грубые доски пола. Эльф слегка мотнул головой и хотел было направиться к прилавку, возле которого толпились в ожидании своего заказа голодные посетители, как его взгляд невольно выцепил среди разношерстной толпы знакомый силуэт, способный опьянить за секунды и разум, и сердце. В горле запершило, и герцог нервно сглотнул вязкую слюну.

Издалека это была знакомая фигура, к которой он в сокровенных мыслях и низменных мечтах так давно жаждал прикоснуться; жаждал вновь ощутить собственными пальцами тот сводящий с ума мертвый холод, что приятно обжигал при каждом нежном – и неловком – касании; жаждал ощутить шероховатость грубых шрамов собственными губами и жадно их целовать. Натаниэль, словно поддавшись магическим чарам, смотрел на нее и на то, как она распускает промокшие густые темные волосы, и от этого еще сильнее начинало щемить в сладкой ностальгии сердце. В горле начинало неприятно саднить.

Как же хотелось воды.

Воспоминания, мысли и желания яростно схлестнулись в ожесточенной битве, вынуждая мужчину, ставшего их покорной марионеткой, сделать первый шаг ей навстречу: он шел мрачной тенью, проходя мимо столов, ломившихся от различных блюд и напитков, шел только к ней.

- Элен?.. – взволнованно выдохнул Натаниэль, и его холодная рука коснулась плеча девушки, а сердце замерло в томительном ожидании.