Звук дождя. Его слабые отголоски остаются за дверью, что почти закрылась. Осень в самом разгаре, но вот уже 20  лет, она не радует цветом листвы и теплыми дождями. Как мрачная кара темные свинцовые тучи проливают на землю тяжелые капли дождя. Лишь подчеркивая этим мрак и безнадежность настоящего.
Впереди лишь темнота, нарушаемая слабым светом мигающих ламп. Шаг вперед. Слабый скрип решетки, отделяющий мелкое помещение от коридора. И тишина нарушаемая стонами и редкими криками с мольбой. Эта решетка словно сдерживает их там, в самой глубине ада.
«Как они наивны,» - усмешка. Стук каблуков по каменному полу. Запах сырости наполняет воздух. Но для нее этот запах слаще меда. Предвкушение любимого занятия будоражит кровь.
-Госпожа, все готово, как вы приказали, - семенивший впереди коротышка звенел связкой ключей. Толи просто от радости, толи он сам дрожал от страха, но Первый Маршал прибыла далеко не для игр с каким-то жалким червем.
-Надеюсь, - холодная сталь в голосе. Стук каблуков в ускорившемся шаге выдавал нетерпение, заставляя охранника почти бежать впереди. – Удвойте охрану внутри. Мои люди останутся внутри камеры и будут охранять снаружи.
-Но госпожа, у нас тут целый гарнизон, - попытался возразить стражник, но резкая остановка заставила его сглотнуть.
-Вы жалкие недотепы. Думаешь, я доверю вам столь важное дело? – голос, срывающийся на шипение. Да, истинная змея, что была в ярости.
Поворот. Лестница вниз. Почти кромешная тьма, ведь лампы здесь горели еще хуже, через одну.  Запах сырости. Едва – едва различимый шум воды на поверхности. – «Как сладко пахнет безнадежностью и отчаянием. Теперь ими полон мир». - Толстые прутья решеток. Словно монстры, костлявые пальцы рук тянулись в ее сторону, проскальзывая в щели. Стоны и хрипы, в которых едва можно разобрать слова.  Чьи – то пальцы ухватили черный мундир, укрывавший лишь плечи: – Убери руки, тварь! – свист в воздухе. Удар плети и болезненный стон. Ярость карего взора видна даже в полутьме. – Отрубить ему руки, - спокойно и без затей. Она знала, что приказ исполнят. И снова дрожь ключей.
-Мы пришли, - стальная дверь перед ее взором с грузным скрипом медленно открылась. Шаг. Стук каблуков исчез в глубине камеры пыток. Шестеро стражей остались снаружи.
-Очаровательно, - улыбка заиграла на губах. Внутри все переворачивалось от наслаждения. Лилит Берглиф ощутила экстаз. Раскаленная жаровня полыхала огнем, от чего в комнате было жарче, чем в остальной части подземелья. Но это не играло роли. Перед Берглиф был тот, кого она так долго искала.  Распятый и закованный в цепи, охраняемый с двух сторон воинами из личного отряда. – Ах, этот вид, - Лилит подошла ближе. Взгляд ее скользил по пленнику. Скованный, беспомощный. Казалось, вот-вот с ее губ сорвется стон удовольствия. – Наконец-то ты попался. Глава Верховных, - в голосе слышалась усмешка. – Сколько же планов вы испортили моему господину. И как долго ты играл со мной в кошки-мышки? – О, Лилит это прекрасно помнила, но все же хотела услышать ответ из уст пленника.
Руки скользнули к плечам. И вот черный мундир уже опущен на спинку стула, обнажая образ маршала. Черные сапоги на высоком каблуке, черные штаны и рубашка, облегали фигуру. Глубокий вырез, откровенно шальной.  Шаг в сторону. Пальцы с нежностью и лаской скользят по холодным инструментам: для пыток, хирургическим, тупым и даже простым иглам.
-Скажи, что заставило такого умного борца за свободу попасться?  Ой, нет.. подожди, дай я угадаю. Хотел спасти друга, но попался сам? А теперь будем героически молчать и, стиснув зубы принимать рок судьбы? – в голосе Лилит слышался сарказм, хотя и наигранный. Тряхнув головой, женщина убрала прядь светлых волос, упавших на лицо.

Лилит с интересом наблюдала за пленником. Распятый, но гордый. Его речи, казалось, должны были задевать и оскорблять, но они лишь развлекали дознавательницу. Ее карие глаза скользили по пленному лису.  Взгляд задержался на ране, после скользнул, внимательно изучая тело. Да, Глава Верховных попал в ее руки почти целым, что не могло не радовать.
-Ты прав, я пес господина, - она ухмыльнулась подойдя ближе. Тонкие пальцы коснулись шерсти зверолюда. Она провела по его груди, чуть ласково. Лишь дразня и изучая поведение, - но псы приносят так же лисов, что пустят на шкуру. А твоя, судя по прикосновениям, весьма подойдет, - смех наслаждения. Да, с этим пленником она точно скучать не будет, - «Посмотрим, как долго ты сохранишь подобный настрой. Может сможешь развлечь меня раньше, чем станет дико скучно?»
-Жаль, что у борцов никаких манер и культуры. Плюетесь в чужом помещении, - взор вновь вернулся к пленнику, когда Берглиф отошла к столу. Теперь внимание, направленное на инструменты, но и лиса Лилит не упускала из виду. – Возможно, хотя я предпочла бы игру «Садист и его игрушка», но тут уступлю название тебе, - она приподнимала инструменты один за другим. Внимательно осматривая, проводя пальцами по металлической поверхности. Она словно ласкала то, что в камере пыток станет орудием, а значит ее собственным продолжением. Анатомия, медицина, болевые точки и многое другое: Лилит Берглиф получила возможность изучать и пробовать все, что ей по вкусу, как только перешла на сторону тьмы. Трудное или простое решение, сейчас это не имело никакого значения. Главное, теперь она Первый Маршал Тьмы, палач и дознаватель с собственными прекрасно обученными войсками.
-Знаешь, - взяв хирургический нож, Лилит внимательно его осмотрела. – Я бы не хотела слишком быстро тебя раскалывать. В прочем, - улыбка заиграла на губах, а во взгляде скользнуло легкое безумство. Резко развернувшись, женщина вновь оказалась рядом с лисом. Стук каблуков сопровождал каждый шаг.  – Если ты слишком быстро сломаешься, какое в этом веселье? Да, господин получит нужную информацию, но как же мои женские маленькие радости и желания? А что касается победы, то в ней главное умный генерал. Разве не так? – повернувшись к одному из стражей, Берглиф отдала приказ. – Разорви штанину в области раны.
Слова отзвучали, а воин быстро исполнил желаемое. Треск ткани заполнил помещение, растворившись слишком легко, словно утренний туман. Холодная сталь коснулась раны на бедре, проникая в нее лишь на пару миллиметров и медленно разрезая, делая больше.
-За что ты борешься, Макс? – Лилит продолжала резать рану. Аккуратно, медленно, но не слишком широко. Намеренно надеясь причинить лишь немного боли. Замечая, как кровь уже касается ее пальцев, пачкая. – За свободу? За правду? За семью? Или за боль и унижение? Страдание, смерть своих людей и друзей? Ты такой же как я. Один из первых, после господина. Ты свет, я - тьма, но приказы отдают другие.