Ночь выдалась удушливой и бессонной, лишь под утро мне удалось совсем не на долго сомкнуть веки, впав в короткое и спасительное забытье, однако, облегчения это не принесло. Когда я резко распахнула глаза, солнце только занялось окрашивать восточную часть неба в золотистый бархат и до этого черный полог ночного мрака, усеянного гаснущими звездами, стал наполняться смешанными невероятными оттенками.
Измятая и скомканная постель остывала, раскинувшись шелковыми простынями, лишившись своей хозяйки.
Я стояла на холодной мраморной плитке, пытаясь унять жар, что нервной дрожью поселился в моём теле и уходить ни как не желал. Стиснув тонкими пальцами край подоконника, до боли, чуть ли не ломая ногти, вперила взгляд сквозь поблёскивающие витражные стекла в бескрайнюю даль небес, пытаясь отвлечься от тревоги и изъедающих сердце дум. Глаза покраснели, кожа была бледной и холодной, ладони противно вспотели и вызывали смутные волны глухого раздражения.
Открыла настежь окно, впуская порывы прохладного воздуха, позволяя воздушным струям обтекать тонкую ткань ночной сорочки. Душно и маятно. Вздохнув, отвернулась и направилась к прикроватному столику.
Я сама себя не узнала в зеркале. В предрассветном, тусклом свете разгорающегося утра, пыталась понять, кто та встревоженная, перепуганная особа, с воспаленными глазами и заострившимися, словно в одночасье, чертами лица? Это была я. Тонкая, натянутая словно струна, имеющая довольно болезненный вид и далёкий от идеальной красоты.
Время тикало старинными часами. Светало быстро и стремительно, а я так и стояла неподвижно у своего отражения, еле сдерживая слёзы и готовую пробиться сквозь наносную толщу эльфийского спокойствия панику.
В дверь негромко постучали и это меня спасло от точки неминуемого срыва. В приоткрытую дверь заглянула молодая служанка и увидев, что я уже не сплю, принялась весело что-то щебетать. За первой, в комнату вошло еще несколько и слегка обескураженную, меня принялись умывать, причесывать и к моему изумлению, сменившему даже нервную дрожь, моя мать - Пайана, прибыла в будуар с изысканным дорогим платьем самолично.
- Моя дорогая. - торжественно начала она, - Сегодня ты должна быть безупречна, поэтому надень вот это. - и графиня де Витроль положила тонкую полупрозрачную, лёгкую, словно паутина ткань на кровать, а рядом поместила коробочку со старинными украшениями.
- После того, как ты будешь готова, я отправлю к тебе Марту. - тут мать сделала жест рукой, призывающий меня воздержаться от каких-либо комментариев, поскольку я и вправду открыла было рот, чтоб выразить своё удивление по поводу всего того балагана, что творился сейчас в моих покоях. Можно было подумать, что у нас состоится встреча самого короля, а не герцога, настолько суетливо и помпезно выглядели все эти приготовления.
- Марта приведёт твое чахлое личико в порядок. - Пайана постаралась выдать подобие мягкой ободряющей улыбки.
- Я же понимаю, тебе должно быть весьма волнительно и не легко, но это не упраздняет того, что ты должна удержать внимание герцога Натаниэля, любой ценой. - на сих словах, преисполненная собственной неотразимой правоты, моя мать удалилась, оставив меня недоумевать и негодовать от такого обращения. Моё внутреннее недовольство, глубинный протест, вполне сносно скоротали время, я даже не заметила, как расторопные служанки погрузили меня в благоухающую травами и маслами воду, как омыли, одели и уже полностью причесанная, я очнулась.
В нежно-фиолетовом, расшитом разноцветной, словно радужной нитью платье, весьма двусмысленно оголяющем зону декольте и плеч, обтекающим тонкий стан и струящийся до самого пола нежной тончайшей невесомостью, оно казалось притягательным и в то же время совершенно мне не нравилось. Я любила иные оттенки, светлых, нежных тонов, другие фасоны, не столь откровенные и не такие вычурные, в отличие от графини де Витроль.
- Прелестно, прелестно. - щебетала Карина, застёгивая ажурную цепочку ожерелья из темно-синих каменных цветов, закончив с серьгами, а затем, принимаясь вставлять в сложную прическу такой же цветок, только в виде заколки. Украшения были красивыми, ничего не скажешь, но и они меня не порадовали, поскольку казались тяжеловесными, объемными, хоть и бесподобно красивыми.
Рассмотреть свой внешний вид мне не удалось, поскольку пришедшая с графиней Пайаной Марта, незамедлительно стала колдовать над моим лицом. Я только и успевала, что открывать-закрывать глаза, не двигаться, поворачиваться так и сяк, чтоб критический взгляд графини де Витроль, выказал очередное замечание и меня вновь принимались пытать красками и пудрой, в заключение намазали какими-то цветочными благовониями и со словами,
- Герцог Натаниэль будет с минуту на минуту, не опаздывай к завтраку. - оставили наедине с собой, наконец-то.
Когда я медленно и мрачно повернулась на небольших каблуках к зеркалу, то мягко говоря, собрала в голове все неведомые до сих пор самые неприличные выражения, проклиная этот день с самого его зарождения. Сказать, что я почти впервые была столь негодующе рассерженна - ничего не сказать. Голубые глаза, впервые на моей памяти, потемнели, став глубинными разливами омутов. Спина, ровная и неестественно прямая, напряженная, подбородок высоко поднят, но лишь затем, чтоб злые слезы не скатились с длинных ресниц, проторивая дорожки по-щекам.
Моё отражение было ярким, подчёркнуто-ярким, на мой взгляд вызывающим, хоть и не нарушающим нормы приличий. Оно было чуждо мне, это была не я: высокая, гибкая, статная, в платье с довольно смелым открытым верхом, искусно вроде бы как прикрытым отделочными элементами, по факту ничего не меняющими. С тяжеловесными украшениями и причёской, сложными переплетениями венчающую мою голову, словно корона. Большего издевательства сложно было ожидать. Хотелось стащить с себя весь этот маскарад, плюнуть на все соглашения и просто сбежать, но времени переодеться у меня уже не было. А еще...еще этот приторный запах ароматического масла, который надолго въедался в кожу и сохранял свой аромат в течении нескольких дней. Он меня выводил из себя, я просто задыхалась от его сладковатого веяния и с трудом удерживалась от того, чтоб не пойти в купальню.
- Да за что же вы так со мной? - почти прошипела, подняв голову вверх, чтоб сдержать слёзы разочарования, досады и обиды, стиснув кружевную ткань в кулаки. И без того отвратительное настроение, бессонница и нервы, всё это складывалось, наслаивалось, отражалось помноженной одно на другое матрицей в ощущение неминуемой катастрофы и шансы на то, что мой будущий муж может мне в таком настроении понравиться, таяли с каждой секундой.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Не помогло, чувства буквально переливались, грозясь стереть безупречную маску светской отстраненности с моего лица безвозвратно. Как никогда прежде, я нахлобучивала её несколько раз и с горем-пополам надев таки привычное выражение приличествующее случаю, услышала возню во дворе.
- Едут! Едут! - заорали мальчишки, оповещая о долгожданном госте.
Крики и беготня в особняке возвестили о том, что герцог уже приехал и мне нужно спускаться к позднему завтраку.
- Ладно, - подумала я, бросив еще один критический взгляд в своё отражение, - Может я ему не понравлюсь и на том - спасибо! - слабое подобие надежды на такой исход несколько взбодрило и развернувшись, расправив плечи и гордо вздернув подбородок, мягко и грациозно прошествовала к двери.
Спустилась неспешно, нехотя, словно оттягивая неизбежность. Большая гостиная сверкала множеством ламп, весело подмигивая отражениями силуэтов на начищенных каменных плитах.
Застыла.
- Дорогой герцог, позвольте представить вам мою дочь. - произнес граф Нэонал, когда оба мужчины приблизились ко мне на расстояние вытянутой руки. - Юнилия.
Я узнала его сразу. Молодой, сильный и высокий. С гордым видом аристократичной красоты, он надвигался неизбежностью в мою сторону и мою жизнь. Уверенным шагом сокращая расстояние и вводя в ступор сердце, которое билось от миллиона раздирающих противоречивых чувств. Чужой, но скоро мой. Не желанный, но несомненно привлекательный и даже красивый. Бесстрастный, но тот, с кем предстояло делить роковое ложе. От последнего уши мои вспыхнули и я присела в лёгком реверансе.
- Юнилия, это герцог Натаниэль де Кайрас, твой жених и будущий муж. - выдал отец, жизнерадостно.
- Рада приветствовать вас, герцог Натаниэль. - произнесла я негромко, подавая ледяную руку, голосом весьма ровным, как и приличествовало этикету.
- Вы множите прогуляться по саду. - тем временем предложил граф де Витроль, - Завтрак почти готов и вас позовут. - давая нам краткий миг для знакомства заявил благодушно Нэонал и кивнув герцогу, удалился вместе с супругой.
Не в силах пошевелиться, я так и стояла закованная в панцирь карнавальной мишуры, боясь даже рот открыть, страшась того, что вся эта наносная пыль тут же свалится, оставив совсем иную картину на обозрение моему... Жениху.
- Может так и сделать? - усмехнулась грешная мысль, словно надежда на то, что еще возможно что-то изменить.

Кошмар продолжался. Звенел ожидаемыми масками учтивости во взглядах, в мимолётных ответных жестах. Словно во сне, я улыбалась, будто кривое зеркало отражая светскую натянутую улыбку, пыталась изобразить на своём лице радушие и несомненную радость от осознания того факта, что неизбежное - рядом.
Красивый и высокородный, он, как и я, мы были сливками аристократии, лишенные грубых изъянов, вытесанные и холодные, без истинных чувств, лишь маскарадные куклы и от этого хотелось кричать. Всё было пропитано тонкой фальшью, до боли знакомой и предсказуемой, мне хотелось рыдать от разочарования, но вместо этого, я пыталась возжечь огонь благоразумия в глазах и сделать внимательное выражение лица.
Вот тонкие губы коснулись моей руки, но словно опалили огнём, мне так хотелось верить в то, что я могу быть счастлива, но светские манеры, каждый отточенный жест, поворот головы, всё это было предсказуемо и так не ново. Сама себе была противна, сгибаясь в легком реверансе, я отвечала улыбаясь и соглашаясь, позволяя спланированному сценарию идти своим чередом.
Моя жизнь утекала, как песок сквозь пальцы, лишний раз доказывая, что я вовсе не хозяйка сама себе. Я бы хотела... Я бы мечтала... Всё не так, совсем не так, как загадывалось, как чувствовалось, как таилось на самой глубине романтичного существа души моей. И я - не я и жизнь - не моя. Но, довольно.
- Конечно, нам будет, что вспомнить. - лукавлю, пуская тень тончайшей улыбки на линию нежных губ.
- И очень надеюсь, что вам у нас понравится, герцог. - еще один искусный штрих и пушистые ресницы трепещут, обрамляя ярко-голубые озёра очей, словно бы открытая и доверчивая безоблачная небесная синева, однако кто бы знал, какая в той прозрачной глубине играет буря...
- Идемте. - и тень скользит по начищенным плиткам, тускнея в длинном коридоре, парадно горящем лишь канделябрами свечей.
Неприметная дверь подается легко, без скрипа, она привычна к моим лёгким рукам, в отличие от меня, чета де Витроль бывает в укромном уголке живой искусно выращенной природы не так часто, за то я, я знаю здесь каждую тропинку, каждый камешек, каждую веточку...
Гулко дрожит печальная струна души моей, почти в "святыню" уединения входит не званный гость, теперь и он - причастник места моих грез, моего покоя и одиночества. Рассудок неустанно твердит, как заезженная пластинка, что он - этот чужой для меня эльф, мой будущий муж, но сердце, оно не хочет никого впускать в свою обитель, сопротивляется расчётливому корыстолюбию и душит подступающим комом в горле.
Уверенный приглашающий жест и снова иду наперекор себе, благодарно киваю и с видом расслабленной невозмутимости почти невесомо кладу ладонь на сгиб чужого локтя, неосознанно не выискивая поддержки в крепкой руке, не желая её искать.
И вот - обрыв и я падаю в него от каждого произнесённого слова. Я знала, что так будет, я понимала, что услышу именно эти слова, но как же мне хотелось обмануться. Боги! Кто бы знал, насколько я желала услышать что-то совсем иное, настоящее, живое и пусть было бы вранье, но лишь бы не такая правда. Только бы не она...
Продолжая сохранять тень улыбки на губах, моё сердце предательски выбивает приговор сегодняшнему дню и всей моей жизни... Словно на эшафот, взбираюсь по ступеням лицемерия, выгоды, холодного расчёта, чужого расчёта, увы, искусно просчитанного вовсе не для меня.
- Обмани меня. - молчаливо просят голубые глаза, они буквально кричат на побледневшем застывшем лице, но темные серые очи не смотря на мягкость голоса - холодны. Мне открытым текстом рассказывают про простую арифметику, а я, я молча киваю, оглушенная очевидностью и разочарованием.
- Конечно. - тихо льется мой ответ, всё как и положено, одно не понимаю, зачем, ну зачем я это делаю? Неужели не могу поступить иначе? Неужели нет иного выбора? Снизу вверх смотрю в это утонченное лицо, довольно близко и откровенно застыли мы друг против друга, но то лишь не долгий миг и снова тропинка под ногами ведущая вперед.
- Вы любите стихи, герцог? - остановившись у искусственного фонтанчика, спрашиваю затем лишь, чтоб спросить, опустив ладонь в чашу с водой и играя с маленькими золотыми рыбками. Тяжело смотреть в эти глаза, словно ожидая, что герцог что-то прочтёт такое, что несомненно оголит краешек настоящего, а что с этим живым и трепетным знанием потом делать? Хороший вопрос.
- Если всё фальшь, то пусть не будет тут и правды. - мне легче разделять всё на целые части, чем смешивать в полутона. Странное состояние, оно не свойственно мне, все словно не моё и сама я не своя.
- Я бы хотела послушать... Стихи... Да. - задумчиво произнесла, ловя собственное отражение в чаше и разглядывая в ряби лицо герцога, что стоял за спиной.

Нужно было как-то принять действительность такой, какой она была, стоило попробовать смириться и свыкнуться с новыми мыслями и ощущениями. Солнечное начало нового дня этому, несомненно, желало поспособствовать, пробираясь золотыми теплыми нитями по моей бледной коже, согревая и овеивая ароматом благоухающих цветов и душистых трав. Сомкнув веки, я позволила себе расслабиться, слушая приятный голос Натаниэля, льющийся мягким бархатом во внимательные уши. Он завораживал, а может мне просто хотелось отвлечься и думать так, что меня чарует этот мягкий звук его речей.
Время от времени кивая, в знак внимания или изобразив на лице толику изумления, перемежая скудные эмоции короткими репликами, я по большей части молчала. Пыталась успокоиться, уловить невидимую нить, найти зацепку для того, чтоб плести призрачную паутину новых надежд не взирая на озвученную убийственную правду.
Любовь по расчёту, ведь такое возможно, быть может мне просто нужно немного постараться, дать себе и ему, этому незнакомому для меня мужчине шанс?
Длинные ресницы дрожали, отбрасывая полосы теней на нежную кожу лица, а я продлевала призрачные мгновения покоя, стараясь погрузиться в слова стихов. Последний звук затих, слетая с очерченных губ полувздохом, повисло неловкое молчание.
- Моя же душа разбитая.
Мы можем лишь танцевать... - повторила я про себя и нехотя вернулась в настоящее, вновь потревоженная голосом герцога.
- Да, это прекрасный стих. - молвила негромко, вновь принимая протянутую руку для дальнейшего моциона. Теперь, неспешно прогуливаясь тенистыми дорожками, я заставила себя присмотреться к нему еще более внимательно. Натаниэль был выше меня, являл собой воплощение горделивой сдержанности и спокойствия. Однако, я чувствовала как под моей ладонью напряжена его рука, хотя внешне герцог казался расслабленным и улыбался той непринужденной мягкой улыбкой, которая призвана была пускать пыль в глаза. Внешность обманчива, впрочем, все мы лицемерим много или мало, так или иначе.
Порыв ветра дохнул в искусно "вырезанное" лицо, разметав длинные пряди волос и донёс до меня пряный аромат владельца. Пусть де Кайрас был мне чужим, но то обстоятельство, что я не испытывала к нему откровенной неприязни или отвращения не мог меня не порадовать, к тому же, эльф делал все возможное, чтобы я чувствовала себя в его обществе не плохо.
Медленно, подстраиваясь словно бы невзначай под его шаг, прислушиваясь к дыханию, я даже пыталась уловить биение сердца, исподволь поглядывая на венку, которая билась у виска.
- У вас хороший вкус, не смотря на то, что вы прочли мне лишь пару полюбившихся строк. - вторила в тон мужчине я, мелодично почти воркуя, что в крови у народа лесов, стараясь занять время.
- Я очень надеюсь, что в будущем, вы сможете меня порадовать не только этими строками в вашем исполнении. - подарив лучезарную улыбку, посмотрела в тёмные глаза, стараясь разглядеть теперь и их, и их глубину и цвет и то, что таилось на самом дне. Увы, ничего нового для себя я не открыла и это огорчило. Просто серые глаза, не более того, что лишний раз подтверждало степень нашей дальности друг от друга, словно мы разные континенты меж которыми лежит океан пропасти
Минуты отведённые на знакомство стремительно таяли, я чувствовала внутренними часами безвременья каждый отпечатанный шаг, но понимала, что этого слишком мало, чтоб хоть как-то узнать того, кто должен составить счастье всей моей жизни, но честно пыталась.
- Мне удивительно, что вы любитель цветов. - искренне изумилась я, ловя неподдельный интерес на аристократическом лице собеседника.
- Впрочем, - добавила чуть смутившись, - говорят у вас весьма интересное семейное дело, оно тоже связанно с растениями, вы покажите мне ваши виноградники, сударь? - изящная бровь чуть приподнялась, изогнулась тонкой лентой, чуть кокетливо и вопросительно. Зажатость и внутренняя пружина дискомфорта, сведенная излишним напряжением немного ослабела, тому немало поспособствовала окружение и как ни странно голос Натаниэля, который каким-то незримым образом меня несколько успокоил.
- Мне нравятся лилии. - придав искренности, ответила я, стараясь не отводить взгляд так часто, как делала все это время.
- Они удивительные. - снова улыбка. - Такие гордые и нежные, такие идеально правильные и благоухающие... Разве они не достойны восхищения? - слова лились живо, но внутри меня сидело чувство, сродни сорняку на прекрасной клумбе, было  неуютно и создавалось примерзкое ощущение, что мы говорим о ерунде, далекой от того, чтобы могло зацепить наши сердца.
Все эти речи были ненужными. Слова говорились не те, которые нам бы хотелось слышать, по крайней мере лично мне так казалось, хотя взгляды герцога, словно бы между прочим по-сторонам, так же не вселяли надежду на то, что он воспламенился воодушевлением от прескучной беседы.
- Думаю, нас уже заждались. - не выдержав первой, словно бы невзначай проговорила.
- Думаю, нас уже ищут, поэтому лучше вернуться в особняк, к тому же, вас ждёт завтрак, который, надеюсь, придется вам по душе. - и снова порция наносной учтивости.

Ветер струистыми змейками ворвался в прическу и словно искусный парикмахер вытаскивал локон за локоном, играя золотыми прядями, разрушая идеально подчеркнутую красоту, превращая её в более доступную. Меж тем, солнце на небе казалось неспроста раскрашивает кругом всё в искрящуюся шаль переливов, пытаясь своим светом оживить и наполнить сердца чем-то более натуральным и гармоничным, чем лесть заученных фраз.
Я вновь замолчала, позволяя нити разговора виться мужскими устами в моих ушах, однако, слова эти не достигали сердца, не трогали его, не бередили. Ночные триволнения, удушье и страхи гораздо больше занимали мой отстраненный ум, хоть всеми силами я пыталась находиться в происходящем.
Неуютно и маятно.
Голубое небо, безбрежное, уходящие ввысь словно не реальный и фантастический мир, вот он - только руку протяни. И я, долго смотрящая неотрывным взглядом в эту синеву, пока чужие руки вдевали непритязательный цветок в мою причёску.
- Благодарю, герцог. - улыбнулась я, понимая, что ничего не изменилось, не тронулся лёд, ни ёкнуло в груди.
- Проклятье. - промелькнула обречённо мысль и во рту стало горько. Надежды таяли, словно утрешняя дымка, а вместе с ними и иллюзии, наполняя всё слишком предсказуемым и давно узнаваемым "пейзажем".
Я не хотела думать о настоящем, вместо этого, мне хотелось взять в ладонь пушистые облака, зачерпнуть пригоршню золотого света, читать стихи и слушать мелодию, которую рассказывали незримый миры и думать о том, что я также как птицы свободна. Однако... Я была пленницей, заложницей обстоятельств, прекрасный певчей птицей в золотой и тесной клетке, что не могла даже расправить крылья, хоть сколько-нибудь ощутить возможность порывистых движений в сковывающей тесноте.
С тяжелым вздохом, подавив в себе щемящую тоску, я постаралась улыбнуться Натаниэлю и как возможно более непринужденно ответить какую-то очередную блажь на его очередную скучную фразу. Меж тем, мы оба прекрасно чувствовали, понимали, что наша встреча не принесла желаемого результата. Сколько мы не старались, расстояние длиною в прожитую жизнь между нами не сократилась ни на йоту. Передо мной так же, как и час назад, стоял красивый, высокий, молодой, породистый эльф, но чужой, такой же чужой, как в самом начале нашего знакомства. Невыразимая скука отражалось потаёнными всполохами в его глазах и также как и я, там был только актёр. Просто мы старались друг друга переиграть, перехитрить, но каждый из нас понимал, что это невозможно.
Хотелось кричать, но я лишь до боли сжала кулак, стискивая свободной рукой тонкую манящую глаз ткань.
- Мне очень лестно, что вы оказали нашей семье такую честь. - вторила негромко готовому провалиться сквозь землю диалогу и в тайне молясь о том, чтоб это издевательство скорее закончилось.
- Бежать. Боги, нужно бежать. Это просто невыносимо. - стучало нервно в висках, отчего тупая боль медленно вползала и словно жадная хищница вгрызалась в затылок, но я продолжала невинно улыбаться, проклиная этот день.
Всё оказалось хуже, чем я думала, хотя с виду напротив, всё было очень мило, но я чувствовала, что всё происходящее сплошная фальшь, немыслимая сделка и моя душа стонет от осознания того, что мне еще предстоит сделать.
Я не любила этого человека, но что еще хуже, он мне даже не нравился и при всех моих усилиях, внутри кипело отторжение, неприятие и даже волны панической злости, на себя разумеется.
Дальше всё было как во сне. Горели лампы, сверкал сервировкой из серебра стол, радовал глаз хрусталь. Фоном лилась ненавязчивая живая музыка, сновали тенями слуги, сменялось одно изысканное блюдо другим... Говорили обо всём и не о чём, я по большей части молчала, задумчиво ковыряясь в тарелке, но так и не притронувшись к еде, поскольку не могла проглотить ни кусочка и не смотря на гневные взгляды четы де Витроль, почти не казала взгляда, словно он прирос к блюду и мне было невыразимо тяжело его даже просто приподнять. Слабость разлилась по всему моему телу, слух не хотел вникать в обрывки фраз, а тычки со стороны матери туфелькой под столом не имели никакого видимого эффекта. Я словно выпала из происходящего, я больше не хотела его, мой мозг заглушал все эти импульсы. Ничего мне было не интересно, хотелось сбежать и это чувство росло в геометрической прогрессии, я раз за разом прокручивала картинки своего дерзкого отступничества, чувствуя, как разгорается протест против всего происходящего.

Когда я подняла голову, в нависшей тишине, на улице громыхнул гром. Оказывается, за то не долгое время, что длился завтрак, небо почернело, налилось тёмной силой неизлитой влаги, набухло свинцовыми облаками и грозилось разразиться настоящей грозой.
- Юнилия, герцог уходит. - поджав тонкие губы, деловито произнесла Пайана де Витроль, смотря на меня так, что я уже поняла - разговор будет долгий и малоприятный.
- Не желаешь присоединиться к нам и проводить его? - исполненный почти злого шипения голос в обрамлении светской учтивой улыбки.
- Конечно. - говорю тихо и встаю со стула, однако движения выходят резкими и ножки отодвигаемой мебели противно скрежещут о каменную плитку. Чуть поодаль молчаливо шествую за отцом и матерью, губы бледны, сердце учащенно бьется, а я всё ни как не могу определиться с тем, что хочу сказать или сделать... Руки предательски сжимают ткань, я дрожу на грани того, чтоб не выдать себя, маска плавится и сползает с меня парафиновыми потёками и кажется, я уже не могу её вновь нацепить в неизменном виде на своё лицо.
На улице заметно и необычно стемнело, ни намёка на солнце, лишь полумрак, да первые капли дождя с порывами злого и колючего ветра. Сгущающаяся темнота.
- Извинись. - схватив меня за запястье и до боли сдавив тонкими пальцами, шепчет Пайана мне на ухо раздраженно.
- Только посмей его оттолкнуть и поверь, твоё будущее будет не так радужно, как до сего момента. - явная угроза читалась не только в глазах матери, но была неприкрытой во всём.
Ничего не ответив, я осталась стоять на крыльце, потемневшим взглядом отмечая то, как мой отец, граф Нэонал уже прощается с Натаниэлем, вот последний поклон и очередь за мной. Родители специально раскланялись вперед меня, хоть это перечило этикету, оставив теперь мёрзнуть в тонком кружеве на холодном ветру. Паутина легчайшей ткани намокла, змеящиеся пряди волос прилипли к бледной коже, а я стояла неотрывно глядя на герцога, не в силах себя превозмочь и сделать хоть шаг. Сейчас, в раскатах далёкого грома и тусклого света, мои глаза казались пропастями, насыщенного фиолетового цвета, почти в тон почерневшей ткани платья и гранёных украшений.
- Иди. - толкнула меня в спину суровая материнская длань и я пошла, словно на эшафот ступила. Не взирая на хлёсткие струи, что низверглись словно по-заказу, не взяв предложенный зонт, я преодолела разделяющее расстояние и замерла против избранника очень близко, почти вплотную. Вскинула голову и молча смотрела в его глаза, без улыбки и без осточертевшей маски, впервые показав настоящее лицо: задумчивое, молчаливое, без тени улыбки и показного пафоса, с нотками отчаяния и близкой к истерике мольбой, не высказанной. Я не знала, что сказать, какие правильные слова найти. Впервые молчание не казалось лишним, неправильным, непозволительным или неуместным, впервые оно казалось разумным. Дождь заволок все тугими струями, но я не обращала внимания на то, что промокла до нитки и лёгкая ткань стала почти прозрачной, обводя каждый изгиб тела тёмными чертами, сейчас ничего не имело значения кроме меня, Натаниэля и наших глаз. Кроме этого молчания и того, что я решила сказать.
- Вы уверены, герцог, что поступаете верно? - спросила очень серьезно я, встав на цыпочки, чтоб достать до его уха, поскольку в царившем кругом хаосе разобрать речь было не просто.
- Сможете ли вы любить меня так же, как ваше ремесло, день за днём, век за веком? - задала я вопрос, тот, что зародился еще там на тропинке в саду и не давал покоя.
- И если это так, то... - и тут я как в омут прыгнула, в последнем отчаянии стараясь или спастись от собственного предчувствия беды или... Ещё раз обмануть себя.
- Поцелуйте меня. - выдохнула в ухо молодого мужчине совершенно дикую просьбу.
- Здесь и сейчас. - и эта просьба была поистине самым безумным поступком за всю мою недолгую историю и имя ей - "Отчаяние".

Отредактировано Юнилия де Кайрас (13.04.2020 23:11:30)

Только он и только я, невзирая на тонны извергающейся с неба холодной воды. Не смотря на ледяной и пронизывающий ветер. Только серые глаза, цвета стали и штормового предупреждения, наконец-то серьёзные, вдумчивые, пытливые и глядящие в потаённые пропасти мятущегося сознания. Отброшены условности, короткий миг свободы, пронзительного сознания, насквозь перевитого вырвавшимися чувствами, кричащими в наших взглядах. Натаниэль молчал, секунды его раздумий, его колебания, его этот взгляд... Погружали меня в еще большее смятение.
- Если откажет? Если ничего не произойдет, что тогда? - и в груди больно сжималось сердце, словно его кто-то неведомый безжалостно душил собственными руками. Я не дышала, забыла как дышать, настолько важным было то, что должно было произойти или не произойти...
Лицо герцога и без того бледное, казалось совсем восковым, облепленное тёмными прядями, губы сжались в тонкую линию, а я уже дрожала всем телом, но совсем не от холода. Меня колотила нервная дрожь и я слегка вздрогнула, когда холодные пальцы эльфа коснулись моей кожи, как осторожно чертя неведомую дорожку, они прикоснулись к моему лицу, словно изучая. Замерла, не в силах сделать очередной вдох, словно зачарованная смотрела в его серые глаза, утопала в них, хотела утонуть, лишь бы дурные предчувствия не терзали своей злой поступью. Сердце билось в грудной клетке сильно и быстро, больно, горячо и болезненно остро...
Я не сопротивлялась, парализованная собой, пораженная собой же, в этот момент герцог мог делать со мной что угодно, я бы не смогла даже возмутиться, пребывая в неком внутреннем параличе, хотя... Возможно, я просто до одури хотела что-то почувствовать, понять, испытать, услышать в себе отклик, отзвук, хоть что-то...
Его глаза стали ближе, словно в замедленном времени, они неотрывно глядели мне в душу и приближались, пьянили, вызывая в ушах звон, голова пошла кругом, а я невольно перевела взгляд на тонкие губы, бледные губы и острый подбородок, высокие скулы..
Холодные губы и горячее дыхание, почти невесомое касание моих губ, на грани нежности, но лишь на грани, очередной обман и мой выдох, словно предсмертный шепот в след уходящему и отдаляющемуся лицу. Слишком быстро и поспешно отдаляющемуся... Глаза в глаза...
И... Ничего... Моё сердце провалилось куда-то в тёмную глубину отчаяния, это был совсем не тот поцелуй, которого я ожидала, он был такой же данью учтивости, как и все прежнее. Да, поцелуй был, но граничащий с нашим безразличием, словно неудачная проба, к которой прикоснувшись едва, хочется оставить. Стоя на месте, было желание провалиться, упасть в грязь каменного двора и склонившись зарыдать, отчаянно и громко.
Он не хотел ни меня, ни моих губ, ни моего тепла, я подсознательно это чувствовала, любая женщина в силах понять этот факт, даже если она не опытна в подобных вещах, а его осторожно замершая ладонь, казалось замерла на моей коже случайно, удерживаемая лишь силой воли и разума. Чувство было омерзительное. Словно я - дешевое вино, глоток которого вызывает гримасу на лице знатока. Еще в обеденном зале, мне казалось, что хуже некуда, но теперь, под небом будто преисподней, я проваливалась на самое дно.
Раз. И снова появилась маска на лице моего будущего супруга. Та самая, которую я начинала тихо ненавидеть. Да, я точно знала, что выйду за него замуж, поскольку он не предоставил мне сегодня не единого повода, чтоб я могла отказаться от него.
Два. И раскаяние вгрызлось в мои внутренности так, что желудок повело, а к горлу подступили слёзы. Я не винила больше молодого герцога, он делал всё возможное, чтоб наша встреча хоть сколько-нибудь казалась приятной и даже нарушил правила, ради меня, для меня и за это, в груди тронулась струнка признательности, хоть сути дела это не меняло.
Три. И не в силах ничего сказать, я отпрянула назад. Его прикосновение казалось невыносимым, было внутри маятно и больно от них. Я желала их и в то же время, нет, точнее не таких и только не так. На ресницах уже дрожали слёзы отчаяния, злости на себя, разочарования и полного внутреннего хаоса. Язык отказывался повиноваться, поэтому, резко развернувшись, я очень поспешно направилась ко входу в особняк ни разу не обернувшись на прощанье и не ответив, как подобало молодой и воспитанной леди - ничего.
В грязи, избиваемый тугими каплями, возле самых носок сапог герцога де Кайрас, валялся тот самый цветок, сбитый очередным порывом ветра из моей прически, только я этого не видела.
Не обращая ни на кого внимания, склонив низко голову я буквально взбежала по лестнице мимо удивлённой четы де Витроль и захлопнув дверь своей спальни, закрылась на ключь, не желая сегодня совершенно никого видеть. Хотелось побыть одной, дать волю слезам и своему отчаянию, жгучей злости на себя, стыду. Хотелось понять, что же не так, задать тысячу вопросов в стиле - Может это я виновата? Может это что-то со мной не так?
Торопливо и нервно, я сорвала с себя украшения, на ходу стаскивая ненавистный наряд, почти упала на широкую кровать и завернувшись в одеяло, предалась жуткому самобичеванию, орошая собственное ложе горючими слезами. В тот вечер я не сдерживалась, чувствуя где-то в самой глубине, что мне это нужно и возможно, даже станет легче. В голове царил хаос из непонимания, я запуталась подобно неопытной мошке в своих же умозаключениях, мечтах и надеждах и теперь барахталась в отчаянии, стараясь хоть немного упорядочить ход мыслей и необузданных чувств.
Сегодня можно, еще можно погрузиться на дно, ведь грядущий рассвет вновь принесёт с собой маску холодности и невозмутимости, которой придется овладеть куда более искусно, чем прежде.
- А сегодня... Сегодня - плачь, Юнилия, плачь. - шептала я сама себе, под грохот грозы уткнувшись в шелковые ткани, но кто бы знал, что такое начало послужит лишь присказкой к дальнейшей сказке...

Отредактировано Юнилия де Кайрас (26.12.2020 15:31:24)