Участники: Натаниэль де Кайрас, Юнилия де КайрасВремя: 2578 год, 3 число Палящего
Место действия: поместье де Витроль и их сад.
Краткий сюжет:
Два эльфа, оба из высших кругов, но с разным мировоззрением: один, отчаянно боясь потерять все, надеется вытащить свое родовое поместье из долговой бездны, в то время как вторая мечтает о трепещущих чувствах, что смогли бы охватить ее сердце. Это всего лишь первая встреча, однако их будущее уже давно предрешено.
Рандеву в объятии цветов
Сообщений 1 страница 12 из 12
Поделиться130.03.2020 09:58:42
Поделиться231.03.2020 15:19:07
Гнедая кобыла, запряженная в крытую карету, легкой и уверенной рысцой шла по длинной брусчатой дороге. Она озорно вскидывала голову и дергала хвостом, норовя вот-вот пуститься в галоп, но кучер, не выпуская поводьев из рук, этого не позволял – он умело одергивал животное, сдерживал его бойкий характер и направлял силу в нужное русло. Звонкое цоканье копыт, смешанное с мерным постукиванием деревянных колес, было тому доказательством.
Молодой мужчина тяжело выдохнул и окинул беглым взглядом карету, в которой не было никого, кроме него самого и кружащейся в воздухе пыли. Впервые за столько времени Натаниэль покинул родовое поместье де Кайрас без свиты слуг, следующей за новоиспеченным герцогом буквально повсюду, потому что посчитал их сопровождение ненужной деталью – встреча, что должна случится через несколько мгновений, была ему необходима, как глоток воздуха, а лишние души могли только все испортить. Этого нельзя было допустить. Он выпрямился, расправил плечи и оправил ворот черного камзола, рукава, после чего выглянул в окошко, за которым кипела самая обычная жизнь.
Тор-Шолле славился своими огромными размерами, и поэтому поместье де Витроль, до которого нужно было добираться на лошади около трех часов, находилось достаточно близко – иногда, чтобы встретиться с другой знатью, проживающий в противоположной части города-столицы, на дорогу уходило полдня. Однако это ожидание все равно ужасно томило и невероятно терзало душу Натаниэля: он, вновь выдохнув, неохотно убрал волосы за заостренные уши и снова поправил одежду – сердце в тихом волнении пропускало удары.
Их встреча была предрешена, а ее итог – женитьба – известен и предан огласке. Это были крайние меры, способные вытащить его фамилию из бездны, в которую все быстрее и быстрее проваливалась репутация всей семьи де Кайрас, но даже так молодому герцогу не в силах было полностью взять собственные чувства под контроль. Натаниэль, стиснув зубы, переступал через себя, через собственные желания и страхи… Эльф склонил голову, устремив свой взгляд куда-то вниз. Да, итог был известен, но не будущее, которое могло однажды произойти.
Раздалось громкое фырчанье лошади. Карета остановилась.
- Господин, - впереди раздался скрипучий голос кучера, резким рывком выдергивающий герцога из раздумий, - мы прибыли.
Вдох, выдох. Небольшая дверь приоткрылась, запуская свежий воздух внутрь, и перед Натаниэлем показался невысокий мужчина, чье лицо украшала мелкая паутинка из морщин. Он шмыгнул носом и часто заморгал, после чего сильнее отрыл дверь. Герцог сдержанно кивнул и молча вышел из крытой кареты, ощущая под ногами мягкую землю. Он расправил плечи, как и подобает аристократу, приподнял голову, в очередной раз отряхнул, оправил камзол, слегка помявшийся от долгой поездки, и сделал несколько уверенных шагов в сторону кованых ворот, возле которых стояла, смущенно потупив взгляд, девочка-служанка.
- Добрый день, господин де Кайрас, - робко отозвалась она, стоило только Натаниэлю оказаться рядом с ней, - Вас ожидают. Прошу пройти за мной.
Лишь кратко взглянув на герцога, словно боясь превратиться в камень от его серых глаз, служанка быстро зашагала к главному входу поместья, и эльф без единого слова последовал за ней, пытаясь подавить клокочущее в груди волнение. От него перехватывало дыхание и неприятно жгло в горле, вынуждая Натаниэля периодически прочищать горло и сглатывать скопившуюся слюну. Он чувствовал, буквально ощущал кончиками пальцев напряжение, что медленно подбиралось к нему все ближе, однако, стоило только огромной узорчатой двери распахнуться, ведущей внутрь особняка, как мужчина мягко улыбнулся и едва заметно кивнул – перед ним стояли Нэонал и Пайана де Витроль.
Робкая служанка закрыла двери поместья, стоило только герцогу зайти внутрь, и поспешила удалиться. Обменявшись рукопожатиями с графом и коснувшись губами тыльной стороны руки графини, Натаниэль спокойно произнес:
- Для меня это огромная честь, что вы согласились принять мое предложение
- Полно Вам! – отмахнулся пожилой эльф. – Мы уверены, что это пойдет только всем нам на благо… Прошу, следуйте за мной. Юнилия ожидает встречи с Вами.
Поделиться301.04.2020 02:33:45
Ночь выдалась удушливой и бессонной, лишь под утро мне удалось совсем не на долго сомкнуть веки, впав в короткое и спасительное забытье, однако, облегчения это не принесло. Когда я резко распахнула глаза, солнце только занялось окрашивать восточную часть неба в золотистый бархат и до этого черный полог ночного мрака, усеянного гаснущими звездами, стал наполняться смешанными невероятными оттенками.
Измятая и скомканная постель остывала, раскинувшись шелковыми простынями, лишившись своей хозяйки.
Я стояла на холодной мраморной плитке, пытаясь унять жар, что нервной дрожью поселился в моём теле и уходить ни как не желал. Стиснув тонкими пальцами край подоконника, до боли, чуть ли не ломая ногти, вперила взгляд сквозь поблёскивающие витражные стекла в бескрайнюю даль небес, пытаясь отвлечься от тревоги и изъедающих сердце дум. Глаза покраснели, кожа была бледной и холодной, ладони противно вспотели и вызывали смутные волны глухого раздражения.
Открыла настежь окно, впуская порывы прохладного воздуха, позволяя воздушным струям обтекать тонкую ткань ночной сорочки. Душно и маятно. Вздохнув, отвернулась и направилась к прикроватному столику.
Я сама себя не узнала в зеркале. В предрассветном, тусклом свете разгорающегося утра, пыталась понять, кто та встревоженная, перепуганная особа, с воспаленными глазами и заострившимися, словно в одночасье, чертами лица? Это была я. Тонкая, натянутая словно струна, имеющая довольно болезненный вид и далёкий от идеальной красоты.
Время тикало старинными часами. Светало быстро и стремительно, а я так и стояла неподвижно у своего отражения, еле сдерживая слёзы и готовую пробиться сквозь наносную толщу эльфийского спокойствия панику.
В дверь негромко постучали и это меня спасло от точки неминуемого срыва. В приоткрытую дверь заглянула молодая служанка и увидев, что я уже не сплю, принялась весело что-то щебетать. За первой, в комнату вошло еще несколько и слегка обескураженную, меня принялись умывать, причесывать и к моему изумлению, сменившему даже нервную дрожь, моя мать - Пайана, прибыла в будуар с изысканным дорогим платьем самолично.
- Моя дорогая. - торжественно начала она, - Сегодня ты должна быть безупречна, поэтому надень вот это. - и графиня де Витроль положила тонкую полупрозрачную, лёгкую, словно паутина ткань на кровать, а рядом поместила коробочку со старинными украшениями.
- После того, как ты будешь готова, я отправлю к тебе Марту. - тут мать сделала жест рукой, призывающий меня воздержаться от каких-либо комментариев, поскольку я и вправду открыла было рот, чтоб выразить своё удивление по поводу всего того балагана, что творился сейчас в моих покоях. Можно было подумать, что у нас состоится встреча самого короля, а не герцога, настолько суетливо и помпезно выглядели все эти приготовления.
- Марта приведёт твое чахлое личико в порядок. - Пайана постаралась выдать подобие мягкой ободряющей улыбки.
- Я же понимаю, тебе должно быть весьма волнительно и не легко, но это не упраздняет того, что ты должна удержать внимание герцога Натаниэля, любой ценой. - на сих словах, преисполненная собственной неотразимой правоты, моя мать удалилась, оставив меня недоумевать и негодовать от такого обращения. Моё внутреннее недовольство, глубинный протест, вполне сносно скоротали время, я даже не заметила, как расторопные служанки погрузили меня в благоухающую травами и маслами воду, как омыли, одели и уже полностью причесанная, я очнулась.
В нежно-фиолетовом, расшитом разноцветной, словно радужной нитью платье, весьма двусмысленно оголяющем зону декольте и плеч, обтекающим тонкий стан и струящийся до самого пола нежной тончайшей невесомостью, оно казалось притягательным и в то же время совершенно мне не нравилось. Я любила иные оттенки, светлых, нежных тонов, другие фасоны, не столь откровенные и не такие вычурные, в отличие от графини де Витроль.
- Прелестно, прелестно. - щебетала Карина, застёгивая ажурную цепочку ожерелья из темно-синих каменных цветов, закончив с серьгами, а затем, принимаясь вставлять в сложную прическу такой же цветок, только в виде заколки. Украшения были красивыми, ничего не скажешь, но и они меня не порадовали, поскольку казались тяжеловесными, объемными, хоть и бесподобно красивыми.
Рассмотреть свой внешний вид мне не удалось, поскольку пришедшая с графиней Пайаной Марта, незамедлительно стала колдовать над моим лицом. Я только и успевала, что открывать-закрывать глаза, не двигаться, поворачиваться так и сяк, чтоб критический взгляд графини де Витроль, выказал очередное замечание и меня вновь принимались пытать красками и пудрой, в заключение намазали какими-то цветочными благовониями и со словами,
- Герцог Натаниэль будет с минуту на минуту, не опаздывай к завтраку. - оставили наедине с собой, наконец-то.
Когда я медленно и мрачно повернулась на небольших каблуках к зеркалу, то мягко говоря, собрала в голове все неведомые до сих пор самые неприличные выражения, проклиная этот день с самого его зарождения. Сказать, что я почти впервые была столь негодующе рассерженна - ничего не сказать. Голубые глаза, впервые на моей памяти, потемнели, став глубинными разливами омутов. Спина, ровная и неестественно прямая, напряженная, подбородок высоко поднят, но лишь затем, чтоб злые слезы не скатились с длинных ресниц, проторивая дорожки по-щекам.
Моё отражение было ярким, подчёркнуто-ярким, на мой взгляд вызывающим, хоть и не нарушающим нормы приличий. Оно было чуждо мне, это была не я: высокая, гибкая, статная, в платье с довольно смелым открытым верхом, искусно вроде бы как прикрытым отделочными элементами, по факту ничего не меняющими. С тяжеловесными украшениями и причёской, сложными переплетениями венчающую мою голову, словно корона. Большего издевательства сложно было ожидать. Хотелось стащить с себя весь этот маскарад, плюнуть на все соглашения и просто сбежать, но времени переодеться у меня уже не было. А еще...еще этот приторный запах ароматического масла, который надолго въедался в кожу и сохранял свой аромат в течении нескольких дней. Он меня выводил из себя, я просто задыхалась от его сладковатого веяния и с трудом удерживалась от того, чтоб не пойти в купальню.
- Да за что же вы так со мной? - почти прошипела, подняв голову вверх, чтоб сдержать слёзы разочарования, досады и обиды, стиснув кружевную ткань в кулаки. И без того отвратительное настроение, бессонница и нервы, всё это складывалось, наслаивалось, отражалось помноженной одно на другое матрицей в ощущение неминуемой катастрофы и шансы на то, что мой будущий муж может мне в таком настроении понравиться, таяли с каждой секундой.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Не помогло, чувства буквально переливались, грозясь стереть безупречную маску светской отстраненности с моего лица безвозвратно. Как никогда прежде, я нахлобучивала её несколько раз и с горем-пополам надев таки привычное выражение приличествующее случаю, услышала возню во дворе.
- Едут! Едут! - заорали мальчишки, оповещая о долгожданном госте.
Крики и беготня в особняке возвестили о том, что герцог уже приехал и мне нужно спускаться к позднему завтраку.
- Ладно, - подумала я, бросив еще один критический взгляд в своё отражение, - Может я ему не понравлюсь и на том - спасибо! - слабое подобие надежды на такой исход несколько взбодрило и развернувшись, расправив плечи и гордо вздернув подбородок, мягко и грациозно прошествовала к двери.
Спустилась неспешно, нехотя, словно оттягивая неизбежность. Большая гостиная сверкала множеством ламп, весело подмигивая отражениями силуэтов на начищенных каменных плитах.
Застыла.
- Дорогой герцог, позвольте представить вам мою дочь. - произнес граф Нэонал, когда оба мужчины приблизились ко мне на расстояние вытянутой руки. - Юнилия.
Я узнала его сразу. Молодой, сильный и высокий. С гордым видом аристократичной красоты, он надвигался неизбежностью в мою сторону и мою жизнь. Уверенным шагом сокращая расстояние и вводя в ступор сердце, которое билось от миллиона раздирающих противоречивых чувств. Чужой, но скоро мой. Не желанный, но несомненно привлекательный и даже красивый. Бесстрастный, но тот, с кем предстояло делить роковое ложе. От последнего уши мои вспыхнули и я присела в лёгком реверансе.
- Юнилия, это герцог Натаниэль де Кайрас, твой жених и будущий муж. - выдал отец, жизнерадостно.
- Рада приветствовать вас, герцог Натаниэль. - произнесла я негромко, подавая ледяную руку, голосом весьма ровным, как и приличествовало этикету.
- Вы множите прогуляться по саду. - тем временем предложил граф де Витроль, - Завтрак почти готов и вас позовут. - давая нам краткий миг для знакомства заявил благодушно Нэонал и кивнув герцогу, удалился вместе с супругой.
Не в силах пошевелиться, я так и стояла закованная в панцирь карнавальной мишуры, боясь даже рот открыть, страшась того, что вся эта наносная пыль тут же свалится, оставив совсем иную картину на обозрение моему... Жениху.
- Может так и сделать? - усмехнулась грешная мысль, словно надежда на то, что еще возможно что-то изменить.
Поделиться404.04.2020 16:21:33
Волнение, словно дорогое вино, разливалось по всему телу, вынуждая сердце трепыхаться в груди, словно пойманная в силки птица. Оно пробиралось сквозь крошечные щели в сознание и заполоняло мысли напрасной тревогой и беспокойством, от него перехватывало дыхание. Возможно, будь Натаниэль простолюдином, не беспокоящемся о своей репутации, он бы позволил бушующим внутри чувствам вырваться наружу, захлестнуть каждого стоящего перед ним и бесследно раствориться в этих невидимых волнах эмоций, но голубая кровь, что бежала по его венам, обязывала сохранять холодное спокойствие. Маска с приятной улыбкой давно приросла к его лицу.
Эльф покорно следовал за Нэоналом и Пайаной, неторопливо идущими в сторону огромной витиеватой лестницы. Герцог успел отметить про себя, что поместье де Витроль, несомненно, было меньше его родового особняка, но стиль, в котором он был выдержан, достоин похвалы: резная мебель из дорогого темного дерева не создавала стискивающее чувство захламленности, а, наоборот, вселяло в душу ощущение мягкого комфорта. Огромные картины, где на холстах раскинулись широкие поля и моря, сменяющиеся величественными портерами семейного древа графа, ничуть не портили впечатления.
- Не могу не отметить изумительную работу мастеров, которым вы доверили украшение поместья, - с восторгом произнес эльф, заглядываясь на очередную картину. – Особенно впечатлили пейзажи. Это, случаем, не работа Алого Пера? Из всех членов «Менестрелей» только он предпочитает прорабатывать траву до мельчайших подробностей.
Ответа, на который рассчитывал Натаниэль, не последовало: граф и графиня остановились возле лестницы и без единого посмотрели куда-то наверх. Эльф без единого слова проследил за их взглядом и замер в оцепенении – тело, сопротивляясь желаниям, не шевелилась.
По ступенькам, осторожно держась за узорчатые перила, спускалась хрупкая эльфийка в фиолетовом платье. Она не смотрела ни на своих родителей, ни на прибывшего герцога – ее томный взгляд, сокрытый густыми ресницами, был устремлен вниз. Золотые локоны, собранные в красивую прическу, раскачивались в такт ее тихие шагов. Они были незаметны, и создавалось впечатление, будто бы она плывет по воздуху и держится за перила лишь для того, чтобы озорной поток ветра не сорвал ее с места, как молодой лист дерева.
- Дорогой герцог, позвольте представить вам мою дочь. Юнилия.
Одной этой фразы было достаточно, чтобы разные чувства, разрывающее эльфа изнутри, достигли своего пика. Эльф тонул в нем, как молодой мальчишка, не умеющий плавать, а страх приближающейся смерти сковывал его по рукам и ногам. Она была красива, безупречно красива, и эта красота служила для Натаниэля авинским вином, способным в одночасье перерезать нить жизни. Его жизни. В горле неприятно саднило, словно невидимый зверь когтями вцепился в его глотку, а легкие сдавливало при каждом вдохе.
На тонкой бледной шее выделялось сверкающее ожерелье, однако оно и приковывало взгляд эльфа к оголенным ключицам, плечам. В памяти, словно назло герцогу, начали проскальзывать воспоминания прошлого, от которых Натаниэль попробовал отмахнуться – осторожно взял холодную руку девушки и мягко коснулся ее губами. Бешеное биение сердца, переполненного волнением, эхом раздавалось в ушах. Он посмотрел на Юнилию и улыбнулся уголками губ.
- Это огромная честь связать собственную судьбу с Вами, миледи, - стараясь скрыть в своем голосе беспокойство, пропел Натаниэль и тихо засмеялся. – Надеюсь, от этой встречи у Вас останутся лишь приятные воспоминания.
Герцог улыбался, но старался смотреть сквозь эльфийку, изредка пересекаясь с ее взволнованным взглядом, - боялся заострить внимание на том, что заставляло его сердце трепетать от восторга. Ни в коем случае. Именно поэтому предложение отца Юнилии, Нэонала де Витроль, прогуляться по саду в ожидании завтрака было как нельзя кстати. Оно яркой вспышкой разогнала весь тот мрак, что медленно окутывал сердце эльфа, и позволило ему сделать первый шаг навстречу будущему:
- Прошу, покажите ваш сад, - Натаниэль обратился к графской дочери. – Уверен, что он не менее прекрасен, чем Вы.
Юнилия послушно повиновалась желанию отца и просьбе герцога, бесшумно развернулась на каблуках и тихо направилась вглубь коридора, украшенного множеством картин. Эльф выдохнул, снова сглотнул скопившуюся во рту слюну и направился вслед за своей невестой и будущей женой.
Двери, ведущие в оранжерею цветов, были неприметными, тусклыми, будто бы семействе де Витроль специально их спрятало подальше от любопытных глаз, однако стоило им только отвориться, как сладкий аромат всевозможных цветов окутал герцога, выманивая мужчину на зеленую поляну. Эльфийка ступила первой на травяной ковер, а за ней последовал и Натаниэль, слегка щурясь от лучей яркого солнца.
Здесь, в ярком саду, было множество цветов: от алых и стройных роз вплоть до пышных пионов, разросшимися огромными кустами вокруг декоративного фонтана, где в застоявшейся воде плескались крохотные птицы. Плоские камни, которыми была вымощена небольшая тропинка, вела куда-то внутрь небольшой аллеи деревьев и кустов. Мужчина быстрыми движениями оправил костюм, одернул рукава и протянул руку Юнилии, молчаливым жестом приглашая девушку пройтись.
Нужно было стать тем, кого она хотела видеть – уверенного в себе герцога, способного предоставить ей все, что потребует душа. Ради собственных целей и желаний, шатко стоявших возле огромного обрыва – один неверный шаг, и все, что находилось в руках Натаниэля, могло рухнуть в бездонную пропасть.
- Не стоит меня бояться, - спокойным тоном начал он, не спуская взгляда с эльфийки, а точнее с ее глаз. – Понимаю, что этот шаг довольно неожиданный, но, к сожалению, он необходим для благополучия наших семей, что, несомненно, позволит расширить сферу влияния наших фамилий… - Натаниэль слегка улыбнулся и заправил выбившиеся волосы обратно за уши. – Однако я не думаю, что подобные разговоры станут лучшей темой нашей встречи. Если Вас что-то интересует, то спрашивайте. Может, так мы оба найдем ту беседу, что увлечет наши сердца.
Поделиться507.04.2020 03:13:49
Кошмар продолжался. Звенел ожидаемыми масками учтивости во взглядах, в мимолётных ответных жестах. Словно во сне, я улыбалась, будто кривое зеркало отражая светскую натянутую улыбку, пыталась изобразить на своём лице радушие и несомненную радость от осознания того факта, что неизбежное - рядом.
Красивый и высокородный, он, как и я, мы были сливками аристократии, лишенные грубых изъянов, вытесанные и холодные, без истинных чувств, лишь маскарадные куклы и от этого хотелось кричать. Всё было пропитано тонкой фальшью, до боли знакомой и предсказуемой, мне хотелось рыдать от разочарования, но вместо этого, я пыталась возжечь огонь благоразумия в глазах и сделать внимательное выражение лица.
Вот тонкие губы коснулись моей руки, но словно опалили огнём, мне так хотелось верить в то, что я могу быть счастлива, но светские манеры, каждый отточенный жест, поворот головы, всё это было предсказуемо и так не ново. Сама себе была противна, сгибаясь в легком реверансе, я отвечала улыбаясь и соглашаясь, позволяя спланированному сценарию идти своим чередом.
Моя жизнь утекала, как песок сквозь пальцы, лишний раз доказывая, что я вовсе не хозяйка сама себе. Я бы хотела... Я бы мечтала... Всё не так, совсем не так, как загадывалось, как чувствовалось, как таилось на самой глубине романтичного существа души моей. И я - не я и жизнь - не моя. Но, довольно.
- Конечно, нам будет, что вспомнить. - лукавлю, пуская тень тончайшей улыбки на линию нежных губ.
- И очень надеюсь, что вам у нас понравится, герцог. - еще один искусный штрих и пушистые ресницы трепещут, обрамляя ярко-голубые озёра очей, словно бы открытая и доверчивая безоблачная небесная синева, однако кто бы знал, какая в той прозрачной глубине играет буря...
- Идемте. - и тень скользит по начищенным плиткам, тускнея в длинном коридоре, парадно горящем лишь канделябрами свечей.
Неприметная дверь подается легко, без скрипа, она привычна к моим лёгким рукам, в отличие от меня, чета де Витроль бывает в укромном уголке живой искусно выращенной природы не так часто, за то я, я знаю здесь каждую тропинку, каждый камешек, каждую веточку...
Гулко дрожит печальная струна души моей, почти в "святыню" уединения входит не званный гость, теперь и он - причастник места моих грез, моего покоя и одиночества. Рассудок неустанно твердит, как заезженная пластинка, что он - этот чужой для меня эльф, мой будущий муж, но сердце, оно не хочет никого впускать в свою обитель, сопротивляется расчётливому корыстолюбию и душит подступающим комом в горле.
Уверенный приглашающий жест и снова иду наперекор себе, благодарно киваю и с видом расслабленной невозмутимости почти невесомо кладу ладонь на сгиб чужого локтя, неосознанно не выискивая поддержки в крепкой руке, не желая её искать.
И вот - обрыв и я падаю в него от каждого произнесённого слова. Я знала, что так будет, я понимала, что услышу именно эти слова, но как же мне хотелось обмануться. Боги! Кто бы знал, насколько я желала услышать что-то совсем иное, настоящее, живое и пусть было бы вранье, но лишь бы не такая правда. Только бы не она...
Продолжая сохранять тень улыбки на губах, моё сердце предательски выбивает приговор сегодняшнему дню и всей моей жизни... Словно на эшафот, взбираюсь по ступеням лицемерия, выгоды, холодного расчёта, чужого расчёта, увы, искусно просчитанного вовсе не для меня.
- Обмани меня. - молчаливо просят голубые глаза, они буквально кричат на побледневшем застывшем лице, но темные серые очи не смотря на мягкость голоса - холодны. Мне открытым текстом рассказывают про простую арифметику, а я, я молча киваю, оглушенная очевидностью и разочарованием.
- Конечно. - тихо льется мой ответ, всё как и положено, одно не понимаю, зачем, ну зачем я это делаю? Неужели не могу поступить иначе? Неужели нет иного выбора? Снизу вверх смотрю в это утонченное лицо, довольно близко и откровенно застыли мы друг против друга, но то лишь не долгий миг и снова тропинка под ногами ведущая вперед.
- Вы любите стихи, герцог? - остановившись у искусственного фонтанчика, спрашиваю затем лишь, чтоб спросить, опустив ладонь в чашу с водой и играя с маленькими золотыми рыбками. Тяжело смотреть в эти глаза, словно ожидая, что герцог что-то прочтёт такое, что несомненно оголит краешек настоящего, а что с этим живым и трепетным знанием потом делать? Хороший вопрос.
- Если всё фальшь, то пусть не будет тут и правды. - мне легче разделять всё на целые части, чем смешивать в полутона. Странное состояние, оно не свойственно мне, все словно не моё и сама я не своя.
- Я бы хотела послушать... Стихи... Да. - задумчиво произнесла, ловя собственное отражение в чаше и разглядывая в ряби лицо герцога, что стоял за спиной.
Поделиться607.04.2020 20:51:01
Эльфы – дети природы, и она, словно заботливая мать, сама распахивает перед ними свои цветущие двери, приглашая их в свои необъятные просторы.
Здесь, в объятии ярких цветов и теплых лучах солнца, волнение и страх, подчинившие себе герцогское сердце, постепенно растворялись в сладком аромате растений. С каждым неспешным шагом, утопающим в мягкой траве, обрывки мыслей сливались воедино, а с вдохом – приобретали ясность и четкость. Тихий шум листвы успокаивал, вселял в душу слабую уверенность в себе и собственных силах, позволяя темноволосому мужчине идти в сторону зеленой аллеи.
Мелодичная песня птиц, весело плескавшихся в холодной воде фонтана, оборвалась, стоило только двум эльфам приблизиться к ним: испуганные животные, встрепенувшись и нахохлившись, вылетели из своей купальни, стряхивая с крохотных крылышек оставшиеся росинки воды. Несколько капель, подхваченных озорным ветром, упали на лицо Натаниэля, и он, немного сморщившись, смахнул их с лица свободной рукой – вторую держал навесу, позволяя Юнилии осторожно – будто бы не прикасаясь вовсе – взяться за нее и идти рядом.
- Стихи? – удивленно переспросил герцог, словно это и было ответом на терзающий эльфийку вопрос; тихий смешок следом сорвался с его губ и исчез в журчании воды. – Боюсь, я покажусь лжецом, если отвечу, что действительно их люблю так, как любят сами поэты, но… - он отпустил руку своей невесты и тихо подошел к ней сбоку, в точности, как и девушка, заглядывая в лазурную рябь, позволяя мягкой улыбке проявиться на лице, - все же я помню одно стихотворение, из-за которого я даже опоздал на встречу.
Мужчина на какое-то мгновение замолк, пытаясь найти на задворках памяти тот самый ритм, с которым читал свое произведение бродячий бард, затерянный в толпе на оживленной улице. Его голос лился жидким серебром, звенел среди гула копыт, скрежет когтей о брусчатые камни и гомона голосов, пробирался в сердца людей и останавливал их, приковывая все внимание к себе. Натаниэль знал, что ему не удастся встать рядом с тем юношей, в котором пылала страсть, переплетенная с неутолимой жаждой рвения, но было желание, пусть и на краткий миг, приблизиться к тому образу:
- На обломках моей вечности,
Среди холода и пустоты,
Давай станцуем вальс.
В светлеющей бесконечности,
Не доходя до черты
Пару каких-то фраз.
Не надо отстраивать заново,
Моя же душа разбитая.
Мы можем лишь танцевать.
Не угадаешь: рано ли,
Но сердце зайдется кульбитами,
Устав под развалом стоять. *
Когда последнее слово растворилось в шелесте зеленых листьев, Натаниэль молча взглянул на небо, разрисованное огромными белыми облаками, затем перевел взгляд на Юнилию, склонившуюся над фонтаном. Он ожидал ее ответа, пусть даже едва слышимого вздоха, но с уст эльфийки не сорвалось ни слова, и тогда герцог решил разбить хрустальную тишину первым.
- Это стихотворение было придумано безызвестным мальчишкой, который пытался заработать на своем творчестве хоть пару монет, - мужчина ступил на каменную дорожку и вполоборота развернулся, снова протянул руку Юнилии, предлагая возобновить их прогулку по саду. – Возможно, сейчас он уже стал настоящим менестрелем – человеческая жизнь слишком быстротечна, – и теперь это стихотворение стоит огромных денег… А тогда я за него заплатил несколько серебрянников, - темноволосый эльф кратко взглянул на свою невесту, погрузившись в собственные мысли.
Их разговор, неладный, как небрежно пошитая игрушка, трещал по швам, и этот противный звук рвущейся невидимой и неосязаемой ткани раздавался буквально над ухом герцога. Он склонил голову, сквозь неприятные покалывания в груди глубоко вдохнул подслащенный цветами воздух – сердце начинало шумно биться, стискивая легкие. Поднял голову вверх, осмотрелся по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы послужить спасительной соломинкой.
А она все время была рядом с ним.
Густая аллея из деревьев и кустов сменилась яркими клумбами с ухоженными цветами, от одного величественного вида которых перехватывало дыхание. Редкие и капризные сорта роз, нарциссов, георгинов, тюльпанов и лилий образовывали единый пышный и благоухающий ковер. Восторг и очарование слились воедино, превратившись в искреннюю улыбку на лице молодого герцога, ведь он, посвятив собственную жизнь растениям, не мог не восхититься кропотливой и усердной работой слуг-садовников, что бережно ворковали над каждым семенем, пока те не пробьются к свету.
- Ваша семья любит цветы, - мягко произнес Натаниэль, заглядываясь на пышные клумбы, – но мне бы хотелось узнать, какой же цветок из сада нравится Вам больше всего, миледи?
*Авторство стихотворения остается за моей подругой.
Поделиться708.04.2020 15:11:52
Нужно было как-то принять действительность такой, какой она была, стоило попробовать смириться и свыкнуться с новыми мыслями и ощущениями. Солнечное начало нового дня этому, несомненно, желало поспособствовать, пробираясь золотыми теплыми нитями по моей бледной коже, согревая и овеивая ароматом благоухающих цветов и душистых трав. Сомкнув веки, я позволила себе расслабиться, слушая приятный голос Натаниэля, льющийся мягким бархатом во внимательные уши. Он завораживал, а может мне просто хотелось отвлечься и думать так, что меня чарует этот мягкий звук его речей.
Время от времени кивая, в знак внимания или изобразив на лице толику изумления, перемежая скудные эмоции короткими репликами, я по большей части молчала. Пыталась успокоиться, уловить невидимую нить, найти зацепку для того, чтоб плести призрачную паутину новых надежд не взирая на озвученную убийственную правду.
Любовь по расчёту, ведь такое возможно, быть может мне просто нужно немного постараться, дать себе и ему, этому незнакомому для меня мужчине шанс?
Длинные ресницы дрожали, отбрасывая полосы теней на нежную кожу лица, а я продлевала призрачные мгновения покоя, стараясь погрузиться в слова стихов. Последний звук затих, слетая с очерченных губ полувздохом, повисло неловкое молчание.
- Моя же душа разбитая.
Мы можем лишь танцевать... - повторила я про себя и нехотя вернулась в настоящее, вновь потревоженная голосом герцога.
- Да, это прекрасный стих. - молвила негромко, вновь принимая протянутую руку для дальнейшего моциона. Теперь, неспешно прогуливаясь тенистыми дорожками, я заставила себя присмотреться к нему еще более внимательно. Натаниэль был выше меня, являл собой воплощение горделивой сдержанности и спокойствия. Однако, я чувствовала как под моей ладонью напряжена его рука, хотя внешне герцог казался расслабленным и улыбался той непринужденной мягкой улыбкой, которая призвана была пускать пыль в глаза. Внешность обманчива, впрочем, все мы лицемерим много или мало, так или иначе.
Порыв ветра дохнул в искусно "вырезанное" лицо, разметав длинные пряди волос и донёс до меня пряный аромат владельца. Пусть де Кайрас был мне чужим, но то обстоятельство, что я не испытывала к нему откровенной неприязни или отвращения не мог меня не порадовать, к тому же, эльф делал все возможное, чтобы я чувствовала себя в его обществе не плохо.
Медленно, подстраиваясь словно бы невзначай под его шаг, прислушиваясь к дыханию, я даже пыталась уловить биение сердца, исподволь поглядывая на венку, которая билась у виска.
- У вас хороший вкус, не смотря на то, что вы прочли мне лишь пару полюбившихся строк. - вторила в тон мужчине я, мелодично почти воркуя, что в крови у народа лесов, стараясь занять время.
- Я очень надеюсь, что в будущем, вы сможете меня порадовать не только этими строками в вашем исполнении. - подарив лучезарную улыбку, посмотрела в тёмные глаза, стараясь разглядеть теперь и их, и их глубину и цвет и то, что таилось на самом дне. Увы, ничего нового для себя я не открыла и это огорчило. Просто серые глаза, не более того, что лишний раз подтверждало степень нашей дальности друг от друга, словно мы разные континенты меж которыми лежит океан пропасти
Минуты отведённые на знакомство стремительно таяли, я чувствовала внутренними часами безвременья каждый отпечатанный шаг, но понимала, что этого слишком мало, чтоб хоть как-то узнать того, кто должен составить счастье всей моей жизни, но честно пыталась.
- Мне удивительно, что вы любитель цветов. - искренне изумилась я, ловя неподдельный интерес на аристократическом лице собеседника.
- Впрочем, - добавила чуть смутившись, - говорят у вас весьма интересное семейное дело, оно тоже связанно с растениями, вы покажите мне ваши виноградники, сударь? - изящная бровь чуть приподнялась, изогнулась тонкой лентой, чуть кокетливо и вопросительно. Зажатость и внутренняя пружина дискомфорта, сведенная излишним напряжением немного ослабела, тому немало поспособствовала окружение и как ни странно голос Натаниэля, который каким-то незримым образом меня несколько успокоил.
- Мне нравятся лилии. - придав искренности, ответила я, стараясь не отводить взгляд так часто, как делала все это время.
- Они удивительные. - снова улыбка. - Такие гордые и нежные, такие идеально правильные и благоухающие... Разве они не достойны восхищения? - слова лились живо, но внутри меня сидело чувство, сродни сорняку на прекрасной клумбе, было неуютно и создавалось примерзкое ощущение, что мы говорим о ерунде, далекой от того, чтобы могло зацепить наши сердца.
Все эти речи были ненужными. Слова говорились не те, которые нам бы хотелось слышать, по крайней мере лично мне так казалось, хотя взгляды герцога, словно бы между прочим по-сторонам, так же не вселяли надежду на то, что он воспламенился воодушевлением от прескучной беседы.
- Думаю, нас уже заждались. - не выдержав первой, словно бы невзначай проговорила.
- Думаю, нас уже ищут, поэтому лучше вернуться в особняк, к тому же, вас ждёт завтрак, который, надеюсь, придется вам по душе. - и снова порция наносной учтивости.
Поделиться810.04.2020 19:10:50
Учащенный ритм сердца, в котором ютилось волнение, стихал, едва до ушей эльфа донеслись слова одобрения, тихо сорвавшиеся с уст Юнилии. Они послужили лекарством, приглушившим боль раненого солдата, но не убравшим ее полностью – отголоски всех переживаний, насильно убранных в глубину души, продолжали шершавым языком лизать его кожу. Мужчина вновь одарил свою избранницу улыбкой. Той же самой, что и встретила девушку еще возле витой лестницы.
- Надеюсь, что не разочарую, - вновь раздался тихий смешок, а за ним вновь последовала горькая тишина, украшенная лишь мелодичным щебетанием птиц.
Эта зеленая аллея послужила волшебной дверью, за которой скрылся от любопытных глаз разноцветный мир цветов, столь восхитительный и хрупкий, что, казалось бы, он мог рассыпаться мелким песком от неосторожного прикосновения… однако даже самая нежная роза имела свои острые шипы. Это была особая сила, сила природы, способная с ловкостью уличного мага обмануть наивных, и это восхищало.
Посвятив свою жизнь семейному делу, Натаниэль это прекрасно понимал: виноград, как и любое другое растение, очень прихотлив и сможет раскрыть себя только тогда, когда все прихоти будут ублажены. Здесь же, в саду де Витроль, пожелания каждого цветка, даже едва распустившего свои пышные бутоны, были учтены, и в знак благодарности они украсили графское поместье медовым запахом и всевозможными красками.
- Позволите спросить, - осторожно поинтересовался герцог, заглядывая в голубые глаза Юнилии – старался не смотреть на изящные изгибы шеи, словно специально неприкрытой тонкой тканью, - что же Вас это так удивило? Я весьма увлечен миром растений, и поэтому добровольно решил продолжить наше дело, - эльф смолк, сделал несколько легких шагов, ступая по каменной тропинке, и снова продолжил певучий разговор. – Если кузнец будет ковать мечи без любви к своему ремеслу, то это оружие не сможет никого защитить – неправильно выкованная сталь окажется бесполезной и даст трещину от первого же удара. Если растить виноград без страсти к этому делу, то и вкус самого вина изменится, к сожалению, не в лучшую сторону. Не поймите меня неправильно, миледи, я просто приверженец тех мыслей, что увлеченность делу играет огромную роль.
На словах о виноградниках Натаниэль снова надел на себя фарфоровую маску с улыбкой, которая проявляется среди высокородных. «Да, конечно», - это все, что он смог выжать из себя, изо всех сил пытаясь поддержать разговор. Неловкость и смущение, слившиеся в единое целое, окутывали их невидимой вуалью, что становилась прочнее и плотнее с каждой секундой – она душила. Эльфу хотелось сорвать ее, бросить к себе под ноги и вдохнуть чистый воздух полной грудью, но статус аристократа, властного герцога, и поставленные цели, до которых уже можно было почти дотянуться рукой, не позволяли сделать этого. Мужчина улыбался и едва заметно кивал, отчаянно пытаясь спасти утопающий в безличном лицемерии и гниющей скуки диалог.
- Лилии… - произнес Натаниэль название цветка так, словно пробовал его на вкус. – Вы правы, это действительно то растение, которое достойно восхищения. Знаете ли Вы, миледи, что на языке цветов у лилии множество значений? В том числе и противоречивых, - мужчина шумно выдохнул, собираясь с мыслями, рассыпающимися на мелкие частички. – Это чистота и гордость, невинность и мужественность, целомудрие и материнство. Поистине удивительный цветок, чей образ собрал множество невероятных качеств… Думаю, он был мог олицетворять Вас.
Желание возвратится обратно в поместье, где помимо них двоих будут еще живые души, было ясным, как безоблачный день, и противиться ему эльф не желал – покорно согласился со словами Юнилии, и он уже было направился обратно к двери, ведущей в каменные просторы, как среди зеленой листвы на холодной земле увидел обломанный цветок ромашки, забытый и никому ненужный.
Возможно, его жизнь оборвал неуклюжий зверь или веселые птицы, резвящиеся в округе, возможно, это были и слуги, на мгновение забывшиеся о хрупкости растений, но узнать правду никогда не получится – прошлое всегда туманно и размыто, и на него нельзя повлиять. Только на настоящее. Это и хотел сделать герцог, борющийся с неоднозначными чувствами, пленившими его сознание.
Эльф хотел совершить одно действие. Всего лишь одно действие, которое не чуждо простому люду, но с ядом обсуждалось бы среди высшего общества, к которому принадлежали и он, и она. Мужчина слегка склонил голову, едва заметно поджал губы, а взгляд отвел куда-то в сторону, в пышный лилейник, чарующий своей красотой. Один шаг, ведущий либо в бездонную пропасть, либо до заветных целей.
И он все же решился на него.
- Однако не только лилии подошли бы к Вам, - Натаниэль наклоняется и подбирает его – цветок чистый и свежий, будто только что сорванный, и только подсохший стебель не скрывает горькую правду – аккуратно вставляет его в сложную прическу эльфийки; мужчина выпрямляется, расправляет плечи и, будто бы это заученный с детства жест, снова протягивает девушке свою руку. – Нам действительно нужно поторопиться. Кажется, я слышал чьи-то голоса в той части сада, откуда мы только что пришли.
Поделиться913.04.2020 22:47:23
Ветер струистыми змейками ворвался в прическу и словно искусный парикмахер вытаскивал локон за локоном, играя золотыми прядями, разрушая идеально подчеркнутую красоту, превращая её в более доступную. Меж тем, солнце на небе казалось неспроста раскрашивает кругом всё в искрящуюся шаль переливов, пытаясь своим светом оживить и наполнить сердца чем-то более натуральным и гармоничным, чем лесть заученных фраз.
Я вновь замолчала, позволяя нити разговора виться мужскими устами в моих ушах, однако, слова эти не достигали сердца, не трогали его, не бередили. Ночные триволнения, удушье и страхи гораздо больше занимали мой отстраненный ум, хоть всеми силами я пыталась находиться в происходящем.
Неуютно и маятно.
Голубое небо, безбрежное, уходящие ввысь словно не реальный и фантастический мир, вот он - только руку протяни. И я, долго смотрящая неотрывным взглядом в эту синеву, пока чужие руки вдевали непритязательный цветок в мою причёску.
- Благодарю, герцог. - улыбнулась я, понимая, что ничего не изменилось, не тронулся лёд, ни ёкнуло в груди.
- Проклятье. - промелькнула обречённо мысль и во рту стало горько. Надежды таяли, словно утрешняя дымка, а вместе с ними и иллюзии, наполняя всё слишком предсказуемым и давно узнаваемым "пейзажем".
Я не хотела думать о настоящем, вместо этого, мне хотелось взять в ладонь пушистые облака, зачерпнуть пригоршню золотого света, читать стихи и слушать мелодию, которую рассказывали незримый миры и думать о том, что я также как птицы свободна. Однако... Я была пленницей, заложницей обстоятельств, прекрасный певчей птицей в золотой и тесной клетке, что не могла даже расправить крылья, хоть сколько-нибудь ощутить возможность порывистых движений в сковывающей тесноте.
С тяжелым вздохом, подавив в себе щемящую тоску, я постаралась улыбнуться Натаниэлю и как возможно более непринужденно ответить какую-то очередную блажь на его очередную скучную фразу. Меж тем, мы оба прекрасно чувствовали, понимали, что наша встреча не принесла желаемого результата. Сколько мы не старались, расстояние длиною в прожитую жизнь между нами не сократилась ни на йоту. Передо мной так же, как и час назад, стоял красивый, высокий, молодой, породистый эльф, но чужой, такой же чужой, как в самом начале нашего знакомства. Невыразимая скука отражалось потаёнными всполохами в его глазах и также как и я, там был только актёр. Просто мы старались друг друга переиграть, перехитрить, но каждый из нас понимал, что это невозможно.
Хотелось кричать, но я лишь до боли сжала кулак, стискивая свободной рукой тонкую манящую глаз ткань.
- Мне очень лестно, что вы оказали нашей семье такую честь. - вторила негромко готовому провалиться сквозь землю диалогу и в тайне молясь о том, чтоб это издевательство скорее закончилось.
- Бежать. Боги, нужно бежать. Это просто невыносимо. - стучало нервно в висках, отчего тупая боль медленно вползала и словно жадная хищница вгрызалась в затылок, но я продолжала невинно улыбаться, проклиная этот день.
Всё оказалось хуже, чем я думала, хотя с виду напротив, всё было очень мило, но я чувствовала, что всё происходящее сплошная фальшь, немыслимая сделка и моя душа стонет от осознания того, что мне еще предстоит сделать.
Я не любила этого человека, но что еще хуже, он мне даже не нравился и при всех моих усилиях, внутри кипело отторжение, неприятие и даже волны панической злости, на себя разумеется.
Дальше всё было как во сне. Горели лампы, сверкал сервировкой из серебра стол, радовал глаз хрусталь. Фоном лилась ненавязчивая живая музыка, сновали тенями слуги, сменялось одно изысканное блюдо другим... Говорили обо всём и не о чём, я по большей части молчала, задумчиво ковыряясь в тарелке, но так и не притронувшись к еде, поскольку не могла проглотить ни кусочка и не смотря на гневные взгляды четы де Витроль, почти не казала взгляда, словно он прирос к блюду и мне было невыразимо тяжело его даже просто приподнять. Слабость разлилась по всему моему телу, слух не хотел вникать в обрывки фраз, а тычки со стороны матери туфелькой под столом не имели никакого видимого эффекта. Я словно выпала из происходящего, я больше не хотела его, мой мозг заглушал все эти импульсы. Ничего мне было не интересно, хотелось сбежать и это чувство росло в геометрической прогрессии, я раз за разом прокручивала картинки своего дерзкого отступничества, чувствуя, как разгорается протест против всего происходящего.
Когда я подняла голову, в нависшей тишине, на улице громыхнул гром. Оказывается, за то не долгое время, что длился завтрак, небо почернело, налилось тёмной силой неизлитой влаги, набухло свинцовыми облаками и грозилось разразиться настоящей грозой.
- Юнилия, герцог уходит. - поджав тонкие губы, деловито произнесла Пайана де Витроль, смотря на меня так, что я уже поняла - разговор будет долгий и малоприятный.
- Не желаешь присоединиться к нам и проводить его? - исполненный почти злого шипения голос в обрамлении светской учтивой улыбки.
- Конечно. - говорю тихо и встаю со стула, однако движения выходят резкими и ножки отодвигаемой мебели противно скрежещут о каменную плитку. Чуть поодаль молчаливо шествую за отцом и матерью, губы бледны, сердце учащенно бьется, а я всё ни как не могу определиться с тем, что хочу сказать или сделать... Руки предательски сжимают ткань, я дрожу на грани того, чтоб не выдать себя, маска плавится и сползает с меня парафиновыми потёками и кажется, я уже не могу её вновь нацепить в неизменном виде на своё лицо.
На улице заметно и необычно стемнело, ни намёка на солнце, лишь полумрак, да первые капли дождя с порывами злого и колючего ветра. Сгущающаяся темнота.
- Извинись. - схватив меня за запястье и до боли сдавив тонкими пальцами, шепчет Пайана мне на ухо раздраженно.
- Только посмей его оттолкнуть и поверь, твоё будущее будет не так радужно, как до сего момента. - явная угроза читалась не только в глазах матери, но была неприкрытой во всём.
Ничего не ответив, я осталась стоять на крыльце, потемневшим взглядом отмечая то, как мой отец, граф Нэонал уже прощается с Натаниэлем, вот последний поклон и очередь за мной. Родители специально раскланялись вперед меня, хоть это перечило этикету, оставив теперь мёрзнуть в тонком кружеве на холодном ветру. Паутина легчайшей ткани намокла, змеящиеся пряди волос прилипли к бледной коже, а я стояла неотрывно глядя на герцога, не в силах себя превозмочь и сделать хоть шаг. Сейчас, в раскатах далёкого грома и тусклого света, мои глаза казались пропастями, насыщенного фиолетового цвета, почти в тон почерневшей ткани платья и гранёных украшений.
- Иди. - толкнула меня в спину суровая материнская длань и я пошла, словно на эшафот ступила. Не взирая на хлёсткие струи, что низверглись словно по-заказу, не взяв предложенный зонт, я преодолела разделяющее расстояние и замерла против избранника очень близко, почти вплотную. Вскинула голову и молча смотрела в его глаза, без улыбки и без осточертевшей маски, впервые показав настоящее лицо: задумчивое, молчаливое, без тени улыбки и показного пафоса, с нотками отчаяния и близкой к истерике мольбой, не высказанной. Я не знала, что сказать, какие правильные слова найти. Впервые молчание не казалось лишним, неправильным, непозволительным или неуместным, впервые оно казалось разумным. Дождь заволок все тугими струями, но я не обращала внимания на то, что промокла до нитки и лёгкая ткань стала почти прозрачной, обводя каждый изгиб тела тёмными чертами, сейчас ничего не имело значения кроме меня, Натаниэля и наших глаз. Кроме этого молчания и того, что я решила сказать.
- Вы уверены, герцог, что поступаете верно? - спросила очень серьезно я, встав на цыпочки, чтоб достать до его уха, поскольку в царившем кругом хаосе разобрать речь было не просто.
- Сможете ли вы любить меня так же, как ваше ремесло, день за днём, век за веком? - задала я вопрос, тот, что зародился еще там на тропинке в саду и не давал покоя.
- И если это так, то... - и тут я как в омут прыгнула, в последнем отчаянии стараясь или спастись от собственного предчувствия беды или... Ещё раз обмануть себя.
- Поцелуйте меня. - выдохнула в ухо молодого мужчине совершенно дикую просьбу.
- Здесь и сейчас. - и эта просьба была поистине самым безумным поступком за всю мою недолгую историю и имя ей - "Отчаяние".
Отредактировано Юнилия де Кайрас (13.04.2020 23:11:30)
Поделиться1015.04.2020 17:37:43
Цветок ромашки, переплетенный с золотыми прядями, послужил лишь могильным венком на обличии девушки: ее легкая улыбка, с которой она встретила герцога некоторое время назад, не дрогнула, а тихие слова благодарности и взгляд из полуопущенных ресниц, устремленный в неизвестность, словно у фарфоровой куклы, выгрызали в сердце мужчины сквозную дыру.
Взяв свою спутницу под руку, Натаниэль, неспешно ступая по каменной тропинке, направился в самое начало сада. Он был уверен, что голоса, тихим шепотом долетающие сквозь шелест листвы до ушей эльфа, не были призрачным миражом – кто-то из слуг их действительно звал. С каждым последующим шагом, с каждым последующим словом эльф чувствовал, как их встреча, выстроенная на обломках мечтаний, ожиданий и надежд, перед его глазами исходила уродливыми трещинами и осыпалась мелкой крошкой; он бессильно осознавал то, что следом разобьются оземь уже крупные куски.
Страх неудачи пронизывал тело герцога насквозь, вынуждая его цепляться за нити разговоров, что так любили обсуждать знатные лица в высших кругах, но ни одна из тем так и не смогла затронуть струны души Юнилии – ни во взгляде лазурных глаз, ни в мелодичном голосе не чувствовалось того горячего интереса, что обычно не дает покоя молодым девушкам, было только холодное безразличие, от которого ужасно жгло в горле.
Стоило только двум благородным эльфам покинуть мир, сотканный из ярких цветов и горделивых растений, как буквально им навстречу вышло двое слуг. Они робко сообщили о том, что завтрак накрыт и граф с графиней ожидают будущих супругов в столовой, и им ничего не оставалось, кроме как покорно проследовать за ними по коридорам.
Убранство стола радовало глаз: множество различных блюд, от который исходил приятнейший пряный аромат, и напитков – включая известные вина, о которых Натаниэль с огромным удовольствием поговорил с хозяином поместья и предложил испить при личной встрече несколько удавшихся, по его мнению, образцов – было представлено на общий суд. Светские разговоры, не обременяющие особой смысловой нагрузкой, казалось бы, удовлетворяли всех, кроме Юнилии. Мужчина прекрасно видел, что эльфийка без особого интереса сидела за общим столом и что-то рассматривала в своем блюде, изредка кивая и отвечая краткими, беглыми фразами. Если еще в самом начале трапезы он пытался завязать с ней легкий диалог, то под ее конец принял бессмысленность своего желания и, желая избавиться от гнетущего его чувства, погрузился в очередное туманное обсуждение с господином Нэоналом и госпожой Пайаной.
Каждое мгновение, проведенное за завтраком в семействе де Витроль, невыносимой тяжестью давило на герцога, заставляя его скрывать бьющееся в волнении сердце за фальшивыми улыбками, лживым интересом и спокойной, ровной речью. Он пошел на столь отчаянный шаг и ступил на эти земли ради одной единственной цели – возрождения его семейного дела из пепла, – полностью переполняемый уверенностью в своей победе, однако в этот роковой день, назначенный день встречи с его будущей супругой, столпы, поддерживающие это мнимое чувство, прогнулись. Словно в подтверждение терзающим мыслям за окном, по которому царапала склоняемая ветром ветка, раздался оглушающий раскат грома.
Разговор мгновенно прекратился, и все устремили свои удивленные взгляды за окно, где еще несколько часов назад было безоблачное лазурное небо, которое уже окрасилось в тяжелый мрачный серый цвет. На толстое стекло упали первые капли дождя. Натаниэль выдохнул, откладывая салфетку в сторону, и вышел из-за стола, поклонился:
- Я благодарен за столь радушный прием, но, к сожалению, вынужден покинуть Вас раньше задуманного – боюсь оказаться застигнутым врасплох непогодой.
- В этом нет ничего страшного, уважаемый герцог, - довольно провел Нэонал, тоже вставая из-за стола. – Позвольте мне пригнать Вашу карету.
- Буду признателен.
Граф ловко распорядился, приказав одному слуге передать приказ кучеру, прислуживающему господину де Кайрас, а оставшимся другим убрать остатки трапезы со стола. Сам же мужчина вызволился проводить гостя до выхода, сообщив о том, что его супруга и дочь подойдут чуть позже, чтобы попрощаться. Натаниэль с улыбкой ответил, что ничего не имеет против, и покорно проследовал за владельцем особняка.
На улице непогода, словно самодовольная царица, начинала расходиться: противный промозглый ветер, изо всех сил пытающийся накренить подогнанную ко входу карету, трепал гриву кобылы и дергал за одежду каждого, кто осмелился покинуть сухие стены домов; он завывал, и ему вторил сухой треск деревьев, склоняющих перед его силой могучие кроны. А редкие – пока что редкие, – но холодные, прозрачные капли дождя были лишь баловством перед настигающей этот мир грозой.
Поклон, еще поклон – немногословное прощание. За огромными дверьми под гулкий скрежет скрылись граф с графиней, оставив Юнилию наедине с природой, с Натаниэлем, с самой собой. Он оправил волосы, слегка прикрыл лицо рукой, пытаясь спастись от озлобленных порывов ветра, и вновь улыбнулся, как и всегда, желая расстаться с молодой эльфийкой как и положено в высоких кругах, однако вместо этого мужчина не проронил ни слова: он не заметил, как перед ним, почти вплотную, оказалась девушка, с кричащей мольбой заглядывая тому в глаза.
Теперь он видел, видел ее настоящие эмоции и чувства, что сковывали ее невидимыми цепями и впивались до крови в ее нежную кожу. Он слышал, как ее душа безмолвно кричала и вопила, однако помочь он ей никак не мог – все еще крепко держался за свои мечты и цели. Единственное, что было в его власти, - это продолжить быть тем, кем его хотят видеть в семействе де Витроль, герцогом и женихом. Сердце тихо забилось в грудной клетке.
Эльф убрал руку, позволяя ветру трепать его волосы, молча заглядывая в бездонные синие глаза девушки. Улыбки, той самой приторно-сладкой не было, она растаяла, оголяя перед молодой эльфийкой истинное лицо герцога, серьезное, уверенное и вдумчивое. Мужчина смотрел на нее, словно пытаясь что-то сказать, но вместо слов его тонкие холодные пальцы медленно скользнули по оголенной шее, останавливаясь на изящных сгибах, осторожно коснулись подбородка, приподнимая его. Натаниэль склонился над Юнилией, стараясь сдержать клокочущее волнение, рвано выдохнул, горячим дыханием обжигая ее губы и коснулся их, одновременно ощущая и их ласкающее тепло, и пробирающий все тело неестественный холод.
Ничего. Мужчина отпрянул, вновь надевая фальшивую маску, к которой он привык с рождения. Как и все попытки до этого. Тыльной стороной пальцев провел по бледной щеке, убирая скатывающиеся вниз капли, заправил за уши выбившиеся и промокшие пряди. Никаких чувств, одна лишь сводящая с ума пустота, с детства пожирающая его изнутри. Одно и то же, раз за разом.
- Я сделаю все возможное, миледи, - мягко произнес он, не отрывая взгляда и не убирая руки с лица Юнилии. – Не стоит предаваться таким напрасным переживаниям. Я буду волноваться о Вас и Вашем состоянии больше, если Вы решите остаться здесь, со мной, дольше, чем положено.
Отредактировано Натаниэль де Кайрас (16.04.2020 07:17:53)
Поделиться1116.04.2020 02:16:36
Только он и только я, невзирая на тонны извергающейся с неба холодной воды. Не смотря на ледяной и пронизывающий ветер. Только серые глаза, цвета стали и штормового предупреждения, наконец-то серьёзные, вдумчивые, пытливые и глядящие в потаённые пропасти мятущегося сознания. Отброшены условности, короткий миг свободы, пронзительного сознания, насквозь перевитого вырвавшимися чувствами, кричащими в наших взглядах. Натаниэль молчал, секунды его раздумий, его колебания, его этот взгляд... Погружали меня в еще большее смятение.
- Если откажет? Если ничего не произойдет, что тогда? - и в груди больно сжималось сердце, словно его кто-то неведомый безжалостно душил собственными руками. Я не дышала, забыла как дышать, настолько важным было то, что должно было произойти или не произойти...
Лицо герцога и без того бледное, казалось совсем восковым, облепленное тёмными прядями, губы сжались в тонкую линию, а я уже дрожала всем телом, но совсем не от холода. Меня колотила нервная дрожь и я слегка вздрогнула, когда холодные пальцы эльфа коснулись моей кожи, как осторожно чертя неведомую дорожку, они прикоснулись к моему лицу, словно изучая. Замерла, не в силах сделать очередной вдох, словно зачарованная смотрела в его серые глаза, утопала в них, хотела утонуть, лишь бы дурные предчувствия не терзали своей злой поступью. Сердце билось в грудной клетке сильно и быстро, больно, горячо и болезненно остро...
Я не сопротивлялась, парализованная собой, пораженная собой же, в этот момент герцог мог делать со мной что угодно, я бы не смогла даже возмутиться, пребывая в неком внутреннем параличе, хотя... Возможно, я просто до одури хотела что-то почувствовать, понять, испытать, услышать в себе отклик, отзвук, хоть что-то...
Его глаза стали ближе, словно в замедленном времени, они неотрывно глядели мне в душу и приближались, пьянили, вызывая в ушах звон, голова пошла кругом, а я невольно перевела взгляд на тонкие губы, бледные губы и острый подбородок, высокие скулы..
Холодные губы и горячее дыхание, почти невесомое касание моих губ, на грани нежности, но лишь на грани, очередной обман и мой выдох, словно предсмертный шепот в след уходящему и отдаляющемуся лицу. Слишком быстро и поспешно отдаляющемуся... Глаза в глаза...
И... Ничего... Моё сердце провалилось куда-то в тёмную глубину отчаяния, это был совсем не тот поцелуй, которого я ожидала, он был такой же данью учтивости, как и все прежнее. Да, поцелуй был, но граничащий с нашим безразличием, словно неудачная проба, к которой прикоснувшись едва, хочется оставить. Стоя на месте, было желание провалиться, упасть в грязь каменного двора и склонившись зарыдать, отчаянно и громко.
Он не хотел ни меня, ни моих губ, ни моего тепла, я подсознательно это чувствовала, любая женщина в силах понять этот факт, даже если она не опытна в подобных вещах, а его осторожно замершая ладонь, казалось замерла на моей коже случайно, удерживаемая лишь силой воли и разума. Чувство было омерзительное. Словно я - дешевое вино, глоток которого вызывает гримасу на лице знатока. Еще в обеденном зале, мне казалось, что хуже некуда, но теперь, под небом будто преисподней, я проваливалась на самое дно.
Раз. И снова появилась маска на лице моего будущего супруга. Та самая, которую я начинала тихо ненавидеть. Да, я точно знала, что выйду за него замуж, поскольку он не предоставил мне сегодня не единого повода, чтоб я могла отказаться от него.
Два. И раскаяние вгрызлось в мои внутренности так, что желудок повело, а к горлу подступили слёзы. Я не винила больше молодого герцога, он делал всё возможное, чтоб наша встреча хоть сколько-нибудь казалась приятной и даже нарушил правила, ради меня, для меня и за это, в груди тронулась струнка признательности, хоть сути дела это не меняло.
Три. И не в силах ничего сказать, я отпрянула назад. Его прикосновение казалось невыносимым, было внутри маятно и больно от них. Я желала их и в то же время, нет, точнее не таких и только не так. На ресницах уже дрожали слёзы отчаяния, злости на себя, разочарования и полного внутреннего хаоса. Язык отказывался повиноваться, поэтому, резко развернувшись, я очень поспешно направилась ко входу в особняк ни разу не обернувшись на прощанье и не ответив, как подобало молодой и воспитанной леди - ничего.
В грязи, избиваемый тугими каплями, возле самых носок сапог герцога де Кайрас, валялся тот самый цветок, сбитый очередным порывом ветра из моей прически, только я этого не видела.
Не обращая ни на кого внимания, склонив низко голову я буквально взбежала по лестнице мимо удивлённой четы де Витроль и захлопнув дверь своей спальни, закрылась на ключь, не желая сегодня совершенно никого видеть. Хотелось побыть одной, дать волю слезам и своему отчаянию, жгучей злости на себя, стыду. Хотелось понять, что же не так, задать тысячу вопросов в стиле - Может это я виновата? Может это что-то со мной не так?
Торопливо и нервно, я сорвала с себя украшения, на ходу стаскивая ненавистный наряд, почти упала на широкую кровать и завернувшись в одеяло, предалась жуткому самобичеванию, орошая собственное ложе горючими слезами. В тот вечер я не сдерживалась, чувствуя где-то в самой глубине, что мне это нужно и возможно, даже станет легче. В голове царил хаос из непонимания, я запуталась подобно неопытной мошке в своих же умозаключениях, мечтах и надеждах и теперь барахталась в отчаянии, стараясь хоть немного упорядочить ход мыслей и необузданных чувств.
Сегодня можно, еще можно погрузиться на дно, ведь грядущий рассвет вновь принесёт с собой маску холодности и невозмутимости, которой придется овладеть куда более искусно, чем прежде.
- А сегодня... Сегодня - плачь, Юнилия, плачь. - шептала я сама себе, под грохот грозы уткнувшись в шелковые ткани, но кто бы знал, что такое начало послужит лишь присказкой к дальнейшей сказке...
Отредактировано Юнилия де Кайрас (26.12.2020 15:31:24)
Поделиться1219.04.2020 11:11:53
Дверь с грохотом закрылась, заперлась на замки под оглушающие аккомпанементы грома и сверкающие молнии, что кривыми линиями разрезали свинцовое небо. Она ушла, скрывшись в огне ламп, а он остался, терзаемый холодным ветром и острыми, как иглы, каплями дождя. Натаниэль не двигался, стоял, продолжая смотреть на дверь, словно та вот-вот распахнется, но нет. Этого не произойдет: те, кто уходит со слезами, никогда не возвращаются.
В конце концов, их рандеву завершилось, пробив в душе эльфа сквозную дыру.
Герцог прокашлялся, стараясь убрать невидимый ком, застрявший в горле от волнения, убрал с лица мокрые от дождя волосы и развернулся, неосторожно наступив на ромашку, прибитую ветром и дождем к земле, в сторону кареты, возле которой, переминаясь с ноги на ногу от холода, стоял его кучер. Увидев, что господин де Кайрас направляется к нему, мужчина тотчас открыл дверь, стараясь не позволить бушующему ветру сорвать ее с петель.
- Господин, Вы были очень нежны с госпожой, - осторожно начал мужчина, искренне желая приободрить Натаниэля, забирающегося в карету, - на его задумчивом лице проскальзывала тень волнения, - и я думаю, что Вы произвели на нее хорошее впечатление.
- Поехали домой, Юстас, - устало протянул темноволосый герцог, вновь оправляя слипшиеся от воды волосы и одергивая потяжелевшие рукава. – Нам нужно успеть до того, как разыграется буря.
- Как прикажете, господин, - кучер поклонился и закрыл дверь, быстро забрался на промокший облучок и, поежившись, хлестнул поводьями, без слов приказывая кобыле двинуться вперед.
Животное, запрокинув голову и дернув хвостом, зашагало быстрой рысцой, и ее звонкий топот утопал в барабанящих по дереву каплях дождя и свирепом завывании ветра, просачивающимся в мелкие щели. Вновь заревел истошно гром, и лошадь испуганно дернулась в сторону, уводя за собой скользящую по мокрой брусчатке карету. Кучер, сердце которого от испуга пропустило пару ударов, злостно выругался себе под нос, крепче ухватываясь за поводья – дорога предстояла длинная.
Легкая встряска, охватившая крытую повозку, согнала – пусть всего лишь и на краткий миг – навязчивые мысли, переполошенными муравьями, что копошились в голове у герцога: мужчина, выглянув в небольшое окошко, тяжело выдохнул и задернул дрожащую шторку.
Их встреча подошла к концу, но перед Натаниэлем все еще стоял тот самый образ Юнилии, истязаемый холодным ветром и дождем и с застывшими слезами на глазах. Эльф склонил голову и начал медленно массировать виски, желая отвлечься от горького послевкусия его кратковременной встречи с невестой. Он с самого начала ощущал эту незримую глубокую пропасть между ними, но пока отчаянно искал мост, способный соединить два далеких берега бездны, она разверзалась все больше и больше. Герцог откинулся назад, запрокидывая голову и закрывая глаза. Сделал ли он все необходимое, чтобы достичь поставленных целей? Возможно. Можно было ли изменить его слова и поступки, коварно заведшие мужчину в мертвую зону? Наверное.
- Будь что будет, - усталым полушепотом произнес Натаниэль и пустым взглядом впился в деревянный потолок кареты.
Он сделал все, что было в его силах.
***
Дни сменялись другими, и жизнь в поместье де Кайрас кипела, как и всегда: слуги, бегая по этажам здания и саду, покорно выполняли свои многочисленные задания, изредка обмениваясь словами со своим господином, который уже долгое время не покидал своего рабочего кабинета. Натаниэль, зарывшись в исписанных бумагах, письмах и договорах, обложившись исписанными перьями, пытался собственными руками выложить новую дорогу, способную вывести его из долговой ямы отца, - вел переговоры с другими знатными родами. Эльф, словно распушивший хвост павлин, расстилался перед семьями, чье слово имело вес в высших кругах, но все, что он получал в ответ, - это вежливые отказы, украшенные множеством красивых и вычурных слов. Никто не желал верить в сладкие обещания от того, кто находится одной ногой на пороге бедности.
Нетерпеливый стук в двери выдернул его из гнетущих раздумий, и в его кабинет ввалился запыхавшийся слуга с раскрасневшимся лицом. Запинаясь и спотыкаясь о собственные неразборчивые слова, он торопливо протянул герцогу письмо, бросив лишь то, что это долгожданный ответ от семьи де Витроль.
Сердце стиснуло холодными лапами страха – Натаниэль, широко распахнув глаза от удивления, молча встал из-за стола. Все тело прошиб холодный пот. Осторожно сорвал алую печать, на которой был отмечен родовой герб семейства графа, вытащил аккуратно сложенный лист бумаги и развернул его, пробегаясь взволнованным взглядом по изящно выведенным строкам. Бледные пальцы крепко сжимали письмо, оставляя едва заметные вмятины.
- Олнер… - тихо произнес мужчина, убирая письмо дрожащей рукой на стол; слуга нервно перебирал пальцы. – Отправляйся на рынок и купи лучшее мясо, что там будет, передай Лаире, чтобы собрала с сада лучшие овощи, а Кейну – найти в подвале лучшее из вин! – на лице герцога появилась довольная улыбка, и слуга поспешно удалился.
Свадьба состоится.
Отредактировано Натаниэль де Кайрас (19.04.2020 11:12:10)