Несколько месяцев. Уже несколько месяцев девушки боялись выходить из своих домов одни: они просили, нет, умоляли своих отцов, братьев и мужей сопровождать их, но не все могли это делать из раза в раз. Юные дамы исчезали, и в те моменты над их домами нависали черные тучи траура. Спустя какое-то время их тела, изуродованные и изломанные, находили в ящиках, бочках и сундуках, словно они были игрушками, надоевшими избалованному ребенку.

Однако не это больше всего выводило Алана из себя, а то, что преступник издевался над королевской стражей. Он игрался с ними, как с глупыми котятами, которых дразнили длинной соломинкой или шерстяной ниткой: ей без устали водили по земле, привлекая внимание извилистыми и резкими движениями, а потом неожиданно поднимали в воздух и прятали – перед глазами оставались лишь следы, что здесь совсем недавно что-то было. Только где теперь эта соломинка или нитка? Никто не знает.

Алан тяжело дышал, пытаясь справиться с нахлынувшей на него злостью, – это было видно по поднимающимся крыльям носа и редкими красным пятнам, что украшали его лицо. В кабинете, где он находился, было лишь два человека, если можно так выразиться: сам Алан и Кенлад Форт, маршал королевской стражи. И тишина. Давящая на слух – и нервы – тишина, от которой хотелось лезть на стену. Однако Алан пока что не собирался нарушать ее первым, он терпеливо смотрел на Кенлада, ожидая его дальнейшего приказа.

Мужчина, чье лицо было украшено редкими морщинами и шрамами, сидел за своим столом с закрытыми глазами. Он думал, пытался найти подходящий способ, который позволит загнать обезумевшего зверя в ловушку, но на ум ничего не приходило – ирнок хмурил брови и поджимал губы, периодически разбавляя свою мимику тяжелым дыханием.

- «Лазурный», значит… - наконец-то тихо произнес Кенлад и опрокинулся на спинку стула, отводя обеспокоенный взгляд куда-то в сторону.
- Сэр, - осторожно начал Алан, делая два небольших шага вперед, - нам нужно действовать немедленно, иначе преступник снова уйдет. С каждым упущенным мгновением шансов становится меньше и меньше.
- Я прекрасно это понимаю, Алан, - продолжил ирнок, не поднимая взгляда на молодого генерала, - но действовать наобум нам тоже нельзя. Одно неверное действие, и у преступника появится прекрасная возможность вновь обвести нас вокруг пальца.

«Он и так постоянно это делает», - хмыкнул про себя парень, но вида не подал – он продолжал стоять перед маршалом, держась гордо и прямо. Как учили.

- Нам нужно больше людей, - мужчина в возрасте вновь тяжело вздохнул и поднялся из-за стола. – Придется осаждать постоялый двор издалека, зажмем преступника в кольцо. Брать будем драконами, это самый надежный вариант. Алан, позови сюда генерала Этторсона и капитана Шваца, нужно обсудить план захвата и предположить всевозможные пути отступления этого человека, чтобы не дать ему возможность сбежать.

Услышав такие слова, Алан опешил - он не поверил своим ушам. Парень пристально посмотрел на Кенлада, где-то в глубине души надеясь, что слова мужчины были сказаны не всерьез, но сосредоточенный и даже взволнованный вид ирнока говорил об обратном. Ради какого-то отброса созывать Этторсона и Шваца? Это же… смешно! Настолько, что Алан сам готов был рассмеяться маршалу в лицо, если б ему потом это сошло с рук.

- Сэр, я знаю, как можно поймать его, - молодой генерал не двинулся с места. - Хватит и меня одного. Прошу, дайте разрешение действовать в одиночку.
- Отказано, - сухо бросил Кенлад. – Я не могу рисковать ни жизнями жителей Тор-Шолле, ни стражей.
- Но сэр!
- Отказано, говорю, - голос ирнока стал ниже и грубее, в нем отчетливо слышались первые нотки раздражения, и Алан их сразу же уловил.

Парень резко опустился на одно колено перед маршалом королевской стражи и, склонив голову в знак уважения, замер. Этот жест, что передавался из поколения в поколение стражей, - дань уважения традициям былых лет. Проигнорировать его было невозможно, можно было только выслушать, и Алан это понимал. Идеальная для этого ситуация.

- Прошу, сэр, доверьтесь мне. Я Вас еще ни разу не подводил, - горячо произнес он, не поднимая своей головы.

Маршал молчал. Он смотрел на Алана и хмурился. Было видно, что его терзали сомнения, потому что идти в одиночку за преступником, что уже несколько месяцев водит королевскую стражу за нос, было опрометчиво. Этот человек, чья жажда убийства была сильнее жажды воды, оказался чрезмерно хитрым и изворотливым, и поэтому ему все это время ему с легкостью удавалось скрываться от правосудия. Упустить его означало осквернить репутацию стражей, но с другой стороны Алан был достойным человеком, на которого можно было положиться в трудную минуту. Мужчина сделала пару шагов по направлению к молодому генералу и холодно произнес:

- Хорошо, но в одиночку идти слишком рискованно. Выбери пять лучших стражей, они помогут тебе.
- Благодарю. Клянусь своей честью защитника короля, что он больше не нарушит покой Тор-Шолле.
***
Солнце уже давно скрылось за горизонтом, и темное полотно, украшенное яркими звездами, застелило небосвод. На улицах, где уже царствовала темнота, было пусто. Многие жители столицы давным-давно сидели в своих домах и проводили время с семьей, рассказывая друг другу веселые истории или помогая в приготовлении сытного ужина. Однако все же в городе были редкие места, где жизнь продолжала бурлить – это были кабаки, таверны и, как ни странно, постоялые дворы.

Алан всегда питал особое отвращение к этим заведениям, так как считал, что они предназначены для сброда, не имеющих в кошеле даже пары золотых: здесь вонь дешевого алкоголя, затхлость, перегар с гнилью смешиваются воедино, создавая новый тошнотворный запах, который в итоге становится визитной карточкой заведения. А что уж говорить об обстановке, где мебель, изуродованная не только временем, но и посетителями, готова в любой момент разрушиться под тяжестью пивных кружек и жирных тарелок. Посетители и того хуже.

Неожиданно в спину парня уткнулось что-то твердое и острое, слегка подтолкнув его вперед. Обернувшись, Алан увидел за собой Жемчужину, что стояла возле него и выжидающе смотрела. Любопытная драконица, слегка наклонившая голову, тихо рыкнула и уткнулась мордой в грудь. Молодой генерал ласково улыбнулся и, взяв голову виверны ладонями, начал легонько чесать ей шею. Гибкий хвост, украшенный перепончатой кисточкой, замельтешил из стороны в сторону, а из глотки раздалось глухое урчание.

- Жди здесь, девочка, - тихо прошептал Алан, - я скоро вернусь.

Он потрепал ее по носу и, резко развернувшись, направился к дверям постоялого двора под названием «Лазурный».
Сидевшие и лежавшие близ заведения пьяницы, ведущие диалог между собой на понятном только им одном языке, не обращали на стража никакого внимания – принимали за своего, такого же опустившегося человека, желающего утопить печали в дешевом пойле. Переступая через очередного пропитого мужика, Алан усмехнулся: «Чтобы тебя принимали за своего, нужно быть своим». Перед тем, как открыть дверь «Лазурного» он поправил маскировочную одежду, драную и криво заштопанную, как у всех нищих, а также проверил хорошо ли плащ скрывает его меч, и только потом парень зашел внутрь заведения, с порога утопая в мешанине пота, табака и перегара.