одна из площадей Тор-Шолле - неизвестные территории в окрестностях Шервуда
27 число Солнечного, 2603 год
Двадцать седьмое Солнечного - великий праздник в МиорЛайне, который привыкли праздновать на широкую ногу: на всевозможных площадях, где грациозно танцевали и мелодично пели менестрели, из года в год раскидывались различные торговые ларьки, владельцы которых гордо восхваляли свой товар; по улицам растекался пряный запах всевозможных сладостей, леденцов и пирогов; радостные дети, смеясь и хохоча, резвились меж ларьков и палаток, то и дело норовя сбить с ног зазевавшихся взрослых... Однако, к несчастью, шумное веселье - это хорошее прикрытие, чтобы проворачивать незаконные дела.
Последнее мгновение праздника
Сообщений 1 страница 4 из 4
Поделиться110.01.2025 14:44:04
Поделиться212.01.2025 16:51:43
Как можно пропустить праздник, посвященный приручению первого дракона? Рамон очень надеялся, что в этот день его выпишут в увольнительную. С другой стороны, патрулировать улицы с настоящими стражами тоже было бы очень весело, но не так весело, как оказаться в гуще событий.
И какова же была радость Рамона, когда удача улыбнулась ему и увольнительную дали аккурат на день празднества.
Валет оказался на площади еще с самого утра, но несмотря на ранний час, вокруг было полно людей, которые громко разговаривали, смеялись, кто-то пел неподалеку, кто-то играл на музыкальных инструментах. Все вокруг было украшено и сверкало яркими красками. А запахи… Запахи выпечки едва ли не сводили с ума.
Кошель Рамона был полон монет, но тратить он их точно не будет спешить, потому что, больше всего его интересовали драконы. На таком празднике без драконов никуда. Конечно, Рамон не сможет купить своего собственного в обозримом будущем, но зато никто не сможет помешать ему посмотреть на чужих. А может, даже погладить.
То и дело парень натыкался на знакомых.
— Даррен! Ты видел вон тех танцоров? Как думаешь, будут фокусники с огнем?
— Мила, как твоя бабушка? Передай ей, чтобы поясницу берегла.
— Тетушка Онни! Что? Говорите, там самые вкусные булочки? Обязательно попробую.
Рамону даже показалось, что он видел в толпе генерала, но он быстро отмахнулся от этой мысли. Стал бы генерал с простыми людьми толкаться. Он же целый генерал! Он бы на драконе своем прилетел или же в отдалении стоял. И вообще, генералы не веселятся. Генералы всегда начеку и на посту, а значит, генерал Кэррон, скорей всего, сейчас занимается поддержанием порядка в Тор-Шолле.
Наконец, парню удалось найти загон с драконами. Маленькими, но очень симпатичными. Вот именно здесь Рамон и потерялся на долго время, попросив у их хозяина разрешения немного с ними поиграться. Тот, видать, был привычен к тому, что люди сами желают потерять часть пальцев, а потому против не был.
Когда же стало совсем уж неприлично доставать чужих драконов, Рамон, поблагодарив их хозяина, отправился на поиски еды. Тут уже идти по запаху было просто невозможно, потому что вкусно пахло почти отовсюду. Куда голову не поверни, пахнет так, словно ты снова дома оказался.
Однако, вспомнив о доме, Рамон тихо вздохнул. Его семья все еще не не приняла его выбор и, скорей всего, столкнись он с кем-нибудь из них на празднике, его бы ждал выговор, а может, даже и за уши бы оттаскали. Вот бы картина была — валета таскают за уши при всем честном народе. Умора.
У лавки с пирожками было так же людно, как и вокруг. И снова Рамону показалось, что он видел генерала. Но не стал бы генерал есть простые пирожки… Ланг тихо хмыкнул, вспомнив, что генералу, на самом деле, приходилось есть и намного более простую пищу, но вряд ли бы Кэррон решил, что сегодня тот самый день, когда стоит снизойти до простоты. Впрочем, генерал ведь тоже человек. Он мог ошибаться, мог болеть, быть не в настроении и даже мог бояться, хоть и старался никогда этого не показывать. Но чем дольше Рамон оставался валетом под его началом, тем больше убеждался в том, что генерал не какое-то божество и не сверхчеловек. И, может быть, кого-то это бы разочаровало, но Ланга наоборот очень сильно воодушевило, ведь это означало, что и он сам однажды может стать, как Кэррон. А может, даже и лучше него. И тогда, когда они станут на одной ступени, Рамон сможет узнать, любит ли генерал подобные праздники. Зачем? А почему бы и нет? Генерал ведь точно человек, а люди любят веселиться. Но как любит веселиться Кэррон — это уже совсем другой вопрос, ответ на который еще предстоит найти.
— Юноша, а не можете ли вы помочь несчастному старику?
Голос раздался совсем близко. С пирожком в руках, Рамон обернулся и увидел перед собой худого мужчину с длинной бородой. Лицо его было все в глубоких морщинах, длинная борода покоилась на груди, а сам он был высоким и худым.
— У вас что-то случилось? — поинтересовался валет, краем глаза снова заметив кого-то похожего на генерала. Да нет, не будет же Кэррон за ним следить, в самом деле. Тем временем старик молча изучал лицо паренька, а затем улыбнулся обнажив редкие зубы.
— Да, беда, мальчик. Настоящая беда. Свалились ящики у меня, которые я вез на праздник. Может, поможешь мне их обратно погрузить? Лошадь сорвалась и убежала. Ее-то я нашел, а ящики загрузить обратно не могу — спина уже не та. Ты, вроде, парень крепкий, может, подсобишь старику?
Рамон тут же кивнул и даже протянул старику половину своего пирожка, тем слегка удивил его.
— Показывайте, куда идти, дедушка.
Поделиться314.01.2025 12:25:51
Приручение дракона, могущественного магического зверя, что ранее вселял в сердца людей и нелюдей первозданный ужас, - знаменательное событие для всего МиорЛайна, полностью изменившее ход развития королевства: благодаря их силе алорандцы забыли про голод, научились быстро возводить дома, перемещаться на дальние расстояния и излечивать тяжелые болезни... Тот день, когда дракон добровольно признал правителя МиорЛайна равным себе, навеки вошел в историю как один из самых великих и стал одним из самых крупных и шумных праздников в королевстве.
Площадь, на которой раскинулись десятки пестрых ремесленных лавок и палаток, гудела, словно пчелиный улей: люди и нелюди, смеясь и хохоча, беспечно бродили по торговым рядам, с любопытством рассматривая предложенные товары; возбужденные дети радостно кричали и носились по площади, то и дело норовя сбить кого-то с ног; менестрели, поглощенные собственной музыкой, виртуозно играли на всевозможных инструментах; а драконы, что вальяжно расхаживали по площади вместе со своими хозяевами, приковывали восторженные взгляды и одновременно терпели нескончаемые поглаживания. Все вокруг буквально дышало радостью и весельем... и только Алан, отрешенно стоя вдалеке ото всех на краю площади, казался бледной тенью этого торжества.
Генерал королевской стражи стоял неподвижно, облокотившись на деревянный столб, словно это - единственная опора в столь зыбком мире; его взгляд, как у мертвеца, был устремлен в пустоту перед собой. Он, скрестив руки на груди и склонив голову, ничего не замечал вокруг, полностью растворяясь в собственных мыслях. Страж тонул в них, как в вязком болоте. И только спустя несколько минут мужчина устало выдохнул и, прикрыв глаза, оперся головой о столб.
Этот праздник, такой яркий и шумный, казался ему далеким, нереальным, будто бы все происходящее в нем - иллюзия сна, сотканная утомленным сознанием. Люди и нелюди то и дело смеялись, легко и непринужденно беседуя друг с другом, их дети играли между с собой в незатейливые игры, а в воздухе витали запахи жареного мяса, пряных специй и сладкой выпечки. И все это казалось невыносимым: гомон, доносящийся со всех сторон, невыносимо резал слух, будто некто с больным упоением царапал стекло острым лезвием ножа. И как бы Алан не пытался отвлечься, забыться на пару мгновений, его мысли раз за разом возвращались к одному и тому же образу — образу хрупкой и беззащитной знахарки.
Альбиона. Воспоминания о знахарке уже несколько недель не давали генералу покоя. Стоило ему закрыть глаза на мгновение, как перед ним сразу же вплывал ее хрустальный образ: мягкие белоснежные волосы, безмятежное спокойствие на лице и ярко-желтые звериные глаза. Однако теперь все это было ложью, фальшью, маской. Альбиона... В груди тотчас невыносимо заныло, и мужчина стиснул зубы. Она не была человеком. И даже не была полукровкой, как он раньше думал. Альбиона оказалась чудовищем, настоящим монстром, прячущим свою истинную сущность под покровом магии, чтобы стараться жить как человек среди людей. И это казалось ему сумасшествием, истинным безумием. Ещё несколько недель назад он разрывался от испепеляющей злости, обращенной к ней и к самому себе: как она могла скрывать от него это и как он мог быть таким слепцом?.. Однако сейчас бурлящая и испепеляющая злость утихла, оставив после себя зияющую дыру в груди и гложущее чувство предательства. Однако хуже и отвратительнее всего было то, что, несмотря на обман, Алан так и не смог перестать думать об Альбионе. В голове постоянно звучал вопрос, на которой страж никак не мог найти ответ: как он смог полюбить существо, носящее магическую личину человека как маскарадную одежду? Воспоминания об этой знахарке преследовали его с раннего утра до позднего вечера. Как бы генерал стражи не старался избавиться от этих мыслей, отчаянно отрицая собственные чувства и запирая их в собственном сердце, как в сундуке, они все равно оставались с ним. И яростно истязали его душу.
С того самого дня Алан желал забыться. Он, доводя свое тело до предела, изнурял себя частыми и беспощадными тренировками, чаще вызывался добровольцем в патрулирование, то и дело срываясь на других стражей. Только это не помогало. А, казалось, наоборот лишь сильнее бередило кровоточащую рану на сердце. Изо дня в день уверенно погружаясь на дно кроваво-алого океана ненависти и злости, Алан медленно терял ощущение реальности, и только Элли, его личный лучик света, протянула ему руку - помогла не захлебнуться собственными чувствами, что захлестывали его с головой. Алан, вобрав носом пропитанный запахами сладких булочек воздух, шумно выдохнул и окинул мельтешащую перед глазами толпу безучастным взглядом - выискивал среди множества людей и нелюдей свою собственную сестру. В этот день, полный радости и веселья, они должны были встретиться.
Все, что так хотелось генералу королевской стражи, - это простого разговора с тем, кто может понять его чувства, от которых голова мужчины шла кругом. И принять их, как собственные. Однако неожиданно его ушей коснулся знакомый голос, такой жизнерадостный и громкий. Неосознанно Алан вновь окинул толпу взглядом, выискивая среди десятков, если не сотен, голов - юнца с копкой огненных волос. Это был Рамон. Его собственный валет, который отпросился в увольнительную, чтобы побывать на празднике. Он смеялся, здоровался со знакомыми и разговаривал с ними так легко и просто, что страж не смог сдержать едкую усмешку. Рамон невольно приковал его внимание. Алан следил за ним, с блеклым интересом наблюдая за его действиями. Вряд ли он замечал собственного генерала в толпе: одетый в простую одежду, потертую льняную рубаху да холщовые штаны, страж почти ничем не выделялся от других горожан, решивших посетить площадь в честь праздника. Однако мальчишка то и дело оборачивался, словно пытаясь разглядеть кого-то в гудящей толпе. Ждал приятеля? Или же ощущал на себе пристальный взгляд?
Желая скоротать время в ожидании, Алан осторожно пошел за Рамоном, стараясь держаться поодаль. Рыжеволосый мальчишка тем временем подошел к лавке с горячими пирожками, а вскоре рядом с ним будто бы из ниоткуда появился странный старик, который изучающе - или это показалось? - осматривал юнца и что-то ему говорил. Странное предчувствие неожиданно заклокотало встревоженным зверем где-то внутри, и мужчина, поддавшись мимолетному желанию, нахмурился. За все эти месяцы, проведенные бок о бок с Рамоном, Алан убедился в одном: этот юноша притягивал к себе неприятности сильнее, чем яркий свет - мотыльков. Иной раз он даже удивлялся тому, как он смог дожить до своих лет...
Генерал королевской стражи зашел в гудящую толпу, желая стать с ней единым целым, и медленно, неспешно начал пробираться до своего валета, который добровольно следовал за странным стариком.
Поделиться414.01.2025 14:50:35
Дедуля для своих лет очень резво пробирался сквозь толпу, то и дело оглядываясь, следует ли за ним Рамон. Тот не отставал, изредка задавая ничего не значащие вопросы — как ему погода, давно ли он занимается своим делом, есть ли у него дети или внуки, есть ли у него дракон, как ему праздник. Мужчина отвечал с легким запозданием, словно думал, стоит ли ему проигнорировать вопрос паренька или выдать ему какую-никакую информацию.
Шум праздника постепенно оставался позади.
На этих улицах было тише и совсем пусто, но Рамон не обратил на это внимание. Дедушке нужна помощь и он обещал помочь, а какими дорогами он ведет эту помощь — это уже его дело.
Все стало хуже в тот миг, когда они свернули в один проулок. Крытая телега там и впрямь стояла, да вот только стояла она не в окружении ящиков, которые должны были вернуться на ее борт, а в окружении непонятных людей. Рамон даже не успел спросить, что происходит, как получил сильный удар под дых, заставивший его согнуться пополам, хватая воздух.
Что происходит?
— Осторожнее! Сильно не повреди товар.
Еще один удар в спину, когда мальчишка попытался развернуться, чтобы выбежать из закутка. Кто-то перехватил его чуть ли не поперек туловища и заломил руки за спину, пока на голову надевали мешок.
Старик продолжал раздавать указания.
Не повреди товар.
Не повреди товар.
Рамон был безоружным и прекрасно понимал, что не сможет сражаться на равных с таким количеством людей. Что если он закричит?
Кто-нибудь вообще услышит его?
Нельзя.
Тут слишком много вооруженных людей, которые вряд ли остановятся.
Они способны на убийство.
Нельзя никого звать. Лучше вести себя тихо и разобраться со всем по ходу дела.
— Эй, кажется за нами хвост был, мне проверить?
— Просто замани и разберемся вместе. Грузи мальчишку.
Кто-то связал Рамону руки и ноги, а потом поднял его. Это было ужасное ощущение — оказаться в воздухе, не имея возможности хоть что-то увидеть и хоть немного пошевелиться.
Явно забыв все наставления “дедули” незнакомец буквально зашвырнул Рамона внутрь телеги. Острая боль пронзила голову и последнее, что услышал валет, была ругань деда.
Похоже, что Рамон Ланг стал теми самыми ящиками, которые нуждались в погрузке.
Опять он попал в неприятности…