День начался привычно, как заведено. И что ни свет, ни заря, а хозяйка уже сидела в мастерской, перелистывая книги по алхимии, ища что-то конкретное и абстрактное в тоже время. Ей приснилась мысль, мимолётная, мимоходная, и Иссуриэль памятью успела зацепить её за хвост. Но сны, как заведено, надолго не остаются, лишь флёром нежной фиалки преследуют, по пятам следуют прозрачным, призрачным напоминанием о себе. Эльфийка так и помнила сон - вуалью, лёгкой дымкой, чувствовала аромат, что сладким привкусом оставался на языке. И силилась выудить из омутов памяти его, вытащить, как тянуть канитель ювелиры, чтобы открыть для себя то, что она увидела, что легло в сердце трепетом и азартом. И листала книгу, всматриваясь в символы, вчитываясь в слова и формулы - вдруг всплывёт, вдруг покажет себя? Но страница за страницей, фраза за фразой, буква за буквой - и пустота. Всё не то!

Она с шумом захлопнула книгу, встала в резного стула, опершись на руки. Что ещё? Что дальше? Склад с эссенциями и экстрактами, шкафы с химическими ингредиентами. Быть может, там будет подсказка? Хоть малейший кусочек этого калейдоскопа - он подскажет, куда двигаться дальше. Она змейкой скользнула из мастерской в лабораторию, зажигая по пути фонари и разгоняя тьму.

Склянки блестели матовыми боками тёмного стекла, стояли ровными, аккуратными рядами, где каждая была подписана с точностью дотошного мастера. Порошки и кристаллы, жидкости и гели, текучие субстанции, которым и названия не было, сыпучие шарики - огромное многообразие для каждого алхимика, его святая святых. Иссуриэль пробегалась глазами по ним, останавливаясь у названий, за которые цеплялся глаз, стояла, глядя на них, заложив руки за спину, и размышляла, искала ниточку, за которую можно ухватиться. Но и тут раз за разом мысль уходила в сторону - что-то нужно было сделать на заказ, что-то в наличие в магазин на радость благородным дамам, что-то попробовать новое, уже расписанное аккуратным почерком в тетради причудливыми формулами. В голову лезла лишь работа - рутинная повседневность, не надоедающая, но порой слишком блёклая. Сейчас она наводила тоску, но Иссуриэль знала - стоит ей только заняться привычном делом, стоит занять руки - как интерес вновь воспрянет фениксом и будет гореть огнём.

Только это вовсе не было даже близким к тому привкусу, что лежал на языке. Она всё никак не могла понять, уловить то, что ей принесли сновидения. Перебирала в памяти запахи эссенций, масел и эфиров. Что-то слишком нежное и эфемерное, что-то - наоборот яркое, тяжестью ложащееся на тонкие руки золотыми браслетами. И всё же претенденты были. Азар загорелся в изумрудных глазах огоньком. Вскоре на лабораторном столе красивыми рядами выстроились склянки с эфирами и эссенциями. Масла алхимичка отмела сразу - тяжёлые, ложащиеся плотной плёнкой, они не подходили под лёгкий замысел, под лёгкое послевкусие сна. Ей чудились ароматы василька или фиалки, но то были не они. И не тропические цветы, имеющие тяжёлые, приторные ароматы, ярко выбивающиеся из общего списка. Равно как она не видела среди претендентов и пряные восточные ароматы, мускатные и гвоздичные, они тоже не годились для её замысла.

Остались только цветочные эссенции и эфиры, тонкие, нежные, хрупкие. Неправильно смешать их, подобрать неподходящую пару или нарушить условия хранения - они теряли цветочную душу, разрушались, превращаясь лишь в ароматную воду, никак не годящуюся для работы. Цветы везлись от соседей, с заливных лугов и разноцветных полей, там, где солнце не было беспощадным врагом, заставляющим в дневной зной запираться дома, в прохладной тени, там, где не было пустынь, а лишь травяные моря. Она скучала, и сейчас, вдыхая аромат цветов, вспоминала свои счастливые дни в Тор-Шолле.

Ах, как давно это было!

Иссуриэль заполонили воспоминания - самые разные. И плохие, и хорошие, но острее всего в сердце отразилась память о нём - милой темнокуром мальчишке, совсем маленьким, чтобы понимать, что случилось. Помнит ли он свою мать? Или вовсе истёрлась память о ней?

От грустных мыслей её отвлёк стук в дверь, а потом и вовсе появившаяся помошница.

- Госпожа, к Вам посетитель, - выронила она, понимая, что сейчас ещё ранний час. Но вдруг?

- Пусть входит, - кивнула Иссуриэль и снова взглянула на склянки.

Мысль утекла, растворилась в сумраке углов. Теперь она не чувствовала даже намёка на замысел, и сон истаял туманом в утренних лучах солнца. Эльфийка нахмурилась - ну что поделать!

Она, с разочарованным вздохом, склянка за склянкой возвращала алхимические сокровища на полки, выставляя ровными рядами стеклянные бутылёчки, поворачивая каждый под определённым углом, что каждая надпись плавно перетекала в другую, и со стороны возникало ощущение единой ленты этикетки. За этим занятием её и застал ранний гость - утренняя пташечка. Иссуриэль уважала тех, кто готов был решать дела с первыми жаркими часами дня, ведь, по обыкновению, жители пустынь предпочитали поначалу кофиё и долгие разговоры о душевных делах. Она полуобернулась, глядя на гостя:

- Иные дела бы и не привели рано по утру в мою лабораторию, - губ коснулась улыбка. Перед ней был мальчишка - и что-то сердце тронул его внешний облик. Он, верно, был того же возраста, что и её сын. И верно, был бы столь же серьёзен в делах, столь же загорел от пламенного южного солнца, столь же умело лавировал языками, находя в акцентах отражения каждого из них. Иссуриэль вдруг поняла, что действительно смотрит на него почти как на сына. Она тряхнула головой, локоны упруго подпрыгнули и рассыпались в беспорядке по спине и плечам.

- Мне не стоит представляться, - она сдержанно кивнула. Раз уж он пришёл именно к ней, то знал, кто она и по имени и по роду деятельности. Некоторые слова были лишними, пусть народы местных земель и любили долгие, текучие, как сладкий щербет, фразы, полные смысла и в тоже время пустые, - И Вы правы - я не приемлю ядов, - она стала называть вещи своими именами, не лавируя, не играя словами, как играют дети в костяшки на улицах Инитоса, - Но всегда протяну руку помощи тому, кто в ней нуждается, - она жестом пригласила пройти за собой, дальше, по коридорам, уводящим в лабораторию, где уже не было ни эфемерных эссенций, ни масел, ни настоек. Только самое важное - склянки с кислотами, щелочами, банки с сыпучими веществами, кристаллы солей, взвеси смелей и многое, многое другое, что в идеальном порядке стояли по полочкам, в не менее идеальном, чем в мастерской.

- Хорошо, что пришли сразу, - она надеялась, что жара не разрушила крупицы яда, растворённого в чае, и в тоже время радовалась - танины не были устойчивы, и распадались самопроизвольно, лёгким осадком, тонкой плёночкой покрывая стенки чаши.

Драконик, дремавший на мягком стуле приподнял голову, внимательно наблюдая за своей хозяйкой. Она быстрыми, точными, выверенными движениями заставляла свободный стол лабораторной посудой. Доставала определённые баночки с порошками. Звенели стеклянные палочки о бортики стаканов, а под колбой для перегонки разгорелся огонёк, и стенки немного запотели - нужна была чистая вода, абсолютно свежая, вчерашняя не подойдёт, хотя она стояла плотно укупоренная на этом же столе.

- Расскажите мне мне о симптомах, что случилось с выпившим чай Вашим другом? - Она будто бы и забыла про сон, забыла про мысли, что одолевали её в утреннем рассвете, и теперь была целиком сосредоточена на деле, внезапно свалившимся на её голову.

И всё никак не могла отделаться от ощущения - перед ней её сын.

Гнать, гнать прочь! Она провела рукой по лицу, надеясь смахнуть наваждение, и ей почти это удалось. Образ остался где-то за рамками, но слишком явно маячил на самой границе.